, составляют священную четверицу, а десять есть арупа вселенная. Затем следуют "Сыны",
семеро воинов. Один, восьмой, отвергнут, и дыхание его — творец света.——————————
Не было тогда ни сущего, ни не-сущего.
Ни этой яркости небес,
Ни купола над ним, стремящегося выше.
Что ж покрывало всё? Что защищало? Что в себе таило?
Быть может, то была глубь водная?
И смерти не было — как не было бессмертья,
Ничто не отделяло дня от ночи;
И лишь Единое само собой дышало, без дыханья,
И больше — ничего. Оно — одно.
И тьма была — всё поначалу
Покрыто было тьмой густою — океаном мрака —
Зародыш же — тот, что лежал, сокрытый от всего, в скорлупке,
Пробился первым, — первая природа! —
Наружу вырвался в том жаре нестерпимом.
. . . . . . . .
Кому открыта тайна? Кто огласил её?
Откуда, из чего взялось всё это
соцветие творенья?
Даже Боги, и те на свет явились много позже —
Кому же ведом тот первоисточник,
Откуда вдруг великое творенье изошло,
Великое, великое творенье?
Его ль могучей волею иль нет —
То знает лишь Оно одно,
Провидец Всевеликий в горнем царстве,
А может, и Оно не ведает того."
"Вперяя взор свой в вечности лицо,
Когда основ Земли самой ещё
Ты не собрал,
. . . . .
Ты был уже. И в час тот,
Когда подземный пламень
Прорвёт узилище своё, пожрав устои мира,
Ты пребудешь, как пребывал дотоле,
Не зная изменений, —
Когда и времени не станет больше.
О, мысль бескрайняя, божественная Вечность".[1]
——————————
1. Родительница всевечная, укутанная в свои вечно потаённые покровы, вновь пребывала во сне, длившемся семь вечностей.
2. Времени не было, ибо оно спало в недрах нескончаемой продолжительности.
3. Не было ещё Ума Мирового, ибо не было Ах-хи, способных вместить его в себе.
4. Не было семи путей к блаженству. Не было великих причин страдания, ибо не было никого, способного их создать и попасться в их сети.
5. Одна лишь тьма заполняла собой беспредельное всё, ибо отец, мать и сын снова слились в единое целое, и сын не пробудился ещё для нового колеса и странствования своего по нему.
6. Семь высочайших Владык и семь Истин уже перестали быть, и Вселенная, дитя необходимости, была погружена в Паранишпанну, из которой она будет выдохнута тем, что есть и чего вместе с тем нет. Ничего не было.
7. Причин существования больше не было. То видимое, которое было, и то невидимое, которое есть, покоились в вечности небытия — в едином бытии.
8. Одна-единственная форма существования только и простиралась в своей бесконечности, беспредельности и беспричинности, пребывая во сне без сновидений, и жизнь бессознательно пульсировала во вселенском пространстве во вечносущности того, что ощущается лишь открытым оком дангмы.
9. Но где же был дангма, когда алайя вселенной пребывала в парамартхе, а великое колесо было анупадака?
1. . . . Где были строители, светозарные сыны зари манвантары? . . . В неведомой тьме, в паранишпанне своих ах-хи. Производители формы из не-формы, корень мира — дэваматри и свабхават — покоились в блаженстве небытия.
2. . . . Где было безмолвие? Где было ухо, способное внимать ему? Нет, не было ни безмолвия, ни звука — ничего, кроме непрестанного вечного дыхания, не ведающего самого себя.
3. Ещё час не пробил, луч пока не пронзил зародыш, матрипадма ещё не набухла.
4. Сердце её ещё не распахнулось перед единым лучом, дабы мог он вначале войти в неё, а затем превратиться в объятиях майи из тройки в четвёрку.
5. Семь сыновей ещё не родились из паутины света. Тьма одна была отцом-матерью, свабхаватом; и свабхават пребывал во тьме.
6. Эти двое есть зародыш, а зародыш — един. Вселенная всё ещё пребывала сокрытой в божественной мысли и в божественном лоне. . . .
————
1. . . . Последняя вибрация седьмой вечности пробегает по беспредельности. Мать набухает, расширяясь изнутри наружу, подобно готовому раскрыться бутону лотоса.
2. Трепет проносится, касаясь своим быстрым крылом всей вселенной и зародыша, пребывающего во тьме: в той тьме, которая дышит над дремлющими водами жизни . . .
3. Тьма излучает свет, и свет роняет один-единственный луч в воды, в глубины матери-бездны. Луч пронзает девственно-непорочное яйцо, луч заставляет вечное яйцо затрепетать и исторгнуть из себя невечный зародыш, который сгущается в мировое яйцо.
4. Затем три распадаются на четыре. Лучистая эссенция усемеряется: семь внутри и семь снаружи. Лучезарное яйцо, в себе троичное, сворачивается и молочно-белыми сгустками разливается по глубинам матери — корня, растущего из бездн океана жизни.
5. Корень остаётся, свет остаётся, сгустки остаются, но oeaoхoo всё-таки един.
6. Корень жизни пребывал в каждой капле океана бессмертия, и океан был светом сияющим — огнём, теплом и движением. Тьма рассеялась, и не стало её. Она исчезла из самой своей эссенции, из тела огня и воды, отца и матери.
7. Смотри же, о Лану! Вот лучезарное дитя их обоих, ни с чем не сравнимая слава сияния, залитое светом пространство, сын пространства тьмы, рождается из бездны великих вод тьмы. это oeaoхoo младший,***, он сияет, как солнце. Он — пылающий божественный дракон мудрости, Единый, который теперь стал четвёркой, а четвёрка вбирает в себя три,[1] и союз их рождает сапту, в котором семеро становятся тридашей (множествами и воинствами). Гляди же, как он снимает с себя внешний покров и расстилает его от востока до запада. Он закрывает доступ к тому, что вверху, а то, что внизу, заставляет представать великой иллюзией. Он помечает места для сияющих и обращает верхнее в безбрежное море огня, а единое проявленное — в воды великие.
8. Где же теперь был зародыш, и где тьма? А где пребывает дух того пламени, что горит в твоём светильнике, о Лану? Зародыш есть "то", а "то" есть свет, белый, светозарный сын сокрытого во тьме отца
9. Свет есть пламя холодное, а пламя есть огонь, а огонь производит тепло, из которого родится вода: вода жизни в великой матери.
10. Отец-Мать ткут паутину, верхний конец которой крепится к духу — к
свету единой тьмы, — а нижний конец — к его теневой оконечности, к материи.
Паутина эта есть вселенная, сотканная из двух субстанций, слитых вместе, что есть свабхават.
[1] В английском переводе с санскрита числительные приводятся на языке оригинала: эка, чатур и т.д. Мы решили целесообразным приводить их здесь на английском языке.
11. Она расширяется, когда её осеняет сверху дыхание огня; она сжимается, когда её касается дыхание матери. Затем сыновья отделяются от неё и разбегаются прочь, чтобы вернуться в материнское лоно в конце великого дня и тогда вновь соединиться с ней в единое целое. Остывая, она начинает излучать свет, а сыновья расширяются и сжимаются в самих себе и в свои сердцах. Они заключают в своих объятьях бесконечность.
12. Тогда свабхават посылает фохата, чтобы тот отвердил атомы. Каждый есть часть паутины. Отражая в себе, словно в зеркале, "самосущего владыку", каждый и сам обращается в отдельный мир.
————
1. . . . Внимайте же, о Сыны Земли, что говорят вам ваши наставники — Сыны Огня. Знайте, нет ни первого, ни последнего, ибо всё есть число единое, исшедшее из того, что не есть число.
2. Узнайте же то, что мы, происходящие от первородных семи, мы, родившиеся из изначального пламени, сами узнали от своих отцов. . . .
3. Из сияния света — луча вечной тьмы — устремились в пространство вновь пробуждённые энергии: единый — из яйца, шесть и пять. Затем три, один, четыре, один, пять — общим числом дважды семь. И они суть эссенции, пламена, элементы, строители, числа, арупа, рупа и сила, то есть человек божественный — целокупность. И из божественного человека изошли формы, искры, священные животные и посланцы священных отцов, заключённые в пресвятой четвёрке.
4. То было воинство Гласа — божественной матери Семерых. Искры семерых суть верные слуги первому, второму, третьему, четвёртому, пятому, шестому и седьмому из семерых. Эти "искры" именуются сферами, треугольниками, кубами, линиями и ваятелями, ибо так устроена вечная нидана — oeaoхoo, который есть:
5. "Тьма", Беспредельность, Не-Число, Ади-Нидана Свабхават: —
I. Ади-Санат, Число, ибо он един.
II. Голос Владыки Свабхавата, который есть числа, ибо он есть один и девять.
III. "Квадрат, не имеющий формы".
И эти трое, заключённые внутри
, составляют священную четверицу, а десять есть арупа вселенная. Затем следуют "Сыны",
семеро воинов. Один, восьмой, отвергнут, и дыхание его — творец света.
6. Далее следуют вторые семеро, липики, созданные тремя. Отвергнутый сын — один. "Сынам-солнцам" несть числа.
————
1. Первородные семеро, семь первых дыханий дракона мудрости, производят, в свою очередь, из своих священных кружащихся дыханий огненный вихрь.
2. Они творят из него посла своей воли. Джью становится Фохатом, быстроногим сыном тех божественных сынов, сыновья которых — липики, и выполняет их поручения, движась по кругу. Фохат — конь, мысль — всадник. Подобно молнии, проносится он по огненным облакам; тремя и пятью и семью скачками по семи областям вверху и по семи внизу. Он возвышает свой голос и, призвав к себе бесчисленные искры, соединяет их одну с другой.
3. Он — их верховодящий дух и вождь. Приступая к делу, он отделяет искры нижнего царства, плавающие и трепещущие от радости в своих сияющих обителях, и образует из них зародыши будущих колёс. Он устанавливает их по шести направлениям пространства, а одно посередине — колесо срединное.
4. Фохат возносится по спирали, соединяя шестого с седьмым — венцом; воинство сынов света стоит в каждом углу, а липики — в срединном колесе, они говорят: "это хорошо",
первый божественный мир готов, первый стал теперь вторым. Затем "божественный арупа" отражает себя в чхайя локе, первом облачении анупадаки.
5. Фохат совершает пять шагов и строит крылатое колесо в каждом углу квадрата для каждого из четырёх святых и для воинств их.
6. Липики очерчивают окружность вокруг треугольника, первого Единого, куба, второго Единого и пентаграммы, заключая их в яйцо. Это кольцо называется "Не Преступи" и назначено для всех, совершающих восхождения и нисхождения, а также для тех, кто в течение кальпы движется к великому дню "Будь С Нами". Так были образованы рупа и арупа: из света единого — семь светов; из каждого из этих семи — семь по семь светов. Колёса охраняют кольцо. . . . .
————
1. Силой матери милосердия и знания — Гуань-инь, "триединой" Гуань-ши-иня и обитающей в Гуань-инь-тяне, — фохат, дыхание их потомства, сын сынов, призвал к себе из нижней бездны иллюзорную форму Сян-Чан и семь элементов:[1]
2. Стремительный и лучезарный производит семь лайя центров, сокрушить которые не под силу никому вплоть до наступления великого дня "будь с нами", и усаживает вселенную на эти вечные устои, окружив Сян-Чан зачатками элементов.
3. Из этих семи — первый проявлен, шесть сокрыты, два проявлены, пять сокрыты, три проявлены, четыре сокрыты, четыре произведены, три сокрыты, четыре и один цзан проявлены, два с половиной сокрыты, шесть должны быть проявлены, один оставлен в стороне. Наконец, вращаются семь малых колёс, одно порождает другое.
[1] Стих 1 станса VI был записан гораздо позже остальных стансов, хотя и относится к глубочайшей древности. Более ранний текст этого стиха содержит термины, совершенно незнакомые востоковедам, и поэтому никакой помощи исследователям оказать не может.
4. Он строит их по подобию прежних колёс и устанавливает их в нерушимых центрах.
Как же Фохат сооружает их? Он собирает огненную пыль. Он строит огненные шары, пробегает сквозь них и вокруг них, сообщая им жизнь. Затем он приводит их в движение, одних — в одном направлении, других — в другом. Они холодны, он делает их горячими. Они сухи, он делает их влажными. Они пылают, он дует и остужает их. Так действует Фохат от рассвета к рассвету на протяжении семи вечностей.
5. На рассвете четвёртого сынам велено сотворить собственные образы. Одна треть отказывается — две повинуются.
Проклятье изречено; они будут рождены в четвёртой, будут страдать и причинять страдание. Это война первая.
6. Прежние колёса совершали свои круговороты вверх и вниз. . . . Материнские икринки заполнили собою всё. Последовали битвы между созидателями и разрушителями и велись битвы за пространство; семя появлялось снова и снова, беспрестанно.
7. Сосчитай, Лану, если хочешь узнать точный возраст своего малого колеса. Четвёртая его спица — это наша мать. Дотянись до четвёртого "плода" четвёртого пути познания, ведущего к нирване, и ты всё постигнешь, ибо узришь. . . . .
————
1. И вот начало жизни, жизни сознательной и не имеющей формы.
Вначале божественная, возникшая из матери-духа; затем духовная; три из одного, четыре из одного и пять, из которых три, пять и семь. Это троичные, четверичные в нисходящем порядке; сыны, рождённые умом первого владыки; пылающие семеро.
Они есть и ты, и я, и он, о Лану. Те, кто надзирает за тобой и твоею матерью-землёй.
2. Единый луч множится на малые лучи. Жизнь предшествует форме, и жизнь длительностью своею переживает самый последний атом формы. Через бесчисленные лучи течёт луч жизни, единый, подобно нитке, проходящей сквозь множество бусинок в ожерелье.
3. Когда единый становится двумя, возникает тройственность. Три же суть один; это и есть наша нить, о Лану, сердце человека-растения, называемого саптасарной.
4. Это вечно живой корень, пламя с тремя языками и четырьмя фитилями. Фитили же суть искры, которые черпают своё пламя из трёхъязычного пламени, выпущенного семью; это лучи и искры, исходящие из одной и той же луны и отражённые в волнующихся водах всех рек земли.
5. Искра свисает с пламени, держась на тончайшей нити фохата. Она странствует по семи мирам майи. Она останавливается в первом, и тогда она металл и камень; она переходит во второе, и вот — она растение; вихрем растение проходит через круги семи своих форм и становится священным животным. Из соединения всех этих качеств образуется ману, мыслитель. Кто образует его? Семь жизней и жизнь единая. Кто завершает его создание? Пятеричный лха. А кто доводит до совершенства его последнее тело? Рыба, грех и сома. . . . .
6. После появления первородного нить между безмолвным блюстителем и его тенью делается всё крепче и сияет всё ярче с каждым изменением. Свет восходящего солнца сменяется сиянием солнца полуденного. . . . .
7. "Это твоё нынешнее колесо", — сказало пламя искре. — "Ты — это я само, моё подобие и тень моя. Я облачилось в тебя, и ты — моя вахана вплоть до дня "Будь с нами", когда ты вновь станешь мною, а другие — тобою и мною". И тогда строители, облачившись в своё первое одеяние, спускаются на сияющую землю, чтобы править над людьми — теми, кто они сами и есть. . . . "
На этом заканчивается первая часть древнейшего повествования, неясного, запутанного, почти непостижимого. А теперь попробуем рассеять эту неясность и разглядеть смысл в этой кажущейся бессмыслице.
————
———————
1. Родительница всевечная (пространство), укутанная в свои вечно потаённые покровы, вновь пребывала во сне, длившемся семь вечностей (а)
"Родительница-пространство" — это вечная, непреходящая причина всего. Это — непостижимое божество, "потаённые покровы" которого и представляют собой мистический корень всей материи и всей вселенной. Из всего вечного нам легче всего представить себе пространство, раз и навсегда данное в своей абстракции и не зависящее от того, имеется или не имеется в нём объективная вселенная. Оно не обладает никакими измерениями во всех смыслах этого слова и существует само по себе.
Первой дифференциацией неведомого "То" — беспричинной причины как духа, так и материи — является дух. Пространство, как учит эзотерический катехизис, не является ни беспредельной пустотой, ни наделённой какими-либо качествами полнотой, а представляет собой и то, и другое одновременно. Оно всегда было и всегда будет (см. Пролог, с. 2 и далее.)
А значит, под "покровами" понимается ноумен недифференцированной материи космоса. Это не та всем нам хорошо знакомая материя, а духовная эссенция (сущность) материи, которая совечна пространству и в абстрактном смысле даже представляет с ним единое неразделимое целое. Эта природа представляет собой корень всего, из которого берут начало и тончайшие, невидимые нашему глазу свойства материи видимой. Она составляет, так сказать, душу единого бесконечного духа. Индусы называют её мулапракрити, считая, что это и есть та самая первосубстанция, которая составляет основу проводника, носителя ("упадхи") любого — физического, ментального или психического — явления. Она же служит источником излучения "акаши".
(а) Под семью "вечностями" подразумеваются особые периоды времени — эоны. Слово "вечность" в христианско-богословском его понимании звучит как полная бессмыслица для восточного уха — по крайней мере, если оно не относится к единственному бытию. В равной мере
сбивающим с толку является и выражение "во веки веков" (sempiternity[2]), обозначающее вечность лишь в смысле нескончаемой будущности.[1] Метафизическая философия не может и не должна пользоваться подобными терминами, да их никто и не знал вплоть до появления христианской церкви.
Те "семь вечностей", о которых здесь идёт речь, представляют собой семь отдельных периодов (или один период, по своей суммарной продолжительности равный этим семи периодам), каждый из которых составляет одну манвантару, а все вместе — одну маха-кальпу ("великий век"), то есть 100 лет Брахмы, или 311 триллионов 40 миллиардов лет. Один год Брахмы (в соответствии с лунным календарём, чандраяной) состоит из 360 "дней" и из стольких же "ночей" Брахмы. А один "день Брахмы" длится 4 миллиарда 320 миллионов лет в понимании земных смертных.
Эти "вечности" принадлежат к числу самых сокровенных исчислений, в которых для получения точного ответа каждая цифра должна быть представлена как 7x (7 в степени x), где величина x меняется в зависимости от характера цикла, протекающего в субъективном, то есть в реальном мире. А каждая цифра и каждое число, выражающие любой из многочисленных циклов или относящиеся к нему — от самых великих до самых малых, — которые протекают в объективном, то есть нереальном, мире обязательно должны быть кратными семи. Мы не можем раскрыть ключ к этим расчётам, поскольку в них заключена тайна всех эзотерических исчислений, а для обычных вычислений он совершенно бесполезен.
"Число "семь" — говорится в каббале — "является великим числом божественных тайн". Число десять описывает собой все человеческие знания (пифагорейская декада). Тысяча представляет собой 103, и по этой причине число 7000 имеет также символический смысл. Цифра и число 4 в Тайной Доктрине выступают символом мужского начала, но исключительно на наивысшем плане абстракции. На материальном же плане мужское начало выражается числом 3, а женское — 4: это идеи вертикальности и горизонтальности, представленные на четвёртой ступени символики, на которой символы становятся глифами, выражающими силы полового воспроизводства на физическом плане.
———
2. Времени не было, ибо оно спало в недрах нескончаемой продолжительности (a).
[1] В "Вишну-пуране" (кн. II, гл. 8) мы читаем: "Под бессмертием понимается существование до конца кальпы", а переводчик книги, Уилсон, в примечании указывает: "Вот, согласно ведам, и всё, что следует понимать под бессмертием (или вечностью) богов; они гибнут на конечном этапе растворения вселенной (пралайи)". Эзотерическая же философия утверждает: они не "гибнут", а в очередной раз поглощаются.
(a) Время — всего лишь иллюзия, порождаемая последовательной сменой состояний нашего сознания по мере нашего движения в потоке нескончаемой продолжительности, и там, где нет сознания, в котором могла бы возникнуть эта иллюзия, там не существует и времени — оно "спит". Настоящее — это лишь математическая линия, разделяющая вечную Продолжительность на ту её часть, которую мы называем будущим, и ту, которую мы зовём прошлым. На земле нет ничего, что имело бы Продолжительность[2a]) в подлинном смысле этого слова, поскольку ничто здесь не остаётся неизменным — то есть одним и тем же — даже в течение одной миллиардной доли секунды; и ощущение реальности того отрезка "времени", которое мы зовём "настоящим", происходит вследствие смазанности каждой мгновенной, мимолётной картины (или серии таких картин) вещей, передающейся нам органами наших чувств, по мере того, как эти вещи переходят из области идеального, которую мы называем будущим, в область воспоминаний, которую мы именуем прошлым. Аналогичным образом ощущение продолжительности мы испытываем и при мгновенной вспышке электрической искры. Это происходит в силу того, что на сетчатке нашего глаза возникает смазанный и длительный отпечаток этой мгновенной вспышки.
На самом деле, ни человек, ни какая-либо вещь не состоят исключительно из того, что нам видится в них в каждый данный момент. Начиная с момента их появления в материальной форме и до исчезновения с поверхности земли, они в действительности включают в себя совокупность всех своих разнообразных и постоянно меняющихся состояний. Вот эти-то "совокупности" и существуют от века в "будущем" и проходят, порция за порцией, через материю, чтобы затем остаться навечно в "прошлом". Разве можно сказать, что, если мы уроним железный брусок в море, то в ту же минуту, как он покинет воздух, он начнёт существовать, а как только войдёт в воду, то прекратит своё существование? и можно ли весь этот железный брусок целиком сводить к одному лишь его поперечному сечению, которое в каждый отдельный момент совпадает с математической плоскостью, разделяющей атмосферу и океан и одновременно соединяющей их друг с другом? Точно так же и люди или предметы, которые, выпадая из "того, что ещё будет", и оказываясь в "том, что уже было", то есть попадая из будущего в прошлое, представляются нашим органам чувств как бы мгновенным срезом, поперечным сечением их целостных "я" по мере того, как они проходят через время и пространство (в виде материи) на своём пути из одной вечности в другую. Вот эти-то две "вечности" и составляют вместе ту "Продолжительность", в которой только и может что-либо иметь подлинное бытие — если бы только наши органы чувств были способны распознать его там.
————
3. .. . Не было ещё ума всемирового,[3] ибо не было Ах-Хи (небесных сущностей), способных вместить (а значит, и проявить) его в себе (а).
(a) Умом называется совокупность различных состояний сознания, подразделяемых на три категории: мысль, воля и чувство. Во время глубокого сна у нас мыслительный процесс (мыслетворчество) на физическом плане прекращается, а память временно замолкает. Значит, в течение какого-то времени у нас "отсутствует ум", поскольку тот орган, с помощью которого наше эго проявляет своё мыслетворчество и память на материальном плане, временно перестаёт функционировать. Каждый ноумен может стать феноменом на любом плане бытия лишь путём проявления себя на данном плане с помощью соответствующей основы или проводника. А во время долгой ночи покоя (пралайи), когда всё сущее растворено, "всемировой ум" представляет собой единственную возможность для непрекращения умственной деятельности, то есть выступает в качестве того абстрактного абсолютного мышления, конкретным и относительным проявлением которой является ум.
Ах-Хи (дхьян-коганы) — это совокупность воинств духовных сущностей (у христиан это воинство называется ангельскими чинами, у евреев — элохимами и "посланниками"), которые выступают в качестве проводников для проявления божественной или мировой мысли и воли. Они представляют собой те разумные силы, которые задают природе её "законы" и одновременно проводят их в жизнь, действуя в соответствии с теми законами, которые аналогичным образом устанавливаются для них ещё более высокими силами.[4] Однако они не являются "персонифицированными" силами природы, как некоторые ошибочно полагают. Эта иерархия духовных сущностей, посредством которой действует мировой ум, и вправду похожа на обычное войско (это действительно самое настоящее "воинство"), с помощью которого разные народы проявляют свой боевой дух. Как и любая армия, эта иерархия состоит из своих воинских корпусов, дивизий, бригад, полков и т.д. Все они обладают своей неповторимой индивидуальностью и живут отдельной жизнью, но при этом свобода воли у них ограничена определёнными обязанностями. Кроме того, с одной стороны, все они сами входят в какую-то более крупную коллективную индивидуальность, подчиняя ей все свои интересы, а с другой — они включают в себя более мелкие индивидуальности.
————
4. Не было семи путей к блаженству (мокше[1] или нирване) (а). Не было великих причин страдания (нидан[2] и майи), ибо не было никого, способного их создать и попасться в их сети (б).
(a) Существует семь "троп" или "путей" к блаженству небытия,
[1] Ниппанг в Китае, нейббан в Бирме и мокша в Индии.
[2] Двенадцать нидан (по-тибетски: ten-brel chug-nyi) — главные причины бытия; следствия цепочки создаваемых субъектом причин.
которое является абсолютным бытием, существованием и сознанием. Их не было в силу того, что вселенная была ещё пуста и существовала лишь в божественной мысли. Ибо не было . . .
(б) двенадцати нидан или причин бытия. Каждая из них является следствием какой-то предшествующей причины и, в свою очередь, выступает причиной новых следствий. В основе всех нидан в их совокупности лежат четыре истины. Это учение особенно характерно для системы, называемой хинаяна:[1] оно исходит из теории "закона потока", то есть цепочки взаимообусловленных обстоятельств, порождающих достоинства и пороки и, в конце концов, приводящих в действие карму. Согласно этому учению, великая истина состоит в том, что человек должен страшиться перевоплощения, так как существование в этом мире несёт ему лишь страдание, несчастье и боль. При этом даже смерть неспособна избавить человека от неизбежности перевоплощений, ибо смерть — это лишь дверь, ведущая к новой жизни на земле после краткого отдыха у её порога — девачана.
Система хинаяна, или школа "малой колесницы", восходит к глубокой древности. В отличие от неё, школа махаяна возникла значительно позже, уже после смерти Будды. Тем не менее, и принципы учения махаяна столь же древни, как и холмы, на которых эти принципы обсуждались с незапамятных времён, и, по сути дела, как школа хинаяна, так и школа махаяна (т.е. "великая колесница") учат одному и тому же. Слово "яна", то есть "колесница" (на санскрите "вахана") таит в себе глубокий мистический смысл. Обе эти "колесницы" утверждают, что человек сможет избежать страданий, сопутствующих новым рождениям, и даже псевдоблаженства в девачане, если обретёт мудрость и знание. Только они и могут рассеять плоды иллюзии и неведения.
Неотъемлемой чертой всего невечного, конечного является майя, или иллюзия, ибо всё, что существует, обладает лишь относительной, а не абсолютной, реальностью, и тот внешний облик, в котором скрытый ноумен предстаёт перед любым наблюдателем, целиком определяется лишь познавательными способностями этого наблюдателя. Так, неискушённому взгляду какого-нибудь бескультурного невежды любая картина представляется вначале бессмысленной мазнёй — нагромождением каких-то цветовых пятен и клякс, — в то время как опытный глаз мгновенно различает на картине чьё-то изображённое лицо или пейзаж. Нет ничего постоянного, кроме единственного абсолютного бытия, скрытого от нас и содержащего в себе ноумены всех без исключения реалий. Всё, что существует на том или ином плане бытия (в том числе даже на плане высших дхьян-коганов), — это лишь своего рода тени, отбрасываемые на бесцветный экран волшебным фонарём. При этом, однако, все окружающие нас вещи обладают относительной реальностью, ведь познающий и сам является только проекцией и для него познаваемая вещь так же реальна, как и он сам. Чтобы понять реальность вещей, нужно увидеть их
[1] См. Wassilief on Buddhism, pp. 97-950.
либо до, либо после того, как они промелькнут, подобно молнии, через материальный мир. Но мы не можем получать напрямую знание о подобных способах существования вещей, пока обладаем такими органами чувств, которые доносят до нашего сознания лишь материальный способ существования. И мы сами, и окружающие нас вещи всегда будут оставаться для нас единственной реальностью на том плане бытия, на котором в данное время работает наше сознание. Чем выше мы будем подниматься по лестнице эволюции, тем больше будем замечать, что на предыдущих этапах своего пути мы принимали за реальность то, что, на самом деле, являлось лишь её призраком. Восходящее продвижение нашего эго, по сути дела, представляет собой цепочку его последовательных пробуждений, и с каждым новым шагом мы чувствуем, что вот, наконец-то, мы и добрались до настоящей "реальности". Однако полностью освободиться от обмана майи мы сможем не раньше, чем достигнем абсолютного сознания, когда наше собственное сознание целиком сольётся с ним.
————
5. Одна лишь тьма заполняла собой беспредельное всё (a), ибо отец, мать и сын вновь слились в единое целое, и сын не пробудился ещё для нового колеса [1] (b).
(a) "Тьма есть отец-мать, свет — их сын", — гласит древняя восточная поговорка.[5] Мы не можем себе представить свет в отрыве от того источника, который выступает его причиной. Но что касается самого первого, изначального света, то источник его нам неизвестен. И, поскольку наш разум и логика настоятельно требуют его наличия, то мы, в угоду своему рассудку, говорим о нём как о "тьме". Что же касается отражённого, вторичного света, то, каким бы ни был его источник, он может носить лишь временный майявический характер. Следовательно, тьма представляется в виде некой вечной
[1] Под "колесом" символически понимается тот или иной мир или планета, и в данном выражении мы находим подтверждение тому, что уже в древности Земля понималась как вращающаяся планета и вовсе не представлялась в виде неподвижного квадрата, как утверждали некоторые отцы христианской церкви. "Великим колесом" называется полный цикл нашего бытия (маха-кальпа), то есть полный кругооборот, совершаемый нашей особой планетарной цепью, состоящей из семи планет (сфер), от её начала до конца. Под "малыми колёсами" понимаются Круги,[6] которых также семь.
утробы, в которой источники света то появляются, то исчезают. На нашем плане бытия ничто не может быть добавлено к темноте, чтобы превратить её в свет, или к свету, чтобы превратить его в темноту. Они равноценны, и, с научной точки зрения, свет есть всего лишь форма существования темноты и наоборот. Тем не менее, оба этих феномена принадлежат к одному и тому же ноумену: абсолютной тьме — на взгляд науки; простым серым сумеркам — с точки зрения мистика средней руки, хотя духовному взору посвящённого этот ноумен предстаёт в виде абсолютного света.
Наша способность распознавать свет, сияющий во тьме, целиком зависит от возможностей нашего зрения. То, что воспринимается нами как свет, является темнотой для некоторых насекомых, а глаз ясновидящего видит море света там, где глаз обычного человека не усматривает ничего, кроме сплошной черноты. Когда вселенная целиком погружается в состояние сна — то есть возвращается к своему единому первоэлементу, — то в ней нет ни источника освещения, ни чьих-либо глаз, способных воспринимать свет, и тогда тьма неизбежно заполняет собой беспредельное всё.[7]
(б) "Отец-мать"[8] — это мужское и женское начала в корневой природе. Это два противоположных полюса, проявляющиеся во всех вещах на любом плане космоса. Говоря менее иносказательно, они представляют собой дух и субстанцию, производным которых является вселенная, или "сын". Они "вновь сливаются в единое целое"[9] во время "ночи Брахмы" (в период пралайи), когда всё в объективной вселенной возвращается к своей единой и вечной первопричине, чтобы в очередной раз проявиться при новом "рассвете" — как это периодически и происходит. В этот период не было ничего, кроме одной только вечной причины, караны. Для ясности подчеркнём: во время "ночи Брахмы" не бывает ничего, кроме караны.[10]
К тому времени вся прежняя объективная вселенная уже растворяется, и от неё не остаётся ничего, кроме одной, единой и вечной первопричины, и в этом, так сказать растворённом состоянии она пребывает в пространстве, чтобы начать дифференциацию и вновь кристаллизоваться на рассвете новой манвантары, знаменующем собой начало нового "дня", то есть нового периода активности Брахмы — символа вселенной.
Выражаясь эзотерическим языком, Брахма есть "отец-мать-сын" или дух, душа и тело одновременно. Каждый элемент этой триады выступает символом того или иного атрибута, а каждый атрибут или качество — это строго отмеренная эманация "божественного дыхания" в его циклах инволюционной и эволюционной дифференциации. С космофизической точки зрения, Брахма — это вселенная, планетарная цепь и земля. В чисто духовном смысле он есть неведомое божество, планетарный дух и человек — "сын" первых двух, дитя духа и материи и их воплощение на Земле во время своих периодических появлений на ней в течение "колёс", то есть манвантар (см. часть II, § VII "Дни и ночи Брахмы").
6. Семь высочайших владык и семь истин уже перестали быть (a), и Вселенная, дитя необходимости, была погружена в паранишпанну [11] (б) (в абсолютное совершенство, паранирвану или йонг-дуп[12]), из которой она будет выдохнута тем, что есть и чего вместе с тем нет. Ничего не было (в).
(a) "Семь высочайших владык" — это семь духов-творцов, дхьян-коганов, соответствующих древнееврейским элохимам. В христианской теогонии именно к этой иерархии принадлежат архангелы Михаил, Гавриил и другие. Единственная разница между ними состоит в том, что, если, например, архангелу Михаилу догматическое латинское богословие позволяет надзирать за всеми вершинами и безднами, то в эзотерической системе дхьяни поочерёдно наблюдают за ходом дел в том или ином Круге и следят за великими корневыми расами нашей планетарной цепи. Более того, известно, что они направляют [на землю] своих бодхисатв, человеческих аналогов дхьяни-будд (см. ниже), в течение каждого Круга и каждой расы.
Из семи истин и откровений (точнее, поведанных тайн) нам предоставлены только четыре, так как мы пока переживаем период четвёртого Круга. И только четыре будды до сих пор посетили наш мир. Это очень сложный вопрос, и более подробно мы осветим его ниже.
На сегодняшний день "у нас есть только четыре истины и четыре веды" — говорят индуисты и буддисты. По схожей причине и Ириней говорил о необходимости иметь именно четыре Евангелия. Но поскольку в начале каждого Круга каждая новая корневая раса должна иметь своё откровение и тех, кто это откровение до неё донесёт, то в следующем Круге появится пятая истина, в шестом — шестая и т.д.
(б) "Паранишпанна" — абсолютное совершенство, которого достигает всё сущее по завершении великого периода активности (маха-манвантары). В этом состоянии оно и отдыхает в течение последующего периода покоя. По-тибетски это состояние называется "йонг-дуп". До появления школы йогачара подлинная природа паранирваны обсуждалась совершенно открыто, но затем этот вопрос приобрёл строго эзотерический характер, чем и объясняется противоречивость интерпретаций этого учения. Понять его в состоянии только истинный идеалист. Человеку, способному осмыслить характер этого состояния, всё, кроме паранирваны, будет представляться мнимым, и тогда он сможет узнать, каким образом не-эго, пустота и тьма сочетаются как "три в едином", единственно самосущем и совершенном. Паранирвана абсолютна, но лишь в относительном
смысле, поскольку оставляет возможность достижения ещё большего абсолютного совершенства в следующем периоде активности, в котором эталон совершенства возрастёт — аналогично тому, как самый совершенный цветок должен перестать быть этим совершенным цветком и умереть, чтобы превратиться в совершенный плод, — если нам будет позволено провести такое необычное сравнение.
Тайная доктрина утверждает принцип поступательного развития всего сущего, от миров до атомов, и в этом ошеломляющем по своим масштабам развитии нет ни начала, которое мы могли бы постичь своим умом, ни поддающегося человеческому воображению конца. Наша "вселенная"[13] — лишь одна из бесчисленного множества вселенных, и все они — "сыны необходимости", так как являются звеньями в гигантской космической цепи вселенных, и каждая из них находится в причинно-следственных отношениях со своими предшественницами и потомками.
Процесс появления и исчезновения вселенной описывается с помощью образа "великого дыхания", которое то испускает, то вбирает в себя всё. Это "великое дыхание" вечно и, будучи движением, представляет собой один из трёх аспектов абсолюта (двумя другими его аспектами являются абстрактное пространство и продолжительность). "Великое дыхание" в состоянии проявленности называется божественным дыханием и представляется дыханием непостижимого божества — единого сущего, — как бы выдыхающего из себя мысль, которая становится космосом (см. "Разоблачённая Исида"). Когда же божественное дыхание совершает очередной вдох, вселенная исчезает и прячется в лоне "Великой Матери", которая затем засыпает, "укутанная в свои вечно потаённые покровы".
(в) Под "тем, что есть и чего вместе с тем нет" подразумевается само "великое дыхание", о котором мы можем говорить лишь в терминах абсолютного бытия, но не можем нарисовать его в своём воображении в виде какой-то формы существования, отличной от "небытия".
В эзотерической философии три периода времени — настоящее, прошедшее и будущее — представляют собой единое синтетическое время. Они могут пониматься расчленённо лишь на феноменальном плане, но в царстве ноуменов ни одно из них не обладает абстрактным обоснованием. Как сказано в писании, "прошедшее время есть время настоящее. Так же и будущее: хоть оно ещё не наступило, но оно уже есть" — таков один из принципов учения школы прасанга мадхьямика, догматы которого получили широкую известность после разрыва этой школы с другими, чисто эзотерическими.[1] Коротко говоря, все наши представления о продолжительности и времени исходят из наших
[1] См. Dzungarian "Mani Kumbum," the "Book of the
10,000 Precepts" ("Книга 10 тысяч заповедей"). А также Wassilief's "Der Buddhismus," pp.
327 and 357, etc.
ощущений и выстраиваются в соответствии с законом ассоциаций. Целиком обусловленные относительностью человеческих знаний, они существуют не самостоятельно, а лишь в ощущениях индивидуальных эго, и разрушаются, когда эволюционный опыт этих эго рассеивает майю феноменального бытия. В самом деле, что такое время, как не смена состояний нашего сознания при их панорамном обзоре! Как выразился один из Учителей,
"меня раздражает необходимость использовать эти три неуклюжих слова — прошлое, настоящее и будущее — эти жалкие представления об объективных фазах субъективного целого. Они так же мало подходят для выполнения своей задачи, как непригоден топор для изготовления тонкой резьбы"[14].
Как гласит одна философская аксиома, необходимо обрести парамартху, дабы не пасть лёгкой жертвой самврити.[1]
————
7. Причин существования больше не было (a). То видимое, которое было, и то невидимое, которое есть, покоились в вечности небытия — в едином бытии (б).
(a) Под "причинами существования" понимаются не только известные науке физические причины, но и причины метафизические, главнейшей из которых является желание существовать — результат действия нидан и майи. Эта тяга к жизни, способной воспринимать окружающий мир, проявляется повсюду, от атома до солнца. Такое желание отражает в себе божественную мысль, внедрённую во всё объективное сущее в виде закона — вселенная должна существовать.
Согласно эзотерическому учению, подлинная причина этого постулируемого нами желания существовать — причём существовать во всём многообразии форм существования — скрыта от нас навсегда, а первые её эманации являются такими совершеннейшими абстракциями, какие только способен охватить собою наш ум.[15] Поэтому абстракции эти по необходимости должны приниматься нами в качестве постулата, когда мы говорим о причине существования материальной вселенной, данной нам в ощущениях и интеллекте. Именно они и лежат в основе действия всех вторичных и вспомогательных сил природы, которые непросвещённая толпа очеловечила и которым поклонялась как богу или богам во все века. Всё должно иметь свою причину, и любые попытки мыслить в противоположном русле лишь заведут нас в тупик.
[1] Проще говоря: "Необходимо обрести подлинное сознание наивысшего "Я", чтобы научиться видеть источник обмана (самврити)". Слово "парамартха" имеет то же значение, что и санскритский термин "свасам-ведана", то есть "мышление, которое анализирует самоё себя". Школы йогачара и мадхьямика толкуют значение термина "парамартха" по-разному.[16] Правда, ни та, ни другая не разъясняют подлинного эзотерического смысла этого выражения. См. шлоку 9 ниже.
По сути дела, именно в таком состоянии, в состоянии тупика и оцепенения, и должен в конце концов оказаться наш ум при попытке восстановить всю цепочку причин и следствий и довести их до первоначала, но только наука и религия заходят в этот тупик гораздо раньше, чем следовало бы, поскольку они не принимают в расчёт метафизических абстракций — единственной умопостигаемой причины физических конкретностей. По мере приближения к нашему плану бытия эти абстракции становятся всё более и более конкретными, пока наконец не принимают отчётливой формы феноменальной материальной вселенной. Этот процесс перехода метафизики в физику аналогичен процессу конденсации пара в воду и превращения воды в лёд.[17]
(б) Идея вечного "небытия", которое одновременно является и единственным бытием, может показаться парадоксальной любому из нас, если не учитывать того факта, что во всех своих представлениях о бытии мы руководствуемся исключительно сознанием своего нынешнего существования. Мы конкретизируем понятие "бытие" вместо того, чтобы, наоборот, понимать его в самом обобщённом смысле.
Если бы какой-нибудь ещё не родившийся ребёнок умел, подобно нам, рассуждать о смысле этого понятия, то он точно так же неизбежно ограничил бы своё представление о бытии жизнью внутри материнской утробы, то есть рамками того единственного бытия, которое известно не родившемуся плоду, и если бы он каким-то образом сумел сформулировать в своём сознании идею жизни после рождения (для него — смерти), то, не имея ни точных сведений о ней, ни способностей для их осмысления, он, вероятно, назвал бы эту свою будущую жизнь "небытием, которое и есть настоящее бытие".
Когда мы говорим о единственном бытии, то мы говорим о ноумене всех ноуменов, которые, как мы знаем, непременно лежат в основе всех феноменов. Именно ноуменам и обязаны феномены своей кажущейся реальностью. Однако распознать эти ноумены мы сегодня не можем, поскольку не имеем необходимых для этого интеллекта и органов чувств. Мельчайшие атомы золота, рассеянные в многотонной массе золотоносного кварца, могут быть невидимы невооружённому глазу рудокопа, но он-то отлично знает, что они там не просто есть, а составляют единственную ценность этого кварца. Это соотношение золота и кварца может послужить самым слабым намёком на то, как соотносятся друг с другом ноумен и феномен. Но если старатель точно знает, как будет выглядеть извлечённое им из кварца золото, то простой смертный даже не догадывается о том, что в реальности существуют вещи, очищенные от окутывающей и скрывающей их под собой майи. И лишь посвящённый, наследник мудрости бесчисленных поколений своих предшественников, способен "оком Дангмы" прозреть суть вещей, над которыми не властна никакая майя. Именно в этом и кроется особый смысл учений эзотерической философии о ниданах и "четырёх истинах", но это — тайна.[18]
8. Одна-единственная форма существования только и простиралась в своей бесконечности, беспредельности и беспричинности, пребывая во сне без сновидений (а), и жизнь бессознательно пульсировала во вселенском пространстве во всеприсутствии того, что ощущается "открытым оком" [1] Дангмы (б).[2]
(а) Характерной чертой современной мысли является то, что она вновь обращается к древнейшей идее наличия некоего однородного начала, служащего основой для внешне резко различающихся друг от друга вещей — к идее возникновения разнородности из однородности. Биологи бросились на поиски своей однородной протоплазмы, а химики охотятся за протилом, в то время как наука[19] занимается поиском той силы, дифференциациями которой являются электричество, магнетизм, теплота и т.д.
Тайное учение рассматривает эту идею в рамках метафизики и считает "единую форму существования" основой и источником всех вещей. Но, вероятно, выражение "единая форма существования" не вполне точно отражает смысл этой идеи. В санскрите есть слово "прабхавапьяя" — "место (а вернее, план — Е.П.Б.), откуда всё начинается и куда всё растворяется", как пишет комментатор.[20] Это не "мать мира", как переводит это Уилсон (см. "Вишну-пурана", кн. I), так как выражение "джагад йони" (как было показано Фицэдвардом Холлом) обозначает не столько "мать мира" (или "утробу мира"), сколько "материальную причину вселенной".[21]
Таким образом, если комментаторы этой пураны понимают "единую форму существования" как карану ("причину"), то эзотерическая философия видит в ней чистейший дух этой причины. И только на второй своей фазе она действительно превращается в то, что буддийские философы называют свабхаватом — в вечную причину и следствие, вездесущую, но при этом абстрактную, самосущую пластическую эссенцию и корень всех вещей, которая буддийской философией рассматривается в двух аспектах и этим напоминает ведантистских Парабрахмана и мулапракрити: единое в двух аспектах. Действительно, чрезвычайно странно наблюдать за рассуждениями крупнейших учёных о том, что веданта, и в особенности уттара-миманса, могли "быть вызваны к жизни учениями буддистов",[22]
[1] В Индии оно называется "оком Шивы", а за великим хребтом[23] среди эзотериков известно как "открытое око Дангмы".
[2] Дангма означает "очистившаяся душа": это человек, ставший дживанмуктой, высшим адептом, а точнее, так называемым махатмой. Его "открытое око" — это внутреннее духовное зрение провидца. Проявляющаяся таким образом способность не является ясновидением в обычном понимании этого слова как возможность видеть на огромном расстоянии. Это, скорее, духовная интуиция, с помощью которой адепт обретает прямое и точное знание. Эта способность тесно связана с существованием "третьего глаза", которым, согласно древним мифам, обладали некоторые человеческие расы. Более подробно об этом будет рассказано в томе II.[24]
поскольку, наоборот, сам буддизм (учение Гаутамы Будды) был "вызван к жизни" и целиком взращён на принципах того Тайного учения, о которых отдельными намёками мы пытаемся здесь рассказать. На эти же принципы опираются и упанишады,[1] и это не подлежит сомнению, как следует из учения Шри Шанкарачарьи[2].
(б) Сон без сновидений — это одно из семи состояний сознания, известных восточным эзотерикам. В каждом из этих состояний активность проявляет какая-то отдельная часть ума или, как сказал бы ведантист, сознание индивида находится на различных планах бытия. В данном случае выражение "сон без сновидений" имеет иносказательный оттенок: оно показывает нам некое состояние вселенной, в чём-то аналогичное тому состоянию человеческого сознания, которое мы забываем в бодрствующем состоянии и которое кажется нам пустотой. Такое же состояние бывает и у человека, погружённого в гипнотический сон: пробуждаясь, он ощущает время сна как пробел в своём сознании, хотя во время этого сна он говорит и ведёт себя вполне здраво и осознанно.
————
9. Но где же был Дангма, когда алайя вселенной (душа как основа всего, Анима Мунди) пребывала в парамартхе (а) (абсолютном бытии и сознании, которые суть абсолютное небытие и бессознание), а великое колесо было анупадака? (б)
[1] Тем не менее, нашёлся один претендующий на авторитетность человек, а именно сэр Моньер Вильямс, оксфордский преподаватель санскрита (Boden Endowment), который попытался оспорить этот факт. Вот чему он учил свою аудиторию, выступая с ежегодной лекцией в британском Институте королевы Виктории 4 июня 1888 г. "В самом своём начале буддизм осуждал любые формы аскетизма и отшельничества . . . как пути обретения наивысших вершин знания. У него не было никаких оккультных, эзотерических учений,. .. которые ему понадобилось бы скрывать от обычных людей"[25] (!!) Или вот ещё: " . . . Когда Гаутама Будда только вступал на свой путь, о поздней и низшей форме йоги мало что было известно". И тут же, противореча самому себе, этот учёный профессор, не моргнув глазом, сообщает своим слушателям следующее: "Как нам известно из "Лалиты-Вистары", в период жизни Гаутамы широкое распространение получили различные формы истязания плоти, самоизнурения и воздержания"[26] (!!) По-видимому, профессор совершенно не знает, что такого рода самоистязания и изнурения плоти как раз и составляют низшую форму йоги, хатха-йогу, которая, по его словам, была "мало известна" и одновременно получила такое "распространение" в период жизни Гаутамы.
[2] Утверждается даже, будто и все шесть даршан (философских школ) несут на себе следы воздействия со стороны Будды и будто возникли они либо из буддизма, или под влиянием учения греков! (См. работы Вебера, Макса Мюллера и др.) Но ведь, кажется, Кольбрук, "наивысший авторитет" в этой области, уже давным-давно подвёл черту под этим вопросом, указав, что "индусы в данном случае выступали учителями, а не учениками".[27]
(a) Здесь мы подходим к вопросу, служившему на протяжении многих столетий предметом схоластических споров. Именно эти два термина, алайя и парамартха, и разделили между собой школы, раздробив истину на многочисленные её аспекты сильнее, чем любые другие термины мистиков.
В буквальном смысле алайя — это "душа мира", Анима Мунди, "сверхдуша" Эмерсона, и, согласно эзотерическому учению, природа её подвержена периодическим изменениям. Вечная и неизменная на недоступных ни человеку, ни богам космоса (дхьяни буддам) планах своей внутренней эссенции (сущности), алайя, тем не менее, претерпевает определённые изменения в процессе своей активной жизнедеятельности на нижних планах, в том числе и на нашем. В этот период единосущными алайе являются не только дхьяни будды, сливающиеся с ней своей душой и эссенцией, но "с ней способен соединиться душой" (Арьясанга, школа бумапа) даже сильный йог (мистик-созерцатель). Но это ещё не нирвана, хотя и состояние, близкое к ней. Отсюда и весь спор.
Так, йогачары (школы махаяна) утверждают, что алайя олицетворяет собой пустоту, хотя при этом алайя (по-тибетски ньингпо и цанг) служит основой для проявления всего видимого и невидимого и, кроме того, даже будучи вечной и неизменной в своей эссенции, она отражается в каждом объекте вселенной, как отражается "луна в чистой спокойной воде". С ними, однако, не соглашаются другие школы.
Аналогичным образом обстоит дело и с термином парамартха. Йогачары понимают под парамартхой то, что обусловлено также и другими вещами (паратантра). С точки же зрения мадхьямиков, парамартха ограничивается исключительно рамками абсолютного совершенства (паранишпанны). Таким образом, излагая "две истины" (из четырёх), первые утверждают, что — по крайней мере, на нашем плане — существует лишь относительная истина (самвритисатья), тогда как вторые отстаивают возможность существования "абсолютной истины" (парамартхасатьи).[1]
"Ни один архат, о нищенствующие, не может достичь абсолютного знания, пока не сольётся с паранирваной. Главные его враги — парикальпита и паратантра" (афоризмы бодхисатв).
Парикальпита (по-тибетски кун-ттаг) — это заблуждение тех, кто не понимает, что всё по природе своей есть лишь пустота и иллюзия и кто верит в существование того, чего на самом деле нет — например, в существование "не-Я".[28]
[1] "Парамартха", или свасамведана, на санскрите обозначает самосознание, "мышление, анализирующее самоё себя".[29] Парама означает "наивысший из всего", а артха — "понимание", "постижение". Слово сатья означает "абсолютное истинное бытие", Esse[30]. На Тибете термину парамартхасатья соответствует термин дондампаиденпа. Антонимом этой абсолютной реальности или действительности выступает самвритисатья — относительная истина. Слово самврити означает "ложное представление", рождающее иллюзию, майю. По-тибетски оно называется кундзабчи-денпа — "видимость, рождающая иллюзию".[31]
Паратантра же включает в себя всё то, что существует лишь, благодаря своей обусловленности, то есть причинно-следственной связи, [32] и что должно исчезнуть тут же, как только устраняется причина его появления — например, свет в фитиле: если разрушить или вынуть фитиль из лампы, свет исчезнет.
Эзотерическая же философия учит тому, что всё в мире наделено жизнью и сознанием, но при этом далеко не любая жизнь и не любое сознание аналогичны жизни и сознанию человека или хотя бы животного. Под словом "жизнь" мы подразумеваем такую "единую форму существования", которая проявляется в том, чтó мы именуем материей. Применительно же к человеку она проявляется в том, чтó мы называем духом, душой и материей, ошибочно разрывая единое целое на отдельные его составляющие. Материя служит средством для проявления души на нашем плане бытия, а душа — это средство для проявления духа на ещё более высоком плане. Взятые же вместе, материя, душа и дух составляют троицу, синтезом которой выступает жизнь, заполняющая собою их всех.
Идея универсальной, единой и всеобщей жизни принадлежит к числу тех древнейших концепций, которые, освободившись от пут богословского антропоморфизма, вновь стали захватывать умы человечества в нашем веке. Наука, правда, пока довольствуется лишь тем, что фиксирует эти признаки существования универсальной жизни, строя только догадки на сей счёт и не осмеливаясь даже шёпотом произнести слово "Анима Мунди!" Идея "жизни в кристаллах", сегодня уже известная науке, была бы с презрением отвергнута каких-нибудь полвека тому назад. Сегодня ботаники уже ищут нервы в растениях. И дело не в том, что они предполагают, будто растения способны чувствовать и мыслить аналогично животным. Просто они полагают, что для роста и питания растений необходимо некая структура, которая у растений выполняет ту же функцию, что и нервы у животных. И представляется весьма маловероятным, что одним лишь употреблением терминов вроде "сила" и "энергия" наука сможет ещё долгое время скрывать от себя тот факт, что всё, в чём присутствует жизнь, — живое, будь это атомы или планеты.
"А что же думают об этом строго эзотерические школы?" — может спросить нас читатель. Что говорят по этому поводу учения эзотерических "буддистов"? У них термин алайя несёт в себе двойной и даже тройной смысл. В системе взглядов йогачаров, принадлежащих к созерцательной школе махаяна, алайя — это одновременно и мировая душа (Анима Мунди), и "я" высокого адепта. "Сильный в йоге может путём медитации произвольно внедрить собственную алайю в истинную природу бытия". "Алайя обладает абсолютным вечным бытием", утверждает Арьясанга, оппонент Нагарджуны.[1] В каком-то смысле алайя — это прадхана, которая
[1] Арьясанга[33] — дохристианский адепт и основатель одной из буддийских эзотерических школ, хотя Ксома де Кэрэш (Csoma di Koros)[34] по каким-то, одному ему ведомым причинам, относит период его жизнедеятельности к VII веку [[Продолжение примечания на следующей странице]]
в "Вишну-пуране" определяется следующим образом:
"То, что понимается как ещё не развернувшаяся причина, величайшими мудрецами называется прадханой, первоосновой, тончайшей пракрити — вечной, но при этом представляющей собой (или заключающей в себе — Е.П.Б.) всё то, что есть, и всё то, чего [ещё] нет, то есть лишь процесс".[35]
Однако термин "пракрити" здесь всё-таки не вполне точен, и более уместно нам было бы говорить об алайе, поскольку пракрити не является "непознаваемым Брахманом".[1] Подобные ошибки обычны со стороны людей, не понимающих универсальности тех оккультных доктрин, которые бытовали во всём мире в ту пору, когда самые первые расы человечества ещё пребывали в состоянии младенчества. Но особенно они характерны для тех учёных, которые отвергают саму идею "первооткровения" и полагают, будто Анима Мунди — единая жизнь или мировая душа — была открыта только Анаксагором или в его эпоху.[36] Этот философ выдвинул своё учение лишь в противовес чрезмерно материалистическим представлениям о космогонии у Демокрита, исходившего из экзотерической теории, по которой атомы приводятся в движениев вслепую. Анаксагор Клазоменский был не изобретателем своего учения, а, как и Платон, лишь его пропагандистом. То, что он называл мировым умом (νοῦς), "нусом" — началом, которое, как он утверждал, "абсолютно не связано с материей, является совершенно свободным от неё и действует по собственному плану", — было известно в Индии как движение, единая жизнь, дживатма, за много столетий до V века до Р.Х. Вот только арийские философы никогда не наделяли данное начало конечным атрибутом "мышления", ибо понимали его как нечто бесконечное.
Так читатель естественным образом подходит к "высшему духу" Гегеля и немецких трансценденталистов как к некой антитезе нашим доктринам, на что здесь, по-видимому, будет полезно указать. Школы Шеллинга и Фихте очень далеко ушли от древнейшей идеи абсолютного начала и отразили в своих воззрениях лишь один аспект главной идеи веданты. Даже тот Absoluter Geist[37], на который туманно намекает фон Гартман в своей пессимистической философии бессознательного, так же далёк от действительности, хотя в данном случае европейская мысль подошла, пожалуй, ближе всего к учениям индийских адвайтистов.
[[Продолжение примечания с предыдущей страницы]] н.э. Возможно, всё дело в том, что был ещё один Арьясанга, живший в первые века н.э., и венгерский исследователь, по-видимому, смешивает их друг с другом.
[1] "Неразделимая на составные элементы причина, которая единообразна, которая выступает одновременно и причиной, и следствием и которую хорошо осведомленные с первоначалами называют прадханой и пракрити, есть непознаваемый Брахман, который был прежде всего сущего" ("Ваю-пурана").[38] Другими словами, Брахман не инициирует эволюцию как таковую и ничего не творит. Он всего лишь проявляет различные аспекты самого себя, в число которых входит и пракрити — один из аспектов прадханы.
По Гегелю, "бессознательное" смогло приступить к гигантской и сложнейшей задаче развёртывания вселенной лишь только в надежде на обретение ясного самосознания.[2] В этой связи важно иметь в виду, что отказ духу (который в понимании европейских пантеистов синонимичен Парабрахману) в наличии у него сознания приводит к исчезновению у этого термина, "дух" (используемого за неимением лучшего для обозначения глубочайшей тайны), его обычной коннотации.
То "абсолютное сознание", которое, по их словам, стоит "по ту сторону" явлений и которое они называют бессознательным лишь по причине отсутствия у него чего-либо личностного, находится за пределами человеческого понимания. Способный формулировать идеи лишь в рамках эмпирических явлений, человек уже по самой природе своей не в силах воспринять абсолют во всём его обнажённом величии. Один только освобождённый дух и способен смутно ощутить природу того источника, из которого он возник и куда в конце концов он должен вернуться. . . .
Пред пугающей тайной абсолютного бытия склоняют голову даже наивысшие дхьян коганы, смиренно признавая своё полное невежество, и даже в самой кульминации сознательного существования, когда, выражаясь словами Фихте, "сознание индивида сливается с мировым сознанием", — конечное не может ни постигнуть бесконечное, ни применить к нему собственное мерило своего ментального опыта.[1] Так как же можно тогда говорить о том, что "бессознательное" и абсолют в состоянии ощущать хотя бы инстинктивный импульс к обретению ясного самосознания и строить какие-то надежды на это? Ни один ведантист никогда не согласится с этой гегелевской идеей, а оккультист заметит, что она целиком относится лишь к пробуждённому махату, к мировому уму, уже спроецированному в проявленный мир в качестве первого аспекта вечного, неизменного абсолюта, но ни в коем случае не к самому абсолюту. "Дух и материя (или пуруша и пракрити) суть не что иное, как два самых первых аспекта того, что является единым и не имеет аналога себе", — говорят нам наши учителя.
Движущий материю нус, та животворящая душа, имманентная в каждом атоме, проявленная в человеке и дремлющая в камне — она во всём проявляет свою силу в различной степени. И эта пантеистская идея единого духа-души, пронизывающего собой всю природу, принадлежит к числу самых древних философских понятий. Тот архей, о котором говорят Парацельс и его ученик Ван Гельмонт, не был их собственным изобретением, ибо их архей — это лишь обнаруженный ими "отец-Эфир", то есть всё та же самая проявленная основа
[2][39] Разумеется, конечного самосознания, ибо как ещё абсолютное может обрести его, как не в виде всего лишь своего аспекта, а наивысшим из известных нам аспектов сознания является человеческое сознание.
[1] См. Albert Schwegler, "Handbook of the History of Philosophy", p. 28.[40]
и тот же самый проявленный источник нескончаемого богатства явлений жизни. И все бесчисленные рассуждения по этому предмету — это лишь вариации на одну и ту же тему, камертон к которой был задан в Первооткровении (см. Часть II, "Первосубстанция и божественная мысль").
(б) Термин анупадака, то есть "не имеющий родителей", носит мистический характер и в философии несёт в себе несколько значений. Под этим термином в целом подразумеваются небесные сущности — дхьян коганы или дхьяни будды. Но поскольку они мистически соответствуют человеческим буддам — известным как "мануши (т.е. человеческие) будды" — и бодхисатвам, то и последних также называют анупадака, коль скоро все их личности уже слились с их объединёнными шестым и седьмым принципами, атма-буддхи, и они стали "алмазными душами" (ваджрасатвами),[1] то есть махатмами в полном смысле этого слова.
"Сокрытый владыка" (сангбаи даг-по), "тот, кто слит с абсолютом", не может иметь родителей, ибо он самосущ и един с мировым духом (сваямбху),[2] который есть свабхават в своём наивысшем аспекте. В иерархии анупадака заключена великая тайна. Вершину её составляет мировой дух-душа, а низшую ступень — мануши-будды, и даже обычный, наделённый душой человек латентно является анупадака. Отсюда понятно, почему для описания вселенной, ещё не изваянной "строителями" и пребывающей в состоянии бесформенности, вечности и абсолютности, использовано выражение: "вселенная была анупадака" (см. часть II, "Первосубстанция и божественная мысль").[41]
[1] Ваджрапани или ваджрадхара — "держатель алмаза", по-тибетски дорджесемпа. Слово семпа означает "душа", причём в этом выражении подчёркивается идея её алмазной прочности, несокрушимости, сохраняющейся в последующих мирах. Объяснение понятия анупадака, которое приводится в "Калачакре"[42], относящейся к первой части (Гю) канона "Канджур"[43], носит полуэзотеричекий характер. Оно сбило востоковедов с толку и привело к неверному пониманию сущности дхьяни-будд и их земных аналогов, мануши будд. Истинный смысл отчасти раскрывается в одном из последующих томов (см. "Тайна Будды") и более подробно освещается в соответствующем месте.
[2] Ещё раз обратимся к Гегелю, который, как и Шеллинг, по сути дела, стоял на пантеистских позициях в трактовке периодических аватар (особых воплощений мирового духа в человеке, которые мы наблюдаем в лице всех величайших реформаторов религий): ". . . . сущность человека есть дух. . . . человек достигает истины, лишь отчуждаясь от своей конечности и предаваясь чистому самосознанию. Христос-человек — как человек, в котором проявилось единство бога и человека (тождественность индивидуального мировому, всеобщему сознанию, как учат ведантисты и некоторые адвайтисты — Е.П.Б.) — сам проявил в своей смерти, вообще в своей истории, вечную историю духа — историю, которую всякий человек должен сам пережить, чтобы быть как дух" — "Философия истории"[44].
————
[1] Ригведа, Мандала X, 129, 1-7, цит. по: Max Müller, "Hist. of Ancient Sanskrit Literature" (London, 1859), p. 564, как указано в издании "Тайной доктрины" 1979 года под ред. Бориса Цыркова.
[2] Ср. с лат."sempiternus" — всегдашний, вечный, безостановочный; или "sempiterno" — всегда, постоянно, навсегда.
[2a] В одном из своих писем Махатма К.Х.
(см. ML, #11, или Письмо № 64 в пер. Е.И. Рерих) рекомендует Хьюму внимательно познакомиться
с философией А. Шопенгауэра, поскольку по целому ряду вопросов “его идеи достигают
максимальной близости с учением наших архатов”. Если, воспользовавшись его советом,
мы также обратимся к сочинению “О воле в природе”, то обнаружим мысли, проливающие
дополнительный свет на такие краеугольные понятия, как пространство и время. Итак,
в третьем издании этого труда А. Шопенгауэр пишет:
"Время —
это условие возможности преемственного бытия, которое без него не могло бы
ни существовать, ни быть доступным нашему пониманию и словесному выражению. Точно
так же условие возможности сосуществования — это пространство, и доказательством
того, что эти условия коренятся в естественном строе нашего ума, служит трансцендентальная
эстетика. . . Уже Ньютон в схолии к восьмому из определений, находящихся в одной из
глав его "Principia [...]", совершенно правильно отличает абсолютное, т.е.
пустое, время от наполненного, или относительного, равно как и абсолютное
пространство от относительного. Он говорит (р. 11): "Я не даю определений времени,
пространства, места, движения, потому что все это весьма известно каждому. Следует
заметить, однако, что в общежитии . . . понимают эти количества не иначе
как в их отношении к вещам чувственного мира. Отсюда проистекают некоторые предрассудки,
ради уничтожения которых следовало бы разделить упомянутые количества на абсолютные
и относительные, истинные и мнимые, математические и принятые в общежитии". К этому
он добавляет (р. 12):
"I. Абсолютное, истинное и математическое
время, само в себе и по природе своей, вне отношения к чему-либо внешнему, протекает
равномерно и иначе называется Продолжительностью; время относительное, мнимое и понимаемое
в общежитейском смысле — чувственно и представляет в своем движении некоторую внешнюю
меру Продолжительности (либо точную, либо неравномерную), которою пользуются в общежитии
вместо истинного времени, — таковы, например, час, день, месяц, год". "II. Абсолютное
пространство по природе своей, вне отношения к чему-либо внешнему, всегда остается
тождественным и неподвижным; относительное же пространство представляет собою меру
или некоторое подвижное измерение абсолютного пространства; эта мера определяется
нашими чувствами по своему положению относительно тел и в общежитии употребляется
вместо пространства неподвижного; таково, например, измерение пространства подземного,
воздушного или небесного, определяемое по своему положению относительно Земли" (см.
А. Шопенгауэр. Мир как воля и представление. Т. 2. М., 1993, с. 628).
[3] Во время обсуждения в Ложе Е.П.Б. поясняет, что под "Всемировым умом" (или умом универсума) следует понимать "абсолютный ум", который в абсолюте продолжал действовать даже во время пралайи: "Поскольку Ах-хи не было, то, с точки зрения людей, которые могли бы всё это понять — ведь не было ничего и никого, кто мог бы осмыслить это, как это было вообще возможно? — его [всемирового ума] и не было. Вы же не должны забывать о том, что восточный человек выражает свои мысли по-особому. Они всегда выражаются иносказательно, всегда фигурально. Не можете же вы требовать от них выражаться научным языком, в котором так много слов и так мало смысла?" (p. 32) . . . "Наличие абсолюта — это же нечто, само собой разумеющееся . . . Он не может никуда деться из вселенной . . . Идеизация (мышление) космоса возникла тут же, как только появились Ах-хи, и продолжается на всём протяжении манвантары. Но мы говорим о всемировой абсолютной идеизации, а она есть всегда и никуда не может деться из вселенной. Космической же идеизации не было, и единственная ошибка состоит в том, что я не написала слово "космический". Но зачем мне это нужно было делать? Я ведь не могу ничего выдумывать из головы, я лишь перевожу то, что есть . . . " (p. 33) ("Secret Doctrine Commentaries").
[4] См.: "Комментарии к Тайной доктрине" ("Secret Doctrine Commentaries" (The Unpublished 1889 Instructions), the Hague, 2010, p. 29): "Е.П.Блаватская: "Впрочем, никакими силами я их не считаю. Просто-напросто это — проявление периодически действующего закона, всемирного закона, который бывает то в активной, то в неактивной фазе. Это — всё тот же закон периодического проявления, который и творит их, который излучает их в виде эманации. Я вечно применяю слово "творить", хотя это плохое слово, и употреблять его неправильно, поскольку никакого творения нет". А.Кейтли: "Значит, та сила, что стоит выше Ах-хи, — это закон, который требует проявления?" Е.П.Блаватская: "Совершенно верно, периодически. Приходит соответствующий час, закон вступает в действие, и они проявляются. Они находятся на самой первой ступеньке проявления, после чего оно продолжается дальше, постепенно приобретая всё более и более определённые формы".
[5] См. Космогония в конфуцианстве ("Confucian Cosmogony," tr. Thos. McClatchie, 1874): " . . . Тьма, или Ночь, есть мать богов . . . Первородный . . . есть свет . . . "Небо и земля суть отец и мать всего сущего" — p. 144 (SDR, TUP).
[6] Понятие "Круг" будет подробно объясено ниже.
[7] Вот что говорит о "тьме" Е.П.Б. в "Протоколах ложи Блаватской" (собрание 3). Отвечая на вопрос о том, является ли эта "тьма" тем же самым, что и "всевечная родительница-пространство" из шлоки 1, она говорит следующее: "Вовсе нет. "родительница-пространство" здесь обозначена как "беспредельное всё". Пространство же космоса — это нечто такое, что уже обладает атрибутами, по крайней мере, потенциально. Что же касается "тьмы", как, например, в данном случае, то "тьма" — это то, чему мы не можем приписать никаких атрибутов: она есть некое неведомое начало, охватывающее собой всё космическое пространство". "Тьма" в данной шлоке обозначает "непроявленное и неведомое как некий полюс, противоположный тому, что уже проявлено и подлежит осмыслению . . . Слово "тьма" здесь употреблено не в смысле противопоставления свету или дифференциации, поскольку и первый, и вторая являются закономерными следствиями манвантарной эволюции — цикла активности. Это та самая "тьма над бездною", о которой говорится в Книге Бытия, где бездну следует понимать как "светлого сына тёмного отца" — пространства . . . Если подходить к свету и тьме как к явлениям объективного мира, то и тот, и другая — просто иллюзии, майя. В данном же случае тьму следует понимать не просто как отсутствие света, а как единый непостижимый изначальный принцип, который есть сама абсолютность, а потому не может представить нашему интеллекту ни формы, ни цвета, ни вещественности — ничего из того, что мы могли бы выразить словом".
[8] Сравним с тем, как объясняет это понятие Е.П.Б. в "Протоколах ложи Блаватской" (собрание 3): "Термин "отец-мать" включает в себя два понятия и обозначает первосубстанцию, т.е. дух-материю. Когда в процессе дифференциации эта первосубстанция начинает переходить из состояния однородности в состояние разнородности, она становится одновременно и положительной, и отрицательной, то есть, выходя из "нулевого состояния" (точки лайя), она переходит в состояние активности и одновременно пассивности, а не одной лишь пассивности. Вследствие этой дифференциации (в рамках которой начинается процесс эволюции с последующим возникновением вселенной) производится "сын", а сын этот и есть та самая вселенная, проявленный космос, который просуществует до наступления следующей махапралайи".
[9] Е.П.Б. в "Протоколах" (собрание 3) следующим образом поясняет выражение "отец, мать и сын вновь слились в единое целое": "Это значит, что три Логоса — непроявленный "отец", полупроявленная "мать" и вселенная, которая является третьим Логосом в нашей философии, Брахмой, — в течение (периодически происходящей) пралайи снова становятся единым целым: вся дифференцированная эссенция (сущность) вновь становится недифференцированной. Выражение "отец, мать и сын" послужило прообразом для христианского понятия "Отец, Сын и Дух Святой", где последний элемент, Святой Дух, ранними христианами и гностиками понимался как женское начало — "София". Это означает, что все творящие и чувствующие силы, а также результаты действия этих сил, которые и созидают вселенную, возвращаются в своё исходное состояние: всё сливается в одно-единое целое. В течение махапралайи не бывает ничего, кроме одного только абсолюта".
Кроме того, очень важный вывод в понимании всех трёх Логосов, "олицетворённых символов трёх духовных этапов эволюции", можно сделать из следующего разъяснения: "Судя по всему, в отношении первого и второго Логосов существуют глубокое непонимание и путаница. Первый представляет собой уже имеющуюся, но пока не проявленную потенциальность, заключённую в недрах отца-матери. Второй же [Логос] — это абстрактная совокупность тех творцов, которых греки называли "демиургами", т.е. строителей вселенной. Третий же Логос есть окончательная дифференциация второго [Логоса] и индивидуализация космических сил во главе с фохатом, ибо фохат является синтезом семи лучей-творцов, т.е. дхьян коганов, которые возникают из третьего Логоса". Более того, Е.П.Б. подчёркивает, что "необходимо быть очень осторожным, употребляя термины "отец", "мать" и "сын", чтобы не поддаться искушению придания им человеческих черт. Первые два представляют собой просто-напросто центробежные и центростремительные силы, продуктом которых является "сын".
[10] См. Н. Бхашьячарья. Катехизис философии вишистадвайты (N. Bhashyacharya, "Catechism of the Visishtadwaita Philosophy," 1887): "Этот Парабрахман (наивысший дух) представляет собой единственную истину . . . " "О нём говорят как о вечном . . . бесконечном в отношении времени и пространства . . . Он является материальной причиной (упаданакараной), инструментальной причиной (нимиттакараной), а также вспомогательной причиной (сахакарикараной) вселенной" — §§ 63, 64 (SDR, TUP).
[11] См. Schlagintweit, "Buddhism": "Паринишпанна, "полностью совершенное" . . . это неизменное и ни с чем не соотносимое истинное бытие, которое также является главной целью пути, summum bonum ["высшим благом" — перев.], абсолютом" — p. 34 (SDR, TUP).
[12] В транслитерации Е.И. Рерих.
[13] Напомним, речь идёт лишь о нашей солнечной системе.
[14] См. "Письма Махатм", письмо № 12.
[15] Иллюстрацией этой мысли может служить, например, верхний треугольник каббалистического древа сфирот.
[16] См. Schlagintweit, "Buddhism": "Самврити — это то, в чём коренится иллюзия. Парамартха же есть такое самосознание {примеч.: "на санскрите свасамведана, то есть "мышление, анализирующее самое себя"}, которое обретает святой при самосозерцании — оно-то и способно рассеивать иллюзии, то есть оно стоит выше всего ("парама") и заключает в себе истинное понимание ("артха")" — pp. 35-36 (и примеч.) (SDR, TUP).
[17] "Выражение "причин существования больше не было" относится к последней манвантаре, т.е. к последнему веку Брахмы. Но причина, понуждающая колесо времени и пространства катиться в вечность, которая лежит вне всякого пространства и времени, не имеет никакого отношения к причинам конечным, т.е. к тому, что мы называем ниданами". Абсолют, "эта единая, вечная и потому "беспричинная причина", не подвержен никаким изменениям и не имеет ничего общего с причинами, возникающими на любом из планов и связанными с конечным и обусловленным бытием. Поэтому причина эта никоим образом не может представлять собой какое-либо конечное сознание или желание. Было бы нелепо присваивать абсолюту какое-либо желание или какую-либо необходимость. Когда бьют, например, часы, то это происходит вовсе не из-за того, что часам хочется пробить какое-то время". В ответ на просьбу объяснить, что собой представляет причина дифференциации, заключённая в абсолюте, Е.П.Б. говорит следующее: "Этот вопрос лежит вне области какого-либо аргументированного рассуждения. Парабрахман не является причиной и не содержит в себе никакой причины, которая заставляла бы его производить эманации или творить. Строго говоря, Парабрахман — это даже не абсолют, а абсолютность. Парабрахман — не причина, а каузальность, причинность, движущая, но не действующая по собственной воле сила, заключённая в каждой проявляющейся причине. Мы можем лишь смутно догадываться о наличии такой вещи, как эта вечная беспричинная причина, причинность. Но точно определить её невозможно. В "Лекциях о Бхагаватгите" Суббы Роу говорится о том, что по законам логики даже первый Логос может познать не самого Парабрахмана, а лишь его покров, мулапракрити. И если уж даже о мулапракрити, первом главном аспекте Парабрахмана, мы не можем составить себе точного представления, то что можем мы знать об этом наивысшем Всё, плотно закрытом мулапракрити (корнем всей природы, пракрити), даже от Логоса?" ("Протоколы ложи Блаватской", Собрание 3).
[18] Вот как объясняет Е.П.Б. выражение "то видимое, которое было, и то невидимое, которое есть" в данной шлоке: "То видимое, которое было" — это вселенная прошлой манвантары, которая перешла в вечность и которой больше нет. "То невидимое, которое есть" обозначает вечное, всесущее и всегда остающееся невидимым божество, которое мы знаем под многими названиями, такими как абстрактное пространство, абсолютный сат и т.д., но, по сути дела, мы о нём не знаем ничего" ("Протоколы ложи Блаватской", собрание 3).
[19] В отличие от химии и биологии, которые считались естественной историей.
[20] "Vishṇu Purāṇa" — 1:21 (примеч.) (i.2) (SDR, TUP).
[21] Там же.
[22] См. Dowson, "Classical Dictionary" — p. 82 (SDR, TUP).
[23] За Гималайским хребтом, то есть в Тибете.
[24] В связи с "оком Дангмы" в "Протоколах ложи Блаватской" Е.П.Б. подчёркивает следующее обстоятельство: "Прошу вас обратить особое внимание на то, что здесь не сказано об "оке", что оно "видит", оно скорее "ощущает" "всеприсутствие".
[25] См. Монье Монье-Вильямс. Мистический буддизм в связи с философией йоги (Monier Monier-Williams, "Mystical Buddhism in connexion with the Yoga Philosophy," 1888) — p. 2 (SDR, TUP).
[26] Там же — p. 4 (SDR, TUP).
[27] Dowson, "Classical Dictionary" — p. 82 (SDR, TUP).
[28] См. Schlagintweit, "Buddhism": "Парикальпита (тибетск.: "кун таг") . . . — это предположение, то есть заблуждение, . . . которому подвержены те существа, которые неспособны понять, что каждая вещь есть пустота, . . . и которые верят в существование того, чего на самом деле нет, например: не-Я . . . " — p. 34 (SDR, TUP).
[29] См. примечание Е.П.Б. на с. 44.
[30] Бытие (лат.)
[31] См. Schlagintweit, "Buddhism": "Так мы приходим к двум истинам. Это самвритисатья (тибетск.: "кундзабчи денпа") и парамартхасатья (тибетск.: "дондампаи денпа"), то есть относительная истина и абсолютная истина . . . Самврити есть то, в чём коренится иллюзия . . . " — p. 35 (SDR, TUP).
[32] См. там же: "Паратантра есть всё то, что существует, благодаря собственной обусловленности или причинно-следственной связи; это и лежит в основе заблуждения" — p. 34 (SDR, TUP).
[33] См. там же: "По преданию, Арьясанга был обязан знанием проповедуемых им доктрин своему учителю, будущему будде Майтрейе . . . " — p. 32 (примеч.) (SDR, TUP).
[34] Имя приводится по книге Е.П. Блаватской "Письма из пещер и дебрей Индостана".
[35] "Vishṇu Purāṇa" — 1:20 (примеч.) (SDR, TUP).
[36] См. Уильям Энфилд. История философии (William Enfield, "History of Philosophy," 1837): "[Анаксагор] пришёл к заключению, что от века должно иметься какое-то разумное начало, какой-то бесконечный ум, который существует отдельно от материи; обладая способностью к движению внутри себя, он первым и сообщил движение материальной массе . . . Из этого бесконечного ума, как утверждал Анаксагор, и происходит идея любого движения и жизни . . . " — p. 87 (SDR, TUP).
[37] Абсолютный дух (нем.).
[38] "Vishṇu Purāṇa" — 1:21 (примеч.) (Vayu Purāṇa, I, iv, 17) (SDR, TUP).
[39] В оригинале это примечание было помещено на с. 50 и относилось к следующей фразе: "То, что он называл мировым умом (νοῦς), "нусом" — началом, которое, как он полагал, "абсолютно не связано с материей, является совершенно свободным от неё и действует по собственному плану". Это — очевидная и явная ошибка, допущенная, возможно, при наборе книги в типографии. Здесь мы исправляем эту ошибку.
[40] См. Альберт Швеглер. Пособие по истории философии (Albert Schwegler, "Handbook of the History of Philosophy," tr. James Hutchison Stirling, 1868): "Что бы он [Фихте] ни говорил о замене мирового "я" на . . . эмпирическое, это не убедительно. Мы можем делать такие обобщения сколько нам заблагорассудится, но известно нам лишь одно "я" — эмпирическое, и мы не можем опираться ни на какое другое" — pp. 427-428 (Stirling's "Annotations," xxvii) (SDR, TUP).
[41] Более подробно о сущности дхьян коганов ("дхьяни будд") и их отличиях от "строителей" мы узнаём из объяснений Е.П.Б. в "Протоколах ложи Блаватской" (Собрание 4): "Термин "дхьяни-будда" является общим наименованием для всех небесных существ. "Дхьяни-будды" имеют определённое мистическое отношение к высшей триаде человека, о чём здесь нет нужды говорить. "Строители" же представляют собой класс . . . так называемых космократоров — невидимых нам, но наделённых разумом "каменщиков", которые занимаются приданием материи определённого вида в соответствии с подготовленным для них идеальным планом, который мы называем божественно-космической идеизацией . . . Я хотела бы, чтобы вы ясно усвоили одну важную мысль: они не представляют собой какую-то одну сущность, что-то вроде личного бога, а являются силами природы, действующими по единому и неизменному закону, о характере которого нам здесь было бы совершенно бессмысленно рассуждать . . . Иерархии соответствующих "планетарных строителей" осмысляют те идеи, которые планируются для них во вселенском сознании — подлинном великом архитекторе вселенной", или, по-другому говоря, в мировой душе, Анима Мунди, представляющей собой "архетип этих иерархий, которые суть его дифференцированные типы. Единым безличным великим архитектором вселенной является МАХАТ, мировой ум. А махат — это некий символ, абстракция, аспект, который в представлениях человека, стремящегося материализовать всё и вся, предстаёт в виде смутного образа некой сущности".
Е.П.Б. подчёркивает, что в отличие от "дхьяни будд" "строители" ("планетарные духи", космократоры) не имеют никакого отношения к сфере духа и к трём наивысшим принципам (имея лишь косвенное отношение к четвёртому принципу): они сосредоточены лишь на работе с космической материей. При этом именно они властвуют над судьбами людей, так как "являются проводниками кармы". Дхьяни-будды имеют божественную природу, а планетарные духи — звёздную. "Только и исключительно первые могут именоваться анупадака, то есть не имеющими родителей, поскольку они являются прямым излучением того, что ещё не есть ни отец, ни мать, а представляет собой только непроявленный Логос. Собственно говоря, они являются духовным аспектом семи логосов. Планетарные же духи в своей совокупности — аналогично семи сфиротам (три наивысших сфирот являются в каббале надкосмическими абстракциями и представляют собой аллегории) — образуют небесного человека, Адама Кадмона".
Касаясь различий между экзотерическим и эзотерическим пониманием природы "дхьяни будд", Е.П.Б. отмечает "огромную философскую" разницу. "В качестве наивысших дэв они среди буддистов именуются бодхисатвами. С экзотерической точки зрения, их пять. Эзотерические же школы насчитывают семь бодхисатв. При этом каждый бодхисатва представляет собой не отдельную сущность, а иерархию.
Как сказано в "Тайной доктрине", до сих пор мир посетили пять будд, а два других должны прийти в эпоху Шестой и Седьмой корневых рас. В экзотерическом понимании они возглавляются ваджрасатвой, "всевышним разумом" или "всевышним буддой". Но за этим ваджрасатвой стоит ещё более высокий ваджрадхара — точно так же, как за Брахмой (или махатом) стоит ещё Парабрахман. Таким образом, экзотерическое и оккультное понимание дхьяни-будд совершенно различно. С экзотерической точки зрения, каждый будда представляет собой триединство, которое одновременно проявляется в трёх мирах: в виде будды-человека на земле, в виде дхьяни будды в мире астральных форм и как будда-арупа, то есть не имеющий формы будда, в наивысшем царстве нирваны. Так, для будды-человека, то есть воплощения одного из этих дхьяни-будд, срок пребывания на земле в различных телах ограничен периодом от семи до семи тысяч лет, учитывая то обстоятельство, что в качестве людей они живут в самых обычных земных условиях, включающих в себя возможность несчастных случаев, в том числе и смерти. В эзотерической же философии всё это означает, что из этих "семи дхьяни-будд" — точнее говоря, семи иерархий этих дхьяни-будд, которые в мистических учениях буддизма отождествляются с семью воплощающимися разумами (кумарами у индуистов) — на земле в строгой последовательности воплощений до сих пор появились только пятеро, а последние два должны прийти в эпохи Шестой и Седьмой корневых рас. Но и это в значительной степени лишь иносказательное объяснение. Дело в том, что и шестая, и седьмая иерархии уже воплотились на нашей земле наряду со всеми остальными. Но, поскольку состояния будд они достигли уже почти в самом начале эпохи Четвёртой корневой расы, то они, как принято говорить, пребывают с тех пор в ясно осознаваемом ими состоянии блаженства и свободы. В этом состоянии они будут находиться вплоть до наступления седьмого Круга, когда им предстоит встать во главе нового человечества, новой расы, расы будд. Эти дхьяни связаны исключительно с человечеством и, строго говоря, только с высшими "принципами" человека".
[42] Калачакра (санскр.) — "Колесо времени", часть канона "Канджур" (G. de Purucker, ETG).
[43] Канджур (или Ганджур) — часть тибетско-буддийского канона, содержащего сутры — тексты, которые приписываются непосредственно Будде и называются "Словом Будды" (на санскрите — будда-вахана) (G. de Purucker, ETG).
[44] Перевод А.М. Водена, "Лекции по философии истории", СПб., "Наука", 2000 г., с. 347.