"Тогда не было ни дня, ни ночи, ни неба, ни земли, ни тьмы, ни света, ни чего бы то ни было ещё, а был лишь недоступный уму Единый, иначе говоря То, которое есть Брахман и Пумс (Дух) и Прадхана (первоматерия)" (Веда в комментарии к "Вишну-пуране")[1].
Или буквально:
"Был единый дух прадханика-Брахман: То".[2]
"Дух прадханика-Брахман" — это мулапракрити и Парабрахман.
В "Вишну-пуране" Парашара, обращаясь к своему ученику Майтрейе, говорит ему следующие слова:
"Итак, я объяснил тебе, великолепный Муни, шесть творений. . . . Сотворение же существ Арваксрота было седьмым, и было это сотворением человека".[3]
И далее он рассказывает о двух дополнительных, глубоко таинственных процесса творения, которые по-разному интерпретируются комментаторами.
Ориген, комментируя сочинения своего противника, Цельса (все сочинения которого были уничтожены предусмотрительными отцами церкви), отвечает на возражения своего оппонента и одновременно с этим наглядно знакомит нас с положениями той системы, которой придерживался Цельс. Система эта была явно построена на принципе семеричности. Однако его теогония, взгляды на происхождение звёзд и планет, звука и цвета — всё подвергается сплошному осмеянию. Цельс, видите ли, "желая блеснуть своей учёностью", говорит о какой-то лестнице творения с семью вратами, выше которых
стоят восьмые — вечно закрытые[4]. Он приводит объяснения мистерий персидского Митры и, "дополняет их, к тому же, музыкальными причинами". . . . . Да и им он стремится "дать второе объяснение, связанное также с музыкальными соображениями"[1] — то есть семью нотами музыкальной гаммы, семью духами звёзд и т.д. и т.д.
Валентин также пространно рассуждает о силе великих Семи, которым было поручено вызвать к жизни нашу вселенную после того, как Arrhetos ("несказуемый"), имя которого образовано из семи букв, проявил первую гебдомаду-семерицу. Это имя, Arrhetos, указывает на семеричную природу Единого (Логоса). "Богиня Рея", — говорит Прокл в комментарии к "Тимею" (с. 21), —
"является монадой, двоицей и семерицей, вмещающей в себе всех титанид",[5]
которых семь.
О семи творениях говорится практически в каждой пуране. Они предваряются тем, что Уилсон переводит как "нечленимое начало", абсолютный дух, никак не связанный с объектами чувственного восприятия. Семь творений — это:
(1) Махат-таттва, мировая душа, беспредельный разум, божественный ум;
(2) Бхута или Бхутасарга, сотворение элементов (стихий), первая дифференциация мировой однородной субстанции;
(3) Индрия или Аиндрияка, зарождение органической жизни.
"Эти три были творениями [известными как] пра́крита, образованиями цельной, не разделённой на части, природы, которой предшествовало цельное начало";[6]
(4) Мукхья, сотворение начал доступных восприятию вещей, заключалось в сотворении неодушевлённых тел[2];
(5) Таирьягьёнья (или тирьяксрота) состояло в сотворении животных;
(6) Урдхвасрота — сотворение божеств[3] (?);
(7) Арваксрота — сотворение человека (см. "Вишну-пурану"[7]).
В таком порядке они указаны в экзотерических текстах. Согласно же эзотерическому учению, имело место семь первичных и семь вторичных "творений". Первые заключались в саморазвёртывании сил из единой беспричинной Силы, а в ходе вторых мы видим эманацию проявленной вселенной из уже дифференцировавшихся божественных элементов.
Как эзотерически, так и экзотерически все вышеперечисленные "творения" обозначают периоды эволюции (7 периодов), происходившей по истечении либо "века", либо "дня" Брахмы. Таково учение, прежде всего, оккультной философии, которая, однако, никогда не пользуется ни термином "творение", ни даже термином "эволюция" применительно к первичному "творению", называя все эти силы "аспектами беспричинной силы". В Библии
[1] Ориген. Против Цельса, кн. VI, гл. XXII.
[2] В тексте говорится: "И четвёртое творение здесь является первичным, поскольку вещи недвижные, безусловно, известны как первичные" (см. "Corrections" ("Исправления") Фицэварда Холла.)
[3] Как могут "божества" быть сотворены после животных? Эзотерический смысл слова "животные" состоит в том, что под ними подразумеваются зачатки всей животной жизни, включая животную жизнь человека. Человек называется жертвенным животным, причём единственным из всех животных тварей, способных приносить жертвы богам. Кроме того, как уже указывалось, под "священными животными" в священных текстах нередко подразумеваются 12 знаков зодиака.
эти семь периодов оказались ужаты в шесть дней творения и седьмой день отдыха, при этом западники цепляются за каждую букву Писания.
В индуистской же философии, после того как деятель-творец производит мир богов, зачатки всех недифференцированных элементов (стихий) и рудименты будущих чувств (одним словом, мир ноуменов), вселенная больше не меняется, оставаясь в этом состоянии в течение целого "дня" Брахмы, то есть ещё в течение 4 миллиардов 320 миллионов лет. Это и есть седьмой, бездеятельный, период ("суббота"), о котором говорит восточная философия как о завершающем предыдущие шесть периодов активной эволюции.
В "Шатапатха-брахмане" Брахман, абсолютная причина всех причин, излучает из себя богов.[8] По завершении излучения богов (из своей внутренней природы) он прерывает свою работу. В 1-й книге "Законов Ману" говорится, что по завершении каждой ночи (пралайи) Брахма пробуждается ото сна, и по его воле, одной лишь энергией его движения, из него самого излучается дух, который в своей сущности уже есть, но которого ещё нет.[9]
В каббалистической "Книге творения" ("Сефер Йецире") автор явно вторит Ману. Соответственно, божественная субстанция — это единственное, что существует извечно, она беспредельна и абсолютна и излучает из себя дух.
"Един Дух Бога живого, да будет благословенно Имя Его, живущего вовеки! Глас, Дух и Слово — вот Дух Святой" ("Сефер Йецира", гл. 1, Мишна IX).[10]
Такова абстрактная троица каббалы, столь бесцеремонно антропоморфизированная позднее отцами церкви. Из этого тройного Единого эманировал весь космос. Сначала из Единого эманировало число два, воздух, творящий элемент, а затем из воздуха произошла вода, число три. После возникновения эфира, или огня, образуется мистическая четвёрка, Арба-ил (см. там же).
В восточной доктрине, однако, первым элементом выступает эфир, синтезирующий в себе всё (поскольку содержит в себе всё остальное).
В "Вишну-пуране" описываются все семь периодов и демонстрируется последовательное развёртывание "духа-души" и семи форм материи (принципов). Поскольку в нашей книге не представляется возможным перечислить их все, то мы рекомендуем читателю обратиться за этим к одной из пуран.
"Как написано, Рабби Иегуда начал: "Элохим сказал: Да будет твердь посреди вод. . . . . В то время, когда Святый . . . сотворил мир, Он (они) сотворил(и) семь небес Свыше. Он сотворил семь земель Снизу, семь морей, семь дней, семь рек, семь недель, семь лет, семь времён и те семь тысяч лет, в течение которых существует мир. . . . . седьмой из всех (миллениум) . . .
И вот семь земель Снизу, и все они населены, кроме тех, что свыше, и тех, что ниже . . . И между каждой землёй — небо (твердь) простёрто между каждой из них. . . . . И в них (в этих землях — Е.П.Б.) твари, которые не похожи друг на друга. . . . Но если ты возразишь и скажешь, что все дети мира вышли из Адама,
то это не так. . . . . А как же нижние земли, откуда они? Они из цепи земной и из небес снизу"[11] и т.д. и т.д.[1]
Ириней — наш свидетель (весьма, правда, неохотный) в том, что гностики проповедовали ту же систему, искусно прикрывая её подлинный эзотерический смысл. Правда, "прикрытие" это совершенно аналогично тому, что мы встречаем в "Вишну-пуране" и др. Вот что Ириней пишет о маркианах:
"Сначала, говорят, произведены во образ вышней Четверицы четыре стихии: огонь, вода, земля и воздух; и если к ним присовокупить их действия, как-то тепло и холод, сухость и влажность, то они представляют точное изображение Восьмерицы" (B. I, ch. XVII [12]).
Да вот только "подобие" это и восьмерица — не более чем ширма, и точно такая же, какую мы встречаем в рассказе о семи творениях в "Вишну-пуране", к которым добавляются ещё два, причём восьмое творение, называемое Ануграха, "обладает качествами одновременно и блага, и тьмы"[13] — идея, больше характерная для философии санкхья, чем для пуран. Действительно, в другом месте (кн. I, гл. XXX, 6) Ириней пишет, что они (гностики) говорят о похожем восьмом творении, которое было и благо, и зло, божественным, и человеческим.
"Человек, говорят, создан в восьмой день; ибо они то говорят, что человек приведен в бытие в шестой, то в восьмой день; если только не говорят они, что в шестой день создан земный человек, а в восьмой — плотяный (? — Е.П.Б.), ибо это различается у них".[14]
Это действительно "различалось", но вовсе не так, как говорит об этом Ириней. У гностиков было несколько семериц-гебдомад: одна высшая, а другая низшая, небесная. А кроме того, была ещё и третья, земная, гебдомада, расположенная на плане материи. Над этими высшими "семью небесами",[2] как указано в схеме Оригена, начальствовал Иао, тайный бог и правитель (регент) Луны, а значит, он идентичен главе лунных питри, как именовались лунные дхьян-коганы. "О семи же небесах говорят, что они разумны и полагают, что они ангелы ", — пишет всё тот же Ириней, добавляя, что они именовали Иао
"Седмерицей, а матерь его Ахамот Восьмерицей, сохраняющей за собой число началородной и первой восьмерицы Плеромы" (там же, кн. I, гл. V, 2).
Эта "началородная восьмерица" представляла собой: (а) в теогонии — второй Логос (проявленный), поскольку рождён он был из семеричного первого Логоса, а значит на нашем проявленном плане он был восьмым; и (б) в звёздном культе — Солнце, Марттанду, восьмого сына Адити, отвергнутого ею в пользу других своих семи сыновей, планет.
Действительно, древние никогда не считали Солнце планетой, а рассматривали его как центральную неподвижную звезду. Следовательно, эта вторая семерица, родившаяся от Семилучного, Агни, Солнца
[1] См. "Qabbalah" by I. Myer, Philadelphia, pp. 415-416.
[2] Высшими лишь по отношению к духам ("небесам") земли.
— это всё, что угодно, но только не семь планет, которые являются братьями, а не сыновьями Сурьи.
Эти звёздные (астральные) боги, во главе которых гностики помещали Илдабаофа[1] (от илда "дитя" и баоф "яйцо") — сына Софии Ахамот, дочери Софии (Мудрости), обитавшей в Плероме — являлись его (Илдабаофа) сыновьями. Он произвёл из себя эти шесть звёздных духов, известных как: Иао (Иегова), Саваоф, Адонаи, Элои, Орей, Астанфей,[2] вот они-то и составляют вторую, низшую, семерицу.
Что же касается третьей, то она образована из семи перволюдей — из теней лунных богов, отброшенных первой семерицей. И в этом смысле, как мы видим, учение гностиков не слишком-то отличалось от эзотерической доктрины, оно было прикрыто ими лишь внешне. Что же до обвинения, предъявленного Иринеем, который явно не был знаком с истинными принципами "еретиков" в отношении того, когда именно был создан человек, на шестой или на восьмой день, то оно затрагивает таинства внутреннего человека. Это станет понятно читателю лишь после того, как он прочтёт том II и хорошо разберётся в вопросах антропогенеза, рассматриваемых с эзотерической точки зрения.
Илдабаоф — копия Ману. Вот последний с гордостью говорит про себя:
"О достойнейшие из дважды рождённых людей! Знайте, что я (Ману — Е.П.Б.) — Творец всего этого мира, и меня по собственной своей воле произвёл . . . сам Вирадж в мужском образе" (I, 33).[15]
Вначале он (Ману) создаёт десять владык бытия, Праджапати, которые, как гласит стих 36, . . . "произвели семь других ману" ("Законы Ману").
Илдабаоф поступает точно таким же образом: "Я Отец и Бог, и кроме Меня нет никого", — возглашает он. Но его пыл тут же охлаждает мать, выговаривая ему:
"Не лги, Иалдаваоф, ибо выше тебя есть Отец всего — Первый Человек (Антропос) и [Второй] Человек, Сын Человеческий" (Ириней, кн. I, гл. 30, 6).
Эти слова прекрасно доказывают существование трёх Логосов (кроме тех семи, что родились от Первого), один из которых является Солнечным Логосом.
Но кто же такой этот "Антропос", стоявший намного выше Илдабаофа? Загадку эту помогут разрешить лишь только книги гностиков. Дело в том, что в книге "Пистис София" имя Иеоу, состоящее из четырёх гласных звуков, каждый раз сопровождается определением "Пра- или Первочеловек".
Это в очередной раз показывает, что гносис является ничем иным, как отзвуком нашей древнейшей доктрины. Имена, соответствующие Парабрахману, Брахману и Ману (первому мыслящему человеку), состоят из одного, трёх и семи гласных звуков. Марк, философия которого ближе всего стояла к учению пифагорейцев, рассказывает о том, что ему было откровение, в котором каждое из семи небес издавало отдельный гласный звук, когда они произносили семь имён семи (ангельских) иерархий.
После того, как дух насыщает собой каждый мельчайший атом семи принципов космоса, тогда после упомянутого периода покоя начинается вторичное творение.
[1] См. "Разоблачённая Исида", т. II, с. 183.[16]
[2] См. также соч. Ч. Кинга "Гностики". Другие секты считали Иегову самим Илдабаофом. Кинг отождествляет Иегову с Сатурном.
"Во второй "час" творцы (элохимы) намечают образ человека", — говорит Рабби Шимон ("Нуктемерон евреев").[17] "В одном дне двенадцать часов", — сказано в Мишне, — "и в течение этого времени и совершается творение".[18]
Эта фраза, "в одном дне двенадцать часов", представляет собой очередную уменьшенную копию, слабый, но верный отзвук первой Мудрости. Это то же самое, что и 12 тысяч божественных лет, намёк на цикл.
В течение каждого "дня Брахмы" действуют 14 ману, которых еврейские каббалисты (следуя в этом, однако, примеру халдеев) зашифровали под выражением "12 часов".[1] Таков же и Нуктемерон Аполлония Тианского.[19]
"В совершенном кубе сокрыт двенадцатигранник",[20] — говорят каббалисты.
Мистический смысл этих слов состоит в том, что двенадцать великих трансформаций духа в материю (те самые 12 тысяч божественных лет) происходят в течение четырёх великих эпох, то есть в течение первой махаюги.
Она начинается с метафизической и надчеловеческой и завершается в физической и чисто человеческой природе Космоса и человека. В отличие от западной науки, восточная философия способна указать точное число смертных лет, соответствующих длительности духовной и физической эволюций видимого и невидимого.
Первичное творение называется творением света (духа). Вторичное — творением тьмы (материи).[2] И то, и другое мы встречаем в Книге Бытия (1, 2; а также в начале главы 2). Первичное творение — это эманация саморождённых богов (элохимов), вторичное — эманация физической природы.
Вот почему в "Зохаре" мы встречаем такие слова:
"О, спутники, спутники! Как эманация человек был мужчиною и женщиною, столь же со стороны Отца, сколь и со стороны Матери. Именно в этом и состоит смысл слов: — И Элохим сказал: "Да будет Свет, и стал Свет!" . . . Вот — "двойственный человек".[21]
Однако то, чтó есть свет на нашем плане, есть тьма в вышних сферах.
"Мужчина и женщина со стороны Отца" (духа) относятся к первичному творению, а со стороны Матери (материи) — к вторичному. Двойственный человек — это Адам Кадмон, абстрактный прототип объединённого мужского-женского принципа и дифференцировавшиеся элохимы. Человек же происходит от дхьян-коганов, и, как мы покажем, он и есть "падший ангел", то есть бог, отбывающий изгнание.
В Индии эти творения описываются следующим образом: —
(I.) Творение Махат-таттва.[22] Такое название происходит в силу того, что оно обозначает первое саморазвёртывание того, чему предстояло стать махатом, "божественным Умом, сознательным и разумным", а в эзотерическом смысле — "духом мировой души".
"О достойнейший из подвижников, именно через силу его (силу этой причины — Е.П.Б.) каждая произведённая причина и является в своей собственной природе" ("Вишну-пурана").[23]
"Коль скоро силы всего сущего могут быть
[1] Об этой идентичности говорится также в другом месте. См. выше цитату из Ибн-Габироля о 7 небесах, 7 землях и т.д.
[2] Её не следует путать с докосмической "Тьмой", с божественным Всё.
поняты лишь через знание о Том (то есть Брахмане — Е.П.Б.), который пребывает вне всякой рассудочной мысли, вне творения и тому подобного, то, значит, силы эти относятся к Брахману".[24]
Следовательно, проявлению предшествует То. "Первым был махат", — сказано в "Линга-пуране",[25] так как Единое (То) не может являться ни первым, ни последним, а есть Всё. В экзотерическом же смысле это проявление есть действие "Превышнего" (а точнее, естественное следствие некой Вечной Причины) или, как говорит комментатор, это можно понять как сотворение (?) Брахмы, который идентичен махату, деятельному уму или действующей воле Превышнего.[26] В эзотерической философии это называется "действующим Законом".
Именно из-за неправильного понимания этого принципа, изложенного в брахманах и пуранах, и возникло, с нашей точки зрения, это яблоко раздора между тремя ведантистскими сектами: адвайтой, двайтой и вишиштадвайтой. Первые справедливо утверждают, что Парабрахман, будучи абсолютным Всё, никак не связан с проявленным миром (бесконечное не может быть связано с конечным) и никак не может ни изъявлять свою волю, ни творить, а из этого следует, что Брахма, махат, Ишвара — назовите эту творящую силу каким угодно именем — все эти боги-творцы и т.д. представляют собой просто-напросто иллюзию, обманчивый аспект Парабрахмана в преломлении человеческих представлений. Другие же секты отождествляют безличную причину с творцом, ишварой.
У вишнуитов, однако, махат (или маха-буддхи) понимается как активно действующий божественный ум или, по выражению Анаксагора, ум-устроитель и распорядитель, являющийся причиной всех вещей — Νοῦς ̔ό διαχοσμῶν τε χαί πάντων ̕άιτιος[27].
Уилсон мгновенно разглядел красноречивую связь между махатом и финикийским Мотом или Мутом (у египтян выступавшим в женском образе богини Мут, "Матери"), "который, подобно махату", — пишет он, — "явился первым продуктом смешения (? — Е.П.Б.) духа и материи и послужил первым зачатком Творения":[28]
"Ex connexione autem ejus spiritus prodidit Mot,[29] . . . из семени которого было создано всё живое", — вторит ему Брюкер (I, 240)[30], придавая всей картине ещё более материалистический и антропоморфный оттенок.
Тем не менее, эзотерический смысл этой доктрины отчётливо просматривается в каждой экзотерической фразе древнесанскритских текстов, повествующих о первоначальном творении.
"Высшая душа, субстанция мира ("насыщающая собой всё", сарвага), войдя (будучи втянута — Е.П.Б.) в материю (пракрити — Е.П.Б.) и дух (пуруша — Е.П.Б.), возбудила как изменчивые, так и неизменные начала, так как подошло время для творения (для манвантары — Е.П.Б.)"[1][31] . . .
[1] Нус у греков представляет собой (духовный или божественный) ум, то есть менс ("махат"), и воздействует на материю точно таким же образом: он "входит в" материю и возбуждает её:
"Spiritus intus alit, totamque infusa per artus,
Mens agitat molem, et magno se corpore miscet."[32]
В финикийской космогонии также "дух смешивается с собственными началами, прокладывая путь для [[Продолжение примечания на следующей странице]]
Как учит эзотерическая доктрина, вся совокупность божественного ума, или первоума, представлена дхьян коганами, и эти первые ману — эти семеро "умом рождённых" духовных разумов — идентичны им. Отсюда следует, что "Гуань-ши-инь" — "золотой Дракон, в котором заключены семеро" из станса III — представляет собой Перво-Логос (Брахму), первую проявленную творческую силу, а энергии-дхьяни — это все ману, понимаемые как совокупность, как ману Сваямбхува. Кроме того, легко просматривается и прямая связь между этими "ману" и "махатом". Слово "ману" образовано из корня "ман", что значит "думать", а мышление есть производное ума.
В космогонии это соответствует донебулярному периоду.
(II) "Второе творение" ("Бхута") заключалось в создании зачатков принципов (танматр), поэтому оно и получило название сотворения элементов (Бхута-сарга).[1] Это период, когда дыхание дифференциации впервые коснулось докосмических элементов (материи). До Бхута-сарги — "сотворения" или дифференциации этих элементов в перво-"акаше" (в хаосе или пустоте)[2] — производится бхутади (буквально: "источник происхождения элементов").[33] Как указывается в "Вишну-пуране", это (второе) творение протекает в рамках развёртывания трёх аспектов аханкары. Это понятие переводится как "эгоизм", но, по сути дела, им обозначается труднопереводимое понятие "сущность моего я", "то, чтó я есть", "моя самость",[34] которая первой выделяется из божественного ума, "махата"; это самый первый, туманный набросок яковости (Selfhood), так как аханкара "в чистом виде" сначала "наполняется страстями", превращаясь в конце концов в"зачаток"
[[Продолжение примечания с предыдущей страницы]] всего творения" (Брюкер, I, 240). В триаде орфиков мы усматриваем ту же доктрину, поскольку Фанес (или Эрос), Хаос, состоящий из ещё сырой недифференцированной материи космоса, и Крон (Время) представляют собой три взаимодействующих начала, которые эманируют из непознаваемой сокрытой точки, и осуществляют весь процесс "Творения". Они аналогичны индуистским Пуруше (Фанесу), Прадхане (Хаосу) и Кале (Крону), или Времени. Эта идея не нравится добропорядочному профессору Уилсону, как она не понравилась бы и любому другому, сколь угодно либерально настроенному, христианскому священнослужителю. Он пишет: "Как мы объясним ниже, это смешение (превышнего духа или превышней души с собственными началами — Е.П.Б.) не является механическим, оно представляет собой воздействие (или следствие такого воздействия) на посредствующие силы, которые производят следствия"[35]. Фразу из "Вишну-пураны": "Как аромат воздействует на ум лишь потому, что расположен в непосредственной близости от него, а вовсе не в результате прямого воздействия на сам ум, так и Превышний воздействовал на элементы творения"[36] этот почтенный знаток санскрита толкует совершенно правильно. "Как благовония услаждают ум наш не в силу их прямого контакта с ним, а через то впечатление, которое они производят на органы обоняния и которое затем передаётся уму", пишет он, отмечая, однако, далее: "Вхождение Превышнего в дух, а равно и в материю, менее доступно пониманию, чем высказывавшиеся иные взгляды, согласно которым происходит пропитывание духом, отождествляемым с Превышним, одной только пракрити, материи"[37]. Ему больше по вкусу следующий стих, содержащийся в "Падма-пуране": "Тот, кто именуется мужским началом (духом) пракрити . . . и вот этот-то божественный Вишну и вошёл в пракрити"[38]. Этот "взгляд", разумеется, более отвечает той телесности, которая звучит в некоторых стихах в связи с отдельными патриархами (такими, как, например, Лот, в Быт., 19, 34-38) и даже с Адамом (4, 1), и в ряде других стихов, носящих ещё более антропоморфизированный характер. Но именно они и привели человечество к фаллицизму, которым христианская религия испещрена насквозь, от первой главы Книги Бытия до Откровения.
[1] Все приведённые выражения взяты из "Вишну-пураны", кн. I, гл. v.
[2] Вишну проявляется одновременно и как Бхутеша, "владыка элементов и всех вещей", и как Вишварупа, "мировая субстанция или душа".
(начало); это "рождение сознательного, а также всего бессознательного сущего". Впрочем, эзотерическая школа отвергает идею "бессознательности" чего бы то ни было вообще, делая исключение лишь для этого (нашего) плана иллюзии и незнания.
На этом этапе второго творения возникает вторая иерархия ману, дхьян коганов, дэв, которые и рождают форму (рупа): они именуются читрашикхандины ("имеющие яркий венец") или рикши — то есть риши, ставшие душами-жизнедательницами семи звёзд (Большой Медведицы).[1] С астрономической и космогонической точек зрения, это творение соотносится с первым этапом жизни космоса, с периодом огненного тумана, наступающим после стадии хаоса,[2] когда атомы выделяются из лайя.
(III) Третье творение ("Индрия") состояло в трансформации формы аханкары, осознанного "я" (от "ахам" — "я"), и называется творением органической жизни, или творением чувств (аиндрияка).
"Эти три[39] были творениями [известными как] Пракрита, то есть дискретными образованиями нечленимой природы, которой предшествовал нечленимый принцип".[40]
Вместо выражения "которой предшествовал нечленимый принцип" в данном случае следовало бы употребить выражение "начиная с буддхи", так как последний не является ни цельной, ни дробной величиной, ибо обладает и той, и другой природой как в человеке, так и в космосе: на плане иллюзии буддхи выступает единицей, человеческой монадой, но едва он освобождается от трёх форм аханкары и отрывается от своего земного манаса, как становится поистине бесконечной величиной и в смысле своей продолжительности, и в смысле простирания в пространстве, ибо он вечен и бессмертен.
Сначала говорится о том, что третье творение "изобилует качеством блага и потому именуется Урдхвасрота",[41] а страницей ниже это творение Урдхвасрота уже называется "шестым творением . . . творением божеств". Это яркий пример того, что порядок манвантар был намеренно запутан, чтобы сбить с толку про-
[1] О позднейшей трансформации этих прототипов см. трактат Тритемия (учителя Агриппы, XVI в.) "О семи вторичностях, или Духовных Разумах, которые после Бога приводят в действие вселенную", в котором, наряду с тайными циклами и рядом пророчеств, автор сообщает некоторые факты и точки зрения, касающиеся гениев, или элохимов, под руководством и водительством которых мир проходит семеричные этапы на своём пути.
[2] С самого начала востоковеды столкнулись с огромными трудностями, пытаясь разобраться в какой-либо последовательности творений, изложенных в пуранах. Уилсон, например, зачастую путает Брахму и Брахмана, за что и получил критическую отповедь со стороны своих коллег. Так, Фицэдвард Холл предпочитает, как он говорит, обращаться к "оригинальным санскритским текстам", а не опираться на уилсоновский перевод "Вишну-пуран" и других текстов. "Если бы профессор Уилсон располагал всеми теми возможностями, которые открыты теперь перед исследователями индийской философии, он, без сомнения, выражался бы совершенно иначе", — пишет редактор его трудов.[42] Это напоминает нам ответ одного из почитателей Томаса Тэйлора, с которым тот обратился к учёным критикам тэйлоровских переводов Платона. "Возможно, Томас Тэйлор знал греческий хуже своих критиков, но зато понимал Платона гораздо лучше их", — заявил он. Сегодняшние наши востоковеды искажают мистический смысл санскритских текстов гораздо сильнее, чем это когда-либо делал Уилсон, хотя последний действительно повинен в весьма грубых ошибках.
фанов. Востоковеды же называют это "непоследовательностью" и "противоречиями".[1]
Это "сотворение" бессмертных, "дэва-сарга", завершает первую серию творений и имеет универсальное значение, поскольку относится не к одной лишь нашей манвантаре, но к эволюциям вообще. Ведь каждая новая манвантара всегда начинается с одного и того же, а значит, и творение, о котором идёт речь, может относиться к целому ряду различных кальп. В самом деле, ведь сказано: "по завершении последней (Падма) Кальпы божественный Брахма очнулся от своего ночного сна и увидел, что вселенная пуста",[43] после чего Брахма снова осуществляет "семь творений" в ходе второй стадии эволюции, повторяя первые три на объективном плане.
(IV) Творение Мукхья. Оно первично в том смысле, что им начинается следующая серия четырёх творений. Точного смысла тех санскритских терминов, которые применяются по отношению к данному творению, не передают такие выражения, как "неодушевлённые тела" и "пока неподвижные вещи", как их переводит Уилсон. Идея "неорганичности" атомов отвергается не одной только эзотерической философией, но и ортодоксальным индуизмом. Кроме того, Уилсон и сам говорит (Собр. соч., т. III, с. 381): "Все индуистские системы считают, что растительные тела наделены жизнью . . . " Таким образом, термин "чарачара" (и его синонимы: "стхавара" и "джангама") неточно переводится как "одушевлённые и неодушевлённые", "чувствующие и бессознательные" и "наделённые сознанием или лишённые сознания" существа и т.д. и т.д. Лучше было бы их назвать "подвижными и неподвижными", поскольку считается, что и деревья обладают душой.[44]
Мукхья — это "творение", или эволюция, органической жизни, представленной в виде растительного царства. В этот второй период в мире развёртываются царства элементов или зачатков, которые относятся к трём классам, и порядок их развёртывания противоположен тому, в котором протекали три творения Пракрита в течение первого периода деятельности Брахмы. Если в тот период, говоря словами "Вишну-пураны", "первое творение состояло в сотворении махата (ума), второе — танматр (зачатков начал, принципов), а третье — чувств (Аиндрияка)", то теперь силы элементов формируются в следующем порядке: (1) зачатки центров силы (интеллектуальной и физической); (2) зачатки принципов — как бы нервная сила; и (3) зачаток апперцепции, то есть махата, в низших царствах, особенно развитого у третьего класса элементалов. Вслед за ними возникает
[1] "Эти три творения, которые начинаются с создания ума, касаются элементов, а шесть творений того ряда, где ум стоит первым, составляют деятельность Брахмы" ("Ваю-пурана").[45] "Творения" в данном случае везде обозначают стадии эволюции (развёртывания). "Ум", или разум, махат (соответствующий манасу, так как первый относится к Космическому, а последний — к человеческому плану) здесь также поставлен ниже буддхи, надбожественного разума. Поэтому, когда мы читаем в "Линга-пуране" о том, что "первое творение заключалось в создании махата, поскольку ум возникает первым в процессе проявления", то мы должны понимать данное (конкретное) творение как первое развёртывание (первую эволюцию) именно нашей системы, и даже нашей земли, поскольку пураны подробно ничего не говорят о предыдущих творениях, а лишь вскользь на них намекают.
объективное царство минералов, в котором апперцепция совершенно переходит в латентное состояние (и возвращается только в царстве растений). Таким образом, "творение" Мукхья представляет собой срединную точку, соединяющую между собой три низших и три высших царства, что вместе составляет семь эзотерических царств Космоса и Земли.
(V) Творение Тирьяксрота (или Таирьягьёнья),[1] образование "(священных) животных", соответствующих (только на земле) бессловесным животным. То, что понималось под "животными" в период первого творения, представляло собой лишь зачаток пробуждающегося сознания, апперцепции, которая едва заметно проявляется у некоторых особо чувствительных растений на Земле и уже более отчётливо у одноклеточных monera[46].[2] В нашей глобосфере в ходе первого Круга "сотворение" животных происходит до "сотворения" человека, хотя на физическом плане, в четвёртом Круге, животные (млекопитающие) происходят уже от человека: в Круге I из соединения животных атомов образуется физическая форма человека, а в Круге IV протекает противоположный процесс под влиянием особых магнетических условий, сформировавшихся в ходе возникновения жизни. Это и есть метемпсихоз (см. "Mineral Monad" в "Five Years of Theosophy", p. 276).
Эта пятая стадия эволюции, экзотерически известная как "творение", может рассматриваться и как первичный, и как вторичный период: один — как духовно-космический, а другой — как материально-земной. Это называется архибиозом, то есть происхождением жизни — разумеется, под "происхождением" в данном случае понимается проявление жизни на всех семи планах. Именно в этот период эволюции происходит дифференциация того абсолютно вечного мирового движения — той вибрации, которая на языке эзотерики называется "Великим Дыханием", — в виде первого проявленного прото-атома. По мере развития химической и физической наук эта оккультная аксиома находит всё большее подтверждение в мире знания: с каждым днём всё больше укрепляется научная гипотеза, по которой даже простейшие элементы материи обладают одной и той же природой и отличаются друг от друга лишь тем, что молекулы, эти крошечные крупинки вещества, имеют различное распределение атомов, а также тем, что эти атомы по-разному вибрируют.
Следовательно, так же, как дифференциация первозародыша жизни должна была предшествовать возникновению дхьян коганов третьей группы, то есть той иерархии сущностей, которая появляется в процессе первичного творения — ведь иначе "боги" не смогли бы стать рупа (т.е. воплотиться в свою первую тонкую форму) — так по той же самой причине и создание животных должно было происходить до
[1] Из перевода Уилсона следует, что животные как будто занимают более высокое положение на лестнице "творения" по сравнению с божественными сущностями, ангелами, хотя истинная природа дэв совершенно ясно описывается ниже. В тексте сказано, что это "творение" является одновременно и первичным (Пракрита), и вторичным (Вайкрита). Второе связано с происхождением богов из Брахмы (личного бога, антропоморфного творца нашей материальной вселенной), а первое — с воздействием на Рудру, непосредственного продукта первого принципа. Рудра — это не просто титул Шивы, он охватывает собой, как мы покажем ниже, всех деятелей творения, и ангелов, и людей.
[2] Это и не растение, и не животное, а существо пограничное между ними.
возникновения божественного человека на земле. Вот почему мы читаем в пуранах следующие слова: "Пятое творение, Таирьягьёнья, состояло в сотворении животных".[47]
(VI) Творение Урдхвасрота, то есть творение божеств ("Вишну-пурана", кн. I, гл. I). Божества эти, однако, представляли собой лишь прототипов человечества Первой расы. Они-то и стали родоначальниками "умом рождённого" потомства, обладавшего мягким скелетом.[1] Именно они излучили из себя и "пóтом рождённых" — смысл этого выражения мы поясним в нашем втором томе.
Шестое "творение" и процесс "творения" в целом завершаются —
(VII) возникновением "сущностей Арваксрота, седьмым по счёту, и это было творением человека" (там же).
Вышеупомянутое "восьмое творение", собственно говоря, и не было никаким творением вовсе. Это просто ещё одна ширма, обозначающая некий чисто ментальный процесс познания "девятого" творения, которое, в свою очередь, является следствием проявления во вторичном периоде того, что было "творением" в первичном (Пракрита) творении.[2] Итак, восьмое творение, известное как Ануграха (в школе санкхья оно называется творением умственным, пратьяясарга, как объясняется в "Карика", ст. 46, с. 146),[48] есть "сотворение того, что доступно нашему восприятию" — в своём эзотерическом аспекте — и "чему мы даём умственное подтверждение (Ануграха), отличая его от сотворённой органической жизни".[49] Это творение заключается в формировании у нас правильного восприятия наших связей с широким кругом "богов" (особенно тех, кого мы называем кумарами), — с сущностями так называемого "девятого творения", представляющего собой, по сути дела, один из аспектов или отражение шестого творения в рамках нашей манвантары (Вайвасваты).
"Но существует ещё и девятое творение, Каумара, которое одновременно является и первичным, и вторичным",
— говорится в "Вишну-пуране",[50] древнейшем из подобного рода текстов.[3] "Кумары", как сказано в одном эзотерическом тексте, —
[1] "Хотя" — разъясняет нам "Вишну-пурана" — "сотворённые существа и разрушаются (в своих индивидуальных формах) в периоды растворения, они, тем не менее, остаются под воздействием тех добрых и недобрых дел, которые совершали в своих прежних существованиях, и никогда не освобождаются от их последствий. И, когда Брахма создаёт мир заново, они являются детищами его воли . . . "[51] "Собирая ум свой в нём же самом"[52] (действием йогической воли), Брахма создаёт четыре разряда сущностей: богов, демонов, прародителей и ЛЮДЕЙ . . . Под "прародителями" понимаются прототипы, сформировавшие человечество Первой корневой расы. Эти прародители включают в себя семь классов питри. Согласно экзотерической мифологии, они рождаются из бока Брахмы, наподобие того как Ева была создана из ребра Адама.
[2] "Эти понятия", — отмечает доктор Уилсон, — "рождение Рудры и святых, очевидно, были заимствованы у шайвов и грубо наложены на систему вишнуитов"[53]. Прежде чем делать столь смелые предположения, неплохо было бы поинтересоваться заложенным в эти понятия эзотерическим смыслом.
[3] Период жизни Парашары, ведийского риши, получившего "Вишну-пурану" от Пуластьи и передавшего её идеи Майтрейе, востоковеды датируют различными эпохами. Как верно указывается в "Классическом словаре индуизма" ("Hindu Classical Dictionary"), "спекуляции на тему о том, к какой эпохе относится время его жизни, охватывают огромный период от 575 г. до Р.Х. до 1391 г. до Р.Х., и не заслуживают доверия".[54] Совершенно справедливое замечание, которое, однако, можно применить и к любым иным датировкам санскритологов, славящихся своей неудержимой фантазией.
"это те дхьяни, которые возникли непосредственно из наивысшего начала (принципа)[55] и в очередной раз появились в период ману Вайвасваты ради продвижения человечества по пути эволюции".[1]
В подтверждение этого комментатор "Вишну-пураны" замечает, что
"эти мудрецы живут столько же, сколько и Брахма, и создаются им лишь в период первой кальпы, хотя их возникновение зачастую, но совершенно неверно, относят к кальпам Вараха или Падма (вторичный период — Е.П.Б.)"[56].
Таким образом, в экзотерическом смысле кумары обозначают
"созданного Брахмой Рудру или Нилалохиту[57] (одной из форм Шивы),.. а также некоторых других "умом рождённых" сыновей Брахмы . . . "[58]
Эзотерическое же учение рассматривает их как прародителей истинного духовного "я" у физического человека, оно видит в них высших Праджапати, тогда как питри (или низшие Праджапати) считаются не более чем отцами модели, прототипами физической формы человека, созданной "по их образу".
В экзотерических текстах открыто упоминаются четверо (иногда пятеро) кумар. Имена же трёх других держатся в тайне[2] (ср. с разделом "Падшие ангелы" в томе II).
Четверо экзотерических кумар включают в себя: Санат-кумару, Сананду, Санаку и Санатану. Тремя эзотерическими являются Сана, Капила и Сана-суджата. Мы ещё раз хотим привлечь особое внимание к этому классу дхьян коганов, так как именно здесь и лежит тайна [человеческих] рождений и наследственности, о чём в виде намёка мы говорим в нашем томе I (см. коммент. к стансу VII о четырёх разрядах ангельских сущностей). В томе II мы разъясним более подробно, какое положение они занимают в божественной иерархии. А пока давайте посмотрим, чтó о них рассказывают экзотерические тексты.
А они говорят немного, и тому, кто не умеет читать между строк, они не расскажут ничего вообще. "За прояснением этого термина[59] мы должны обратиться к другим пуранам",[60] — замечает Уилсон, не подозревая ни на секунду, что речь он ведёт об "Ангелах Тьмы", о мифическом "великом враге" собственной церкви. Поэтому-то и прояснить ему удаётся лишь то, что
"они (эти божества — Е.П.Б.), отказавшись от сотворения потомства[3] (и, следовательно, взбунтовавшись против Брахмы — Е.П.Б.), так и остались, на что указывает имя первого из них,
[1] Возможно, они и в самом деле знаменуют собой некое "особое", дополнительное творение, поскольку именно они, воплотившись в неразумные оболочки человечества первых двух корневых рас и в значительной части человечества Третьей корневой расы, как бы создают новую расу, расу божественного человечества, мыслящего и наделённого самосознанием.
[2] "Эти четверо кумар — сыны Брахмы, рождённые его умом. Некоторые говорят о семерых" ("Hindu Classical Dictionary").[61] Все эти семеро вайдхатр (название это служит как бы родовым именем кумарам, "сынам Творца"), упомянуты и описаны в "Санкхья-Карике", принадлежащей Ишваре Кришне, а также в комментариях Гаудападачарьи (Парагуру Шанкарачарьи). В ней объясняется природа кумар, при этом там не упоминаются все семеро кумар поимённо, а именуются просто "семью сыновьями Брахмы", кем они, собственно, и являются, так как сотворены Брахмой в Рудре. Из имён приводятся следующие: Санака, Санандана, Санатана, Капила, Рибху и Панчашикха. Но и эти их имена являются всего лишь псевдонимами.
[3] Некоторые переводы востоковедов не заслуживают никакого доверия. Так, во французском переводе "Хариванши" говорится следующее: "Семь Праджапати, Рудра, Сканда (его сын) [[Продолжение примечания на следующей странице]]
вечными юношами, кумарами — пребывающими в неизменной чистоте и непорочности, отчего и само их сотворение именуется также Каумара" ("Вишну-пурана", кн. I, гл. V).[62]
Пураны, однако, могут позволить себе пролить чуть больше света на этот вопрос.
"Оставаясь вечно таким же, каким он был при рождении, он здесь именуется юношей, а потому и стал общеизвестен как Санат-кумара" ("Линга-пурана", Предварительный раздел, LXX, 174).
В "Шайва-пуране" кумары неизменно называются йогинами. А в "Курма-пуране" после их перечисления говорится:
"Эти пятеро, о брахманы, были йогинами, которые обрели полное избавление от страсти".
О них говорится как о пяти потому, что двое из кумар пали.
Из семи крупнейших классов дхьян коганов, или дэв, нет ни одного, с которым человечество было бы связано столь же тесно, как с кумарами. Христианские богословы поступили весьма неосмотрительно, низведя их до разряда падших ангелов, а сегодня называя их "сатаной" и демонами. Ведь в числе этих небожителей, отказавшихся от творения, находится и архангел Михаил — величайший святой заступник западной и восточной церквей, выступающий под двумя именами: как Св. Михаил и как его предполагаемая копия на земле, Св. Георгий, убивающий дракона, а уж он-то должен был бы занимать одно из самых блестящих положений в иерархии (см. т. II., "Священные драконы и их победители").[63]
Кумары, "умом рождённые сыновья" Брахмы-Рудры (Шивы),
[[Продолжение примечания с предыдущей страницы]] и Санат-кумара стали творить сущее".[64] В оригинале же, как показывает Уилсон, сказано следующее: "Эти семеро . . . сотворили потомство; так же поступил и Рудра, но Сканда и Санат-кумара, умерив свою силу, не стали (творить)".[65] Эти "четыре разряда сущностей" иногда называются "Амбхамси", чтó Уилсон буквально переводит как "воды", считая это "мистическим термином"[66]. То, что этот термин мистический, сомнений не вызывает, но Уилсону явно не удаётся уловить его подлинный эзотерический смысл. Слова "воды" и "вода" символизируют акашу", Перво-Океан Пространства", над которым носится саморождённый дух Нараяна, осеняя собой то, что является его детищем, потомством (см. "Законы Ману"). "Вода — тело Нары" — так объясняется термин "вода". А поскольку Брахма покоится на воде, то и получает имя "Нараяна" ("Линга-", " Ваю-" и "Маркандея-пураны"). " . . . Чистый сам, Пуруша и воды создаёт во всей их чистоте"[67]. В то же время вода выступает третьим принципом материального космоса, а также стоит третьей в царстве духовного: дух огня, пламя, акаша, эфир (Ether), вода, воздух, земля — таковы космические, звёздные[68], психические, духовные и мистические принципы, преимущественно оккультные, действующие на каждом плане бытия. "Боги, демоны, питри и люди" — вот те четыре разряда существ, которые обозначает термин "Амбхамси" (в ведах он синонимичен понятию "боги")[69]: поскольку все они являются продуктами вод (в мистическом смысле), Океана акаши, третьего принципа природы. Питри и земное человечество являются трасформациями (перевоплощениями) богов и демонов (духов), пребывающих на более высоком плане. С другой стороны, вода представляет собой символ женского начала. Венера-Афродита — это персонификация моря, она выступает матерью бога любви, то есть производителя всех богов в той же мере, в какой и христианская Дева Мария является Mare (морем), матерью западного бога любви, милосердия и сострадания. Если исследователь эзотерической философии серьёзно поразмыслит над этим, то ему наверняка откроется весь глубокий смысл термина "Амбхамси"и его многочисленные связи с Царицей Небесной, Девой Небесной алхимиков и даже с "водами благодати" у современных баптистов.
— этого свирепого и ужасного разрушителя человеческих страстей и физических чувств, что вечно мешают формированию органов высшего духовного восприятия и развитию внутреннего, вечного человека — являются мистическим потомством Шивы,[1] Махайогина, великого покровителя всех индийских йогинов и мистиков. Они отказываются от сотворения материальной сущности человека потому, что сами являются "непорочными аскетами".
А потому можно уверенно предполагать наличие прямой связи между ними и христианским архангелом Михаилом, "девственным победителем" дракона Апопа, жертвой которого становится любая душа, слишком слабо скреплённая со своим бессмертным Духом. Согласно гностикам, этот ангел, подобно кумарам, отказался творить[70] (см. т. II., "Мистические драконы и их победители"). Разве не начальствует этот еврейский ангел-хранитель над Сатурном (Шивой или Рудрой) и Шабатом, днём Сатурна? Разве не показано нам, что он обладает той же сущностью, что и отец его (Сатурн), разве не именуется он "сыном Времени", Крона, или Калы ("Времени"),[71] одной из форм Брахмы (Вишну и Шивы)? И разве тот "Старец-Время", о котором говорили греки, с его косой и песочными часами, — не то же самое, что и "Ветхий Днями" каббалы, а этот последний не то же ли самое, что и индуистский "Ветхий Днями", то есть Брахма (в своём триедином образе), который и носит-то такое же имя, "Санат", что значит "древний"?
Каждый кумара в своём имени имеет приставку санат или сана. И Шанаишчара — это Сатурн: планета (Шани и Сарра)[72] и царь Сатурн, помощником у которого в Египте выступал Тот-Гермес Первый. Таким образом, они отождествляются как с планетой, так и с богом (Шивой), которые, в свою очередь, выводятся в качестве прототипов Сатурна, а последний есть то же самое, что Бэл, Ваал, Шива и Иегова Саваоф[73] — ангелом лица которого является Михаил (מיכַאֶל "кто есть как Бог").
Как рассказывает нам Даниил (2, 21),[74] Михаил является ангелом-хранителем и наставником евреев и, пока те, кто, ничего не зная о самом имени кумар, не низвёл их до положения демонов и падших ангелов, Михаил отождествлялся с Офиоморфосом,[75] духом-бунтарём и мятежником, греками-офитами, то есть близкими к оккультизму предшественниками и предвестниками будущей римской католической церкви после её отделения от ранней греческой церкви. А это означает всего лишь то, что противоположный аспект (символический) Офиса — это божественная Мудрость, то есть Христос.
В Талмуде Микаэль (Михаил) выведен как "князь воды"[76] и глава семи духов по той же самой причине, по которой один из целого ряда его прототипов, Санат-Суджата,
[1] Шива-Рудра выступает разрушителем аналогично тому, как Вишну выступает сохранителем, а вместе они занимаются возрождением как духовной, так и физической природы. Для того чтобы дать жизнь растению, должно погибнуть его семя. Для того чтобы человек мог обрести жизнь в вечности в качестве наполненной сознанием сущности, его страсти и чувства должны погибнуть прежде, чем погибнет его тело. "Жить — это значит умереть, а умереть — значит жить".[77] Смысл этих слов слишком плохо понят на Западе. Разрушитель Шива — это ещё и творец, спаситель духовного человека, добрый садовник, ухаживающий за природой. Он пропалывает грядки с растениями, освобождая их от сорняков, человеческих и космических, он убивает страсти физического человека, дабы пробудить в нём восприятия, свойственные человеку духовному.
— глава кумар — носит также имя Амбхамси ("Воды"), как сообщает нам об этом комментатор "Вишну-пураны". Откуда это имя? Дело в том, что слово "воды" служило ещё одним обозначением "Великой Бездны", перво-вод пространства, хаоса, и, кроме того, означает "Мать": слово Амба обозначает Адити и акашу, небесную Деву-Мать видимой вселенной. А кроме того, "воды потопа" именуются также великим драконом[78] (Офисом, Офиоморфосом).[79]
В разделе "Символика", прилагаемом к стансам в томе II, мы обратим внимание на то, что рудры выступают в семеричном образе "духов огня". Там же мы рассмотрим ранние и поздние формы креста (3 + 4) и с этой целью используем для сопоставления систему чисел пифагорейцев и еврейскую метрологию. И тогда во всей своей гигантской значимости предстанет перед нами число семь как числовая основа природы. Мы проанализируем его с точки зрения вед и халдейских священных писаний, рассмотрим, в каком виде оно пребывало в Египте за многие тысячелетия до Р. Х. и как трактовалось в литературе гностиков. Мы покажем, что его значение как основополагающего числа получает признание также и со стороны физической науки, и попытаемся доказать, что значение, приписываемое числу семь на протяжении всей античности, — не плод досужей фантазии неких незнаек-жрецов, а результат их глубоких познаний в области законов природы.
———————
С метафизической и эзотерической точек зрения, в природе существует один-единственный элемент, всеми своими корнями уходящий в наивысшее Божество, а так называемые семь элементов-стихий (пять из которых уже проявились и закрепили своё существование) представляют собой лишь внешнее одеяние, покров, этого Божества, из непосредственной эссенции которого и происходит человек, в каком бы аспекте мы его ни рассматривали: в физическом, психологическом, ментальном или духовном. В эпоху поздней античности общепринятыми считались четыре элемента (стихии), существование же пятого признавалось лишь философией. Ведь тело эфира проявилось ещё не полностью, и ноуменом его по-прежнему является "Отец Всемогущий, Эфир (Æther), синтез остальных".
Но каковы же те "Элементы", сложные тела которых, как обнаружили сегодня химия и физика, содержат в себе бесчисленное множество субэлементов, и даже известные сегодня шестьдесят-семьдесят уже не охватывают собой всё их предполагаемое число (см. т. I, ч. III, "Дополнения", §§ XI and XII, фрагменты лекций У. Крукса)? Во всяком случае, давайте проследим всю историю их эволюции с самого начала.
Точную характеристику четырём элементам-стихиям дал Платон, назвавший их тем, что слагает и разлагает сложные тела.[80]
А значит, космолатрия[81] никогда, даже в наихудшем своём аспекте, не представляла собой фетишизма, ставящего во главу угла лишь пассивную внешнюю форму и материю какого угодно предмета, а всегда стремилась разглядеть заключённый внутри ноумен. Огонь, воздух, вода и земля — всё это лишь внешние видимые оболочки, символы невидимых животворящих душ или духов: тех богов космоса, которым поклонялись невежды, а мудрые спокойно и почтительно воздавали должное. Феноменальные же классы ноуменальных элементов, в свою очередь, образовывались так называемыми элементалами — "духами природы" низших разрядов.
В "Теогонии" Моха[82] мы встречаем сначала эфир (Ether), а уж затем воздух — два принципа, из которых родился Улом, умопостигаемый (νοητός) бог (видимая материальная вселенная).[1]
В орфических гимнах мы видим, как из духовного яйца возникает Эрос-Фанес. Духовное яйцо оплодотворялось ветрами Эфира, причём слово "ветер" обозначает "Дух Божий", который витает в Эфире (Æther), "осеняя собой хаос", — божественная "Идея".[83]
В индуистской "Ката-упанишаде" божественный дух, Пуруша, уже стоит перед первоматерией, и из их союза рождается великая душа мира, "маха-атма, Брахман, дух жизни".[2] Из этих последних названий видно, что они опять-таки идентичны понятию "мировая душа" (Анима Мунди), а астральный свет теургов и каббалистов — её последняя и низшая степень.
Таким образом, στοιχεῖα (элементы-стихии) Платона и Аристотеля представляют собой бестелесные принципы, закреплённые за четырьмя крупными подразделениями нашего космического мира, и Крейцер вполне справедливо определяет эти раннефилософские взгляды
"как своеобразную форму магизма, психического язычества и обожествления могучих сил, их одухотворение, позволявшее верующему вступать в тесное общение с этими потенциями" (кн. IX, с. 850).[84]
Причём общение это было настолько тесным, что позволяло им строго классифицировать иерархическую организацию этих потенций (сил) по градуированной шкале, разделяя их на семь классов, переходящих из телесности в бестелесность.
Они устроены по семеричному принципу — и вовсе не потому, что такая система облегчает их понимание, а потому, что они и в самом деле имеют подобную космическую градацию, начинающуюся с их химического (или физического) состава и заканчивающуюся составом чисто духовным.
С точки зрения невежественных масс, они представляют собой независимых ни от кого верховных Богов. Они же и демоны — в глазах фанатиков, лучшие умы которых чаще всего были неспособны проникнуть в смысл философского афоризма: in pluribus unum[85]. Философы-герметики понимают их как силы, которые могут быть относительно слепыми или разумными, — в зависимости от того, о каком из этих начал (принципов) идёт в каждом конкретном случае речь. И потребовалось не одно тысячелетие, прежде чем они в конце концов оказались низложенными до уровня простых химических элементов в наш культурный век.
Во всяком случае, добрым христианам — и протестантам в особенности —
[1] См. Movers, "Phoinizer", 282.[86]
[2] Weber, "Akad. Vorles.", 213, 214 и т.д.[87]
следовало бы выказывать к этим четырём элементам-стихиям больше почтения, если они готовы вообще выказывать хоть какое-то почтение к Моисею. Ведь на каждой странице библейского Пятикнижия отчётливо видно, насколько серьёзно относился к ним еврейский законодатель и какое мистическое значение он им придавал.
Тот шатёр, в котором хранилась Святая Святых, представлял собой некий космический символ, связанный в одном из своих значений с элементами, четырьмя кардинальными точками и эфиром (Ether). По словам Иосифа[88], он был белого цвета, то есть цвета эфира. В этом же заключена и разгадка того, почему в египетских и еврейских храмах — как свидетельствует Климент Александрийский — на пяти столбах развешивался гигантский занавес, отделявший sanctum sanctorum[89] (представленную в нынешних христианских церквях алтарём), внутрь которой могли допускаться только священники, от части, открытой для непосвящённых прихожан.[90] Четыре цвета этого занавеса символизировали четыре главных элемента-стихии и обозначали то знание о божественном, которое человек мог обретать своими пятью органами чувств[91] при помощи четырёх элементов[92] (см. "Строматы", I, v. § 6).
В одном из "халдейских оракулов" (см. Кори, "Античные фрагменты")[93] мысли об элементах и эфире (Ether) высказываются в выражениях, удивительно напоминающих язык "Невиданная вселенной" — книги, написанной двумя выдающимися учёными наших дней[94].
"Из его [оракула] слов следует, что всё произошло из эфира и в него всё и вернётся; что он несёт на себе неизгладимые отпечатки образов всех вещей и в нём хранятся зародыши или остатки любых видимых форм, даже мыслей. Похоже, эти слова удивительным образом подкрепляют наш тезис о том, что, какие бы открытия ни делались в наши дни, все они, как окажется, уже были предвосхищены много тысячелетий назад нашими "простодушными предками" ("Разоблачённая Исида")[95].
Откуда же происходят эти четыре первоэлемента и еврейские малахим?
С лёгкой руки богословов — раввинов и более поздних отцов церкви — они слились в единого Иегову, но происхождение-то они имеют точно такое же, как и космические боги у всех других народов земли. Где бы ни родились их символы — на берегах ли Окса или в жгучих песках Верхнего Египта, в таинственных, студёных и непроходимых лесах, покрывающих склоны и пики священных фессалийских гор или же где-то в пампасах Америки — все эти символы, повторяем мы, указывают на их происхождение из одного и того же источника.
Любой местный бог, genius loci, будь он египетского, пеласгийского, арийского или семитского происхождения, заключал в своём единстве всю природу, а не одни только эти четыре конкретных первоэлемента и их производные: деревья, реки, горы или звёзды. Любой местный бог — это уже очень поздний плод мысли последних субрас Пятой корневой расы, возникший в то время, когда первоначальный грандиозный смысл уже был практически забыт — всегда выступал воплощением всех своих коллег и вбирал в себя все их титулы и звания. Он мог выступать богом огня (при этом гром являлся его символом), как, например, Юпитер или Агни. А мог быть богом воды, и тогда символом его выступали гиппопотам или какая-нибудь священная река или источник, как, к примеру, Варуна, Нептун и т.д. Он мог быть и богом воздуха, проявляющим себя в виде ураганов и бурь, наподобие Ваю и Индры; или богом (духом)
земли вроде Плутона, Ямы и многих-многих других, проявлением силы которых выступали землетрясения.
Таковы были все космические боги, неизменно объединявшие всё в одном, о чём свидетельствуют все космогонии и мифологии. Таким был у греков Юпитер Додонский, повелевавший всеми четырьмя стихиями (элементами) и четырьмя странами света и поэтому получивший в древнем Риме пантеистический титул Jupiter Mundus,[96] а ныне, в сегодняшнем Риме, ставший Deus Mundus[97], единым мировым богом, поглотившим собой всех остальных в богословии последнего времени — в результате своевольного решения, вынесенного его особо уполномоченными служителями.
Выступая в качестве богов огня, воздуха или воды, они входили в число небесных богов. Боги же низшей сферы причислялись к божествам инфернальным: последнее определение обозначает всего-навсего Землю. Они понимались как "духи земли", фигурирующие под именами Ямы, Плутона, Осириса, "Владыки нижнего царства и т.д. и т.д.", о чём со всей очевидностью свидетельствует их теллурический, земной характер.[1]
В древности не знали посмертной обители страшнее камалоки — лимба, находящегося на нашей же Земле. Если, как утверждают, Юпитер Додонский идентичен Айдонею[98], царю подземного мира, и Дису (римскому Плутону и Дионису Хтонию, "подземному"), владыке такого подземного царства, в котором, согласно Крейцеру (I, vi, ch. 1), возвещались оракулы, то в этом случае оккультисты с большим удовольствием смогут доказать, что и Айдоней, и Дионис представляют собой ту основу, из которой вырос Адонай, или "Юрбо Адонай", как Иегова именуется в "Кодексе назореев".
"Да не станешь поклоняться Солнцу, имя коего Адонай, а также Кадуш и Эл-Эл" ("Код. Наз.", I, 47; см. также Пс. 88, 19),
а также "Господь Вакх".[99] Ваал-Адонис из содов, или мистерий, довавилонских евреев стал Адонаем в текстах Массоры[100], а позднее был огласован в Иегову. А значит, католики правы. Все эти Юпитеры — члены одного и того же семейства, но Иегова был вынужденно включён в него полноты ради. Юпитер-Аэриос[101], или Пан, Юпитер-Амон и Юпитер-Бэл-Молох — всё это лишь корреляты, аналоги Иурбо-Адоная, ибо все они имеют единую космическую природу. Эти-то природа и сила и образуют тот или иной конкретный земной символ, равно как и физико-материальную ткань последнего, но при этом проявляющаяся через него энергия оказывается исходящей извне.
В самом деле, как отмечает Шеллинг, первобытная религия представляла собой нечто большее, чем просто интерес к физическим явлениям,[102] а "за прозрачным покровом таких обычных природных проявлений божественности, как гром,
[1] Библейская геенна представляла собой долину, расположенную под Иерусалимом, в которой монотеисты-евреи приносили своих детей в жертву Молоху, если верить словам пророка Иеремии.[103] Скандинавский "Хель"[104] или "Хела" представлял собой очень холодную область (ту же камалоку), а египетский Аменти служил местом очищения (см. Isis Unveiled, v. II, p. 11[105]).
ветер и дождь скрывались" начала, гораздо более высокие,[106] чем мы, современные саддукеи, способны представить себе. Древние отлично знали разницу между элементами телесными и духовными и умели отличать одно от другого в силах природы.
Выступающий в четырёх ипостасях Юпитер, равно как и четырёхликий Брахма — воздушный, громоподобный, земной и морской бог — владыка и повелитель четырёх стихий, вполне может служить образцом для великого космического бога у любого народа. Вручая свою власть над огнём Гефесту-Вулкану, над морем — Посейдону-Нептуну, а над Землёй — Плутону-Айдонею, воздушный Юпитер и являлся всеми этими тремя, так как Эфир (Aether) обладал изначальным первенством среди них, являясь синтезом всех стихий.
Существует предание, повествующее о неком гроте, просторной пещере, расположенной в Центральной Азии, внутрь которой свет проникает лишь через четыре как будто природой сотворённых отверстия или расщелины. Эти отверстия расположены таким образом, что образуют крест, концы которого указывают на четыре кардинальных точки этой местности. Начинаясь от полудня и заканчиваясь за час до заката, туда струится свет, состоящий из четырёх различных цветов: как утверждают, из красного, синего, золотисто-оранжевого и белого — благодаря каким-то то ли естественным, то ли искусственно созданным условиям растительности и почвы. Эти лучи света сливаются вместе в центре пещеры, вокруг белого мраморного столба, на вершине которого находится сфера, изображающая нашу Землю. И называется это место "гротом Заратуштры".
В эпоху Четвёртой расы (атлантов) среди прочих искусств и наук самым научным образом изучалось и феноменальное проявление четырёх первоэлементов, которое вполне справедливо объяснялось верующими в космических богов разумным вмешательством последних. Суть магии тогдашних древних жрецов состояла в том, что они обращались к каждому из своих богов на его же собственном языке.
"Речь человека земного не может достичь Владык. К каждому из них дóлжно обращаться на языке его родной стихии"[107] —
таков афоризм, исполненный, как мы покажем ниже, глубокого смысла. "Книга правил", из которой мы взяли вышеприведённое высказывание, разъясняя природу этого языка стихий, говорит следующее:
"Он [язык] состоит не из слов, а из звуков, чисел и цифр. Умеющий соединить все три получит ответ от начальствующей Силы (бога-повелителя конкретной стихии)".
Таким образом, язык этот представляет собой язык заклинаний или мантр, как они называются в Индии, и звук при этом выступает в качестве самого мощного, самого действенного магического средства и является первым ключом, отворяющим двери к общению смертных с бессмертными. Тот, в ком есть вера в слова и учения Св. Павла, не вправе выбирать из них лишь то, что ему хочется, отбрасывая всё остальное. А Св. Павел самым недвусмысленным образом говорит о существовании космических богов и их присутствии среди нас. Язычество проповедовало идею двойной и одновременно протекающей эволюции: идею "творения" — "spiritualem ac mundanum"[108], как сформулировала это римская церковь — происходившего за многие века до появления самой римской церкви.
Что же касается описания божественных иерархий, то в экзотерической фразеологии мало что изменилась за время, прошедшее с самых славных дней язычества-"идолопоклонства". Изменились разве что имена,
а также некоторые формулировки, превратившиеся сегодня в пустой звук.
В самом деле, когда Платон вкладывает в уста наивысшего начала — "Отца-Эфира (Æther)", Юпитера — например, такие слова:
"Боги богов, создателем (opifex) которых я являюсь, как являюсь и отцом всех их творений (operumque parens)", [109]
он понимает дух этой фразы так же полно, полагаем мы, как и Св. Павел, сказавший:
"Ибо хотя и есть так называемые боги, или на небе, или на земле, так как есть много богов и господ много". . . . и т.д. (1 Кор. 8, 5.)[1]
И тот, и другой хорошо понимали смысл и значение того, что они излагали в таких осторожных выражениях.
А вот что пишет член Королевского Общества сэр В. Гроув, говоря о взаимодействии сил:
"Когда древние наблюдали то или иное природное явление, не поддающееся обычным аналогиям и необъяснимое, с точки зрения любого известного им механического воздействия, то они относили его к душе, к некой духовной и сверхъестественной силе. . . . Воздух и газы вначале тоже считались чем-то духовным, но впоследствии стали наделяться более материальным характером, и даже самые эти слова — πνεῦμα, дух и т.д. — служили для обозначения души или газа, а слово "газ", происходящее от geist ("дух"), являет собой пример постепенного превращения духовной концепции в концепцию физическую. . . . .." (p. 89)[110].
Это, по мнению крупнейшего деятеля науки (см. его предисловие к 5-му изданию "Корреляции физических сил"), и составляет единственный предмет точной науки, которой незачем заморачиваться причинами. "Таким образом, причина и следствие", — поясняет он, —
"в своей абстрактной связи с этими силами являются всего-навсего условными терминами. Мы абсолютно ничего не знаем о сáмой изначальной генерирующей энергии каждой из этих сил и всех их вместе и, вероятно, никогда об этом не узнаем. Мы можем лишь устанавливать норму для их действия, а вопрос об их причинности должны лишь смиренно отнести к единому всеприсутствующему воздействию и довольствоваться изучением их следствий, устанавливая экспериментальным путём характер их взаимных отношений" (p. xiv).
Если мы встанем на эту точку зрения и фактически примем вышеуказанную систему, а именно: признаем духовность "сáмой изначальной генерирующей энергии", то элементарная логика потребует от нас признать, что это качество, присущее материальным элементам (точнее, их со-
[1] У протестантов вряд ли будут основания критиковать нас за наше толкование этого стиха из "Послания к коринфянам", поскольку, если английский перевод Библии и носит двусмысленный характер, то оригинальные тексты отличаются большей ясностью, а римская католическая церковь принимает слова апостола в их истинном значении. Подтверждением этого могут служить "Комментарии к посланиям Св. Павла" Св. Иоанна Хризостома (Златоуста), для которого "непосредственным источником вдохновения явился сам апостол" и который "писал под его диктовку", в чём уверяет нас маркиз де Мирвиль, сочинения которого получили одобрение со стороны Рима. А, комментируя именно этот стих, Св. Хризостом пишет: "Ибо, хотя (действительно) есть так называемые боги[111]. . . . — ибо, по-видимому, существует и в самом деле несколько богов, — тем не менее, и несмотря на это, Бог-начало и Бог Всевышний не перестаёт оставаться в сущности своей единым и неделимым"[112]. . . . Так же говорили и древние посвящённые, зная, что поклонение малым богам не может никак принизить "Бога-Начало" (см. de Mirville, "Des Esprits," v. II, 322).
единениям), присутствует также в огне, воздухе, воде и земле.
Древние были настолько хорошо знакомы с этими силами, что, даже пряча их истинную природу за разнообразными иносказаниями во благо (или в ущерб) невежественной толпе, они никогда не теряли из виду истинного порядка вещей, как бы ни видоизменяли его для ушей непосвящённых. Они умудрялись набросить плотный покров таинственности на зерно истины, сокрытой за символом, но при этом всегда стремились сохранить последний как письменное свидетельство для будущих поколений, достаточно прозрачный, чтобы мудрейшие из них были в состоянии обнаружить эту истину под затейливой формой глифа или иносказания. Их обвиняют в предрассудках и легковерности, этих древних мудрецов, и делают это те самые народы, которые при всех своих искусствах и науках наших дней, при всей культуре и мудрости своего поколения, до сего дня признают в качестве единого живого и беспредельного Бога еврейского антропоморфизированного Иегову.
Что же представляли собой некоторые из этих так называемых "предрассудков"? Гесиод, например, полагал, что "ветра являются сыновьями великана Тифоея"[113] и что они заковывались в цепи и расковывались по воле Эола[114], и все политеисты-греки разделяли эту точку зрения Гесиода. И чем они в этом отличались от монотеистов-евреев, придерживавшихся точно такой же точки зрения, с той лишь разницей, что dramatis personae[115] у них носили другие имена?
Да и христиане исповедуют сегодня те же самые взгляды. Если у Гесиода мы встречаем Эола, Борея и т.д. и т.д., то у "избранного народа" Израиля мы видим их уже под именами Кедем[116], Цафон[117], Даром[118] и Руах Хайян[119]. Так чем же они фундаментально отличаются друг от друга? Если эллинов учили тому, что Эол заковывал и расковывал ветра, то евреи столь же неколебимо полагали, что их Господь Бог в дыму, исходящем из ноздрей его, и в огне, вырывающемся из уст его, "воссел на Херувимов и полетел" и было видно, как он "понёсся на крыльях ветра" (2 Цар. 22, 9 и 11).
Выражения, которые использовались этими народами, либо представляют собой в обоих случаях фигуры речи, либо являются равными же предрассудками. Нам, однако, думается, что это не было ни то, ни другое, а возникли они вследствие острого ощущения своего единства с природой и видения таинственного и разумного за любым явлением природы, чего мы больше не наблюдаем у современного человека. Не считалось у греков-язычников "предрассудком" и выслушать дельфийского оракула в тот момент, когда флот Ксеркса приближался к греческим берегам. Оракул тогда посоветовал "принести жертвы ветрам".[120]
Но разве не было у израильтян аналогичного божественного культа, когда они приносили столь же частые жертвы и ветру, и огню — особенно последней стихии. Разве не говорят они, что их "Бог есть огнь поядающий" (Втор. 4, 24), который обычно появляется в виде огня и охваченный огнём? И разве не искал Илия его (Господа) в "большом и сильном ветре" и в землетрясении?[121] И не вторят ли в этом христиане израильтянам? Более того, не приносят ли они и сегодня жертвы тому же самому "богу ветра и воды"? Приносят, потому что в молитвенниках трёх христианских церквей до сей поры содержатся особые молитвы о дожде, сухой погоде, попутном ветре и успокоении бурь на морях, и несколько сотен протестантских сект
возносят их своему Богу при малейшей угрозе стихийного бедствия. И то, что Иегова им больше не отвечает так, как когда-то, вероятно, отвечал Юпитер Плювий[122], не отменяет того факта, что молитвы-то эти обращены к силе или силам, предположительно повелевающими стихиями-элементами, и силы эти одни и те же что у язычников, что у христиан. Или мы должны рассматривать эти молитвы как примитивное идолопоклонство и нелепый "предрассудок" лишь тогда, когда их обращает к своему идолу язычник, но аналогичный предрассудок внезапно превращается в похвальное благочестие и религию, как только изменяется имя небесного адресата? Но дерево действительно познаётся по плодам[123]. И поскольку плоды с христианского дерева ничем не лучше плодов с дерева язычества, то отчего первое должно вызывать больше почтения, чем второе?
А потому, когда крещёный еврей шевалье Драк и фанатик-католик из числа французской аристократии маркиз де Мирвиль нам рассказывают о том, что молния у евреев выступает синонимом ярости, и она всегда служит орудием для злого духа, что Юпитер Fulgur или Fulgurans[124] у христиан именуется также oelicius[125] и осуждается как душа молнии, её демон[1], то мы должны либо приложить аналогичные объяснения и определения к "Господу Богу Израиля" при прочих равных условиях, либо отказаться от права оскорблять богов и вероучения других народов.
Хотя вышеприведённые высказывания и принадлежат двум ревностным и просвещённым католикам, слова их, по меньшей мере, звучат опасно перед лицом Библии и её пророков. В самом деле, если Юпитер, "главный демон греков-язычников", направлял свои смертоносные громы и молнии против тех, кто вызывал его гнев, то точно так же поступал и Господь Бог Авраама и Иакова. Во 2-й Книге Царств мы встречаем, например, такие слова:
"Возгремел с небес Господь, и Всевышний дал глас Свой; пустил стрелы (громы) и рассеял их (войска Саула); [блеснул] молниею и истребил их" (22, 14-15).
Афинян обвиняют в том, что они приносили жертвы Борею, а "демон" этот был повинен в том, что потопил и разрушил 400 кораблей персидского флота на скалах горы Пелион и полон был такой ярости,
"что все маги Ксеркса не могли унять гнев его, пока не совершили со своей стороны жертвоприношение Фетиде" (Геродот, "Полигимния", 190-191).[126]
К великому счастью, не существует ни одного достоверного письменного сообщения о христианских войнах, когда бедствия подобного масштаба случились бы с христианским флотом одной воюющей стороны вследствие "молитв" с противной стороны, то есть со стороны другого христианского же народа. Но в том нет никакой их вины, ведь каждая из сторон молилась Иегове о гибели своего противника столь же усердно, как афиняне молились Борею. И те, и другие чуть-чуть пользовались старой доброй чёрной магией con amore[127]. И если божественного вмешательства не состоялось, то вряд ли по причине отсутствия
[1] См. Cosmolatry, p. 415.[128]
молитв, адресованных общему Всемогущему Богу об уничтожении друг друга, и где же здесь нам провести грань между язычниками и христианами? И разве есть у кого-нибудь хоть малейшие сомнения в том, что вся протестантская Англия ликовала бы и возносила благодарствия Господу, если бы в какой-нибудь будущей войне, благодаря этим священным молитвам, она уничтожила 400 судов своего противника?
Так в чём же, спрашиваем мы, разница между каким-то Юпитером, каким-то Бореем и каким-то Иеговой? А состоит она всего-навсего в следующем: преступление "своих" — скажем, своего родного отца — всегда найдёт у родных извинение, а нередко и послужит основанием для возвеличения его в глазах других, в то время как преступление "чужого" родителя будет с неизменной радостью всегда караться виселицей. Хотя и тот, и другой совершат одинаковое преступление.
И похоже, что "блага христианства" пока что не принесли сколь-нибудь заметного улучшения нравственности среди обращённых язычников.
Эти наши слова не следует понимать как попытку взять под свою защиту языческих богов или выступить с нападками на бога христиан. Не означают они также и факта нашей веры в тех или других. Автор свободен от каких-либо пристрастий и отвергает аргументы в защиту как одной, так и другой стороны. Она не возносит никаких молитв какому бы то ни было "личному" и антропоморфному Богу, не исповедует веры в него и не испытывает никакого страха перед ним. И параллели были здесь приведены лишь для того, чтобы лишний раз указать на любопытное проявление фанатизма со стороны цивилизованных богословов — фанатизма слепого и не поддающегося никакой логике. Ведь по сей день не установлено слишком уж большой разницы между обоими верованиями и не обнаружено никакого различия в их воздействии на нравственность, то есть на духовную природу. "Свет Христов" освещает сегодня столь же безобразные черты животного-человека, как и "свет Люцифера" освещал их во времена óны.
"Эти несчастные язычники в своём суеверии даже стихии рассматривают как нечто, имеющее разумение!. . . . Они всё ещё веруют в своего идола Ваю — бога или, скорее, демона ветра и воздуха . . . Они твёрдо убеждены в действенности своих молитв и верят в способность своих браминов управлять ветрами и бурями. . . . ." (миссионер Лавуазье из Кошена, в Journal des Colonies).
В ответ мы хотели бы процитировать из Луки (8, 24):
"Но Он (Иисус), встав, запретил ветру и волнению воды; и перестали, и сделалась тишина".
А вот и другая цитата, взятая из одного молитвенника:
" . . . О, Дева Морская, благословенная Мать и Царица Вод, останови волны Свои . . . " [129]
и т.д. и т.д. (молитва неаполитанских и провансальских моряков, заимствованная дословно из молитвы финикийских моряков, обращённой к своей богине, Деве Астарте).
Логическим и неопровержимым выводом из вышеприведённых параллелей и ответом миссионеру может служить следующее: поскольку приказы браминов, обращённые к их богам стихий, не остаются "безрезультатными", значит, власть браминов ничуть не уступает власти Иисуса. Далее, Астарта, оказывается, обладает ничуть не меньшей силой, чем "Дева Морская" моряков-христиан. Как говорится, дать псу дурную кличку и затем повесить его — явно недостаточно. Нужно ещё доказать его вину. Пусть в фантазии богословов Борей и Астарта являются бесами,
но, как мы отметили, о дереве следует судить по плодам его. И коль скоро христиане проявили себя столь же безнравственными и нечестивыми, как и язычники, то в чём же тогда выиграло человечество от смены одних своих богов и идолов на других?
Но деяния, оправдываемые в случае, когда они совершаются Богом и христианскими святыми, становятся преступлениями (при полном их осуществлении), когда таковые совершаются обычными смертными. Сегодня колдовство и заклинания воспринимаются как сказки для легковерных. Однако начиная с времён Свода Юстиниана и вплоть до законов против колдовства, принятых в Англии и Америке — устаревших, но не отменённых до сих пор — порой бывало достаточно одного лишь подозрения, чтобы заклинатель мог навлечь на себя кару как за уже совершённое уголовное преступление. К чему карать людей за какие-то химеры? Но, тем не менее, мы знаем, что император Константин отправил на смерть философа Сопатра, обвинив его в том, что тот расковал ветра, помешав тем самым кораблям с зерном прибыть на место вовремя и прекратить голод в стране.[130] А Павсаний стал предметом насмешек после того, как подтвердил, что видел собственными глазами, как "люди одними молитвами и заклинаниями" остановили сильный град.[131]
Однако это ничуть не мешает сегодняшним христианским авторам рекомендовать молитвы как действенное средство для спасения от бурь и опасностей. Всего лишь менее века тому назад два мага и колдуна, Хоппо и Стадлейн, были приговорены к смертной казни за то, что они навели чары на фрукты и с помощью магии перенесли весь урожай с одного поля на другое — как об этом рассказывает Спренгер, известнейший писатель, который ручается за правдивость этой истории.[132] "Qui fruges excantassent segetem pellicentes incantando".[133]
В заключение хотим напомнить читателю о том, что человек может верить без малейшей тени суеверия в двойственную природу любого предмета на земле — в природу духовную и материальную, видимую и невидимую, чтó фактически признаёт и наука, хотя и отвергает собственные экспериментальные данные.
Действительно, если, как говорит сэр Вильям Гроув, то электричество, которым мы пользуемся, есть не что иное, как результат воздействия на обычную материю со стороны чего-то невидимого, той самой "изначальной генерирующей энергии", лежащей в основе любой силы, того самого "единого всеприсутствующего воздействия", то для человека становится самым естественным делом рассуждать так, как это делали древние, а именно: любой элемент обладает двойственной природой. "Эфирообразный (тонкий) огонь — это, собственно говоря, эманация кабира. Воздушный же огонь есть не что иное, как соединение (корреляция) первого с земным огнём, а управление им и его применение на нашем земном плане осуществляет один из кабиров низшего разряда"[134] — элементал, как, вероятно, назвал бы его оккультист. Впрочем, то же самое можно сказать и о любом другом космическом элементе.
Вряд ли кто станет отрицать, что человек владеет самыми различными силами: магнетическими, симпатическими, антипатическими, нервными, динамическими, оккультными, механическими, ментальными — всякими. Все физические силы по своей сущности являются биологическими, так как мы видим, что они способны перемешиваться, а нередко и сливаться воедино с теми силами, которые мы определили как силы ума и нравственности — при этом первые выступают в качестве носителя, упадхи, для вторых. Каждый, кто признаёт наличие души у человека, может с полной уверенностью
утверждать, что их присутствие и соединение друг с другом составляют самую суть нашего существа и, по сути дела, образуют эго человека. Эти потенции имеют физиологическое, физическое, механическое, а также нервное, экстатическое проявления, они проявляются также в виде яснослышания и ясновидения, которые даже наука считает сегодня абсолютно естественными. Так почему же человек должен быть единственным исключением в природе и почему то, что мы называем физическими силами не может служить носителями, "ваханами", для элементов-стихий? И, самое главное, почему подобные взгляды должны записываться в разряд "суеверий" наряду с религиями древности?
———————
Как и концепция Авалокитешвары, представления о Гуань-ши-ине претерпели к настоящему времени целый ряд трансформаций. Однако было бы ошибкой называть его изобретением современных северных буддистов, так как он был известен с древнейших времён — правда, под другим именем. Как гласит Тайное учение, "возникший первым при Обновлении явится последним к очередному Поглощению (пралайе)". Таким образом, логосы всех народов, начиная с ведийского мистериального Вишвакармана и кончая Спасителем нынешних цивилизованных наций, представляют собой "Слово", которое было "в начале" (т.е. при очередном пробуждении активных сил природы) у единого абсолюта.
Родившись из огня и воды, когда те ещё не были самостоятельными элементами, оно и стало тем, через что "всё начало быть (обрело форму, было слеплено — Е.П.Б.). "Без Него ничто не начало быть, что начало быть. В Нём была жизнь, и жизнь была свет человеков".[135] И поскольку он был всегда, то его, наконец, можно назвать альфой и омегой проявленной природы.
"Великий дракон мудрости родился из огня и воды, и вместе с ним всё возвратится в огонь и воду" ("Фа-хуа-цзин").
Как известно, этот бодхисаттва [Гуань-ши-инь] "принимал любой образ, какой хотел"[136] от начала манвантары до её конца. И, хотя собственный его день рождения (день поминовения) отмечается, согласно сутре "Цзинь-гуанмин-цзин" ("Блестящей сутре золотого света"), на девятнадцатый день второго месяца, а день "Майтрейи Будды" — в первый день первого месяца, они представляют собой одно и то же. Он явится как Майтрейя Будда, последний из аватар и будд, в эпоху Седьмой расы. В это верят и прихода его ожидают на всём Востоке. Вот только в век кали-юги, в наш чудовищно материалистический век тьмы, в "чёрный век", новый Спаситель человечества появиться никак не может. Кали-юга
описывается как "l'Age d'Or"[137] (!) лишь в мистических сочинениях отдельных французских псевдооккультистов (см. "La Mission des Juifs").[138]
А потому и ритуал экзотерического культа этого божества был построен на магии. Все мантры взяты из особых книг, тайно хранившихся у жрецов, и, как говорят, каждая из них обладает магическим действием: едва чтец, читая их, лишь произнесёт вслух сочетание нескольких звуков, обладающих тайным причинным эффектом, как действие мантр не замедлит сказаться.
Гуань-ши-инь — это Авалокитешвара, и оба они представляют собой формы седьмого мирового принципа, а в своём наивысшем метафизическом аспекте это божество является синтезом, объединяющим в себе всех планетарных духов, дхьяни коганов. Он именуется "самопроявившимся" и является, коротко говоря, — "сыном отца". Над его статуей, увенчанной семью драконами, написано: "Мировой спаситель всего сущего" ("P'u-tsi-k'iün-ling").[139]
Конечно, в древнейшем томе стансов он выведен под совершенно иным именем, но Гуань-инь является его точным эквивалентом. В одном из храмов, расположенных на почитаемом буддистами острове в Китае (Путо), существует изображение Гуань-ши-иня: он плывёт, сидя верхом на некой чёрной водоплавающей птице (Кала-Хансе) и проливая на головы смертных эликсир жизни, который постепенно превращается в одного из главных дхьяни-будд — владыку (регента) звезды, именуемой "звездой спасения". В своём третьем преображении Гуань-инь становится духом-жизнедателем, гением воды. В Китае далай лама считается одним из воплощений Гуань-ши-иня, который при своём третьем появлении на земле был бодхисаттвой, а таши лама — одним из воплощений Амитабха Будды (Гаутамы).
Заметим попутно, что нужно иметь поистине больное воображение, чтобы усматривать во всём этом один лишь фаллический культ, как это делают авторы книг "China Revealed" (Т. Макклетчи[140]) и "Phallicism" (Харгрейв Дженниингс[141]). Первый обнаруживает "древних фаллических богов, изображённых в виде двух очевидных символов — цзянь или янь, то есть membrum virile[142], и гуань или инь, pudendum muliebre"[143] (см "Phallicism," p. 273).
Такое толкование представляется тем более странным, что Гуань-ши-инь (Авалокитешвара) и Гуань-инь являются, во-первых, божествами-покровителями буддийских аскетов, тибетских йогов, а потому являются богами целомудрия, а во-вторых, в своём эзотерическом значении и близко не напоминают то, что описал Рис Дэвидс в своём "Буддизме"[144] (с. 202): "Имя Авалокитешвара . . . означает "Владыка, взирающий сверху".
Не является Гуань-ши-инь и "духом будд, присутствующим в храме", а в буквальном переводе его имя означает "Владыка, который видим" и в определённом смысле — "божественное "Я", которое постигается посредством "я" (человеческим "я"), то есть это — атман, седьмой принцип, слившийся с мировым, который постигается или служит объектом для постижения посредством шестого принципа, то есть божественной душой человека, буддхи.
В ещё более высоком смысле Авалокитешвара (он же Гуань-ши-инь), называемый седьмым мировым принципом, является Логосом,
постигаемым через мирового буддхи — то есть душой как синтезом всех дхьяни будд, и никакой он не "дух будды, присутствующий в храме", а всеприсутствующий мировой дух, проявленный в храме космоса, природы.
Предлагаемая же востоковедами этимология слов "гуань" и "инь" сродни их же этимологии термина "йогиня", который, по Харгрейву Дженнингсу, "представляет собой санскритское слово, которое в некоторых диалектах произносится как "йоги" или "зоги" (!), эквивалентно по смыслу термину "сена" и имеет точно такое же значение, как "дути" или "дути-ка" — то есть "священная храмовая проститутка", почитаемая под именем йони или шакти" (с. 60). Индийские "книги, наставляющие нравственности, учат верных своим мужьям супруг сторониться общества йогинь, то есть женщин, почитаемых как шакти . . . а также других храмовых служительниц, отличающихся поразительной распущенностью нравов".
После этих слов нас уже вряд ли что-то способно всерьёз удивить. Поэтому мы можем лишь улыбнуться, прочитав следующее, столь же нелепое описание слова "будх", которое якобы "обозначает не только солнце как источник рождений, но также и мужской орган" ("Round Towers of Ireland"; цит. по: Hargrave Jennings, "Phallicism," с. 264).
В своей книге "Ложные аналогии" ("False Analogies") Макс Мюллер пишет, что, по словам самого выдающегося синолога своего времени, Абеля Ремюса (Abel Rémusat), три слога "и", "хи" и "вэй" ("Дао-дэ-цзин", гл. XIV) обозначают имя Ие-хо-ва ("Science of Religion", с. 332)[145].
Того же мнения придерживается и о. Амьё, который "уверен, что три лица Троицы легко распознаются" в указанном произведении.[146] Если уж верить Абелю Ремюса, то почему бы нам тогда не поверить и словам Харгрейва Дженнингса? Да любой серьёзный учёный легко увидит всю нелепость попыток усматривать "фаллический символ" в понятии будх, означающем "озарённый" и "пробуждённый".
Итак, Гуань-ши-инь в своём мистическом значении является "Сыном, тождественном своему Отцу", то есть Логосом — "Словом". В стансе III он именуется "драконом мудрости", поскольку все Логосы во всех древних религиозных системах всегда ассоциируются со змеями и символизируются ими.
В древнем Египте, например, бог Нахбкун,[147] "соединяющий двойников" (астральный свет, который, благодаря своей двойной физиологической и духовной способности, воссоединяет божественную человеческую монаду с монадой чисто божественной, с прототипом "небесным", прототипом природы) изображался в виде змея с человеческими ногами, а также мог изображаться либо с руками, либо без рук. Он служил символической эмблемой воскрешения природы, а кроме того, у офитов он символизировал Христа, а также выступал символом Иеговы, когда изображался в виде медного змея, исцеляющего всех смотревших на него.
Помимо этого, образ змея служил символом Христа также у тамплиеров (см. степени тамплиеров у масонов).[148] Для символического изображения Хнуфа (также Хнума), то есть души мира, пишет Шампольон ("Pantheon", text 3),
"в числе других образов избирался и образ гигантского змея с человеческими ногами, и, поскольку этот вид земноводных выступал эмблемой доброго гения, фактически Агатодемона, то иногда изображался с бородой".[149]
Таким образом, это священное животное[150] идентично змею офитов, и его изображения встречаются в огромном множестве на так называемых геммах гностиков или василидовых геммах. Голова этого змея изображалась по-разному (и как человеческая, и как головы различным животных), но на всех геммах с его изображением
всегда присутствует надпись с его именем ΧΝΟΥΒΙΣ [[Хнубис]]. Аналогичным символом обозначался и тот, кто, по словам Ямвлиха и Шампольона, именовался "первым из небесных богов", бог Гермес (или греческий Меркурий), к которому бог Гермес Трисмегист относит изобретение магии и первое посвящение в неё людей, и потому Меркурий является будх, премудростью, просвещением или "пробуждением" к божественному знанию.
В заключение отметим, что Гуань-ши-инь и Гуань-инь — это два аспекта (мужской и женский) одного и того же начала, действующего в космосе, в природе и в человеке, — начала божественной мудрости и разумности. Они представляют собой всё тех же "Христоса-Софью", о которых говорят мистики-гностики, — то есть Логоса и его шакти.
Стремясь выразить ряд таинств, которые никогда не могут быть поняты профанами, древние, отлично понимавшие, что память человеческая способна что-либо сохранить в себе лишь тогда, когда это выражено каким-то наглядным символом, избирали для Гуань-инь такие образы, которые (нам) кажутся смешными и нелепыми, но они напоминали человеку о его происхождении и его внутренней природе. Да и на беспристрастный взгляд любого человека, все эти мадонны в кринолинах и христы в белых лайковых перчатках выглядят, пожалуй, ещё более нелепо, чем Гуань-ши-инь и Гуань-инь, облачённые в шкуру дракона. Субъективное не может быть выражено с помощью объективного. И коль скоро символическая формула стремится отразить то, что находится выше научного рассуждения, а зачастую и значительно выше возможностей нашего ума, то она по необходимости должна выходить за пределы ума, облекаясь в тот или иной образ, ибо в противном случае она просто сотрётся из человеческой памяти.
———————
[1] "Vishṇu Purāṇa", v. I, pp. 23-24.
[2] Там же, p. 24 (примеч.).
[3] Там же, pp. 73-76.
[4] Описание этих ворот у Цельса достаточно интересно. Приводим здесь его слова: "О предметах сих даются лишь тёмные намёки в рассказах персидских, и особливо в мистериях Митры, устрояемых ими. Ибо последние суть изображения круговоротов тел небесных — а именно: движений звёзд неподвижных и движений, среди планет происходящих, а также прохождения душ чрез оные. Изображения сии имеют следующую природу: Есть лестница с вратами великими, а поверх них стоят врата осьмые. Врата первые — свинцовые, врата вторые — оловянные, врата третьи — медяные, врата четвёртые — железные, врата пятые — соделаны из смешения металлов разных, врата шестые — серебряные, врата же седьмые — золотые. Врата первые связуют они с Сатурном, словом "свинцовый" указуя на медленность звезды сей; врата вторые — с Венерой, уподобляя её блеску и мягкости олова; врата третьи — с Юпитером, по твёрдости и прочности оного; врата четвёртые — с Меркурием, ибо Меркурий и железо всему противостоять способны, к богатству расположены и трудом ёмки; врата пятые — с Марсом, ибо, сложён будучи из металлов разных, он образами различен и ничему не равен; врата шестые, серебряные, — с Луной; седьмые же врата, золотые, — с Солнцем, ибо таково подражание цветам двух последних" (См. Доникейские отцы Церкви ("Ante-Nicene Fathers", Vol. 4. Ed. by Alexander Robert, 1885).
[5] См. Прокл. Комментарии к платонову Тимею ("The Commentaries of Proclus on the Timaeus of Plato." Translated from the Greek by Thomas Taylor. London, 1820), p. 137.
[6] "Vishṇu Purāṇa", v. I, pp. 73-76.
[7] Там же.
[8] См. "Original Sanskrit Texts", Muir: "В начале Брахман был этим (универсумом) . . . Сотворив богов, он поместил их в этих мирах, а именно: в этом мире — Агни, в атмосферу — Ваю, а на небо — Сурью . . . А в ещё более высоких мирах поместил он ещё более высоких богов . . . А затем он их наполнил двумя вещами — формой и именем . . . " — 5:388 (Śatapatha Brāhmaṇa, xi.2, 3, 1-3) (SDR, TUP).
[9] См. Законы Ману. М., 2002, гл. 1, 74, с. 29: "По окончании того дня и ночи он, спящий, пробуждается, а пробудившись, создает разум (manas) — реальный и нереальный".
[10] Ginsburg, "Kabbalah" — p. 67 (SDR, TUP).
[11] "Из небес Свыше". См. Qabbalah, Myer, pp. 415-416.
[12] Св. Ириней Лионский. Против ересей. СПб, 2008, кн. 1. гл. 17, с. 79.
[13] "Vishṇu Purāṇa", pp. 75-76.
[14] Ириней, кн. 1, гл. 18, 2, с. 82.
[15] См. Законы Ману, 1, 33: "Но знайте, достойнейшие из дважды рожденных, что я, которого создал сам мужчина Вирадж,.. творец всего этого мира ".
[16] Русск. перевод см.: Разоблачённая Изида, кн. 2, гл. 4, с. 237.
[17] См. Lévi, "Dogme et Rituel »: "второй час — Бог намечает образ тела, . . . и по нему Элохим создал всё сущее" — 2:404 ("Le Nuctéméron Suivant Les Hebreux") (SDR, TUP).
[18] См. там же: "Но день состоит из двенадцати часов, в течение которых произошло сотворение человека".
[19] Там же: "Нуктемерон означает "день ночи", то есть (те 12 часов) ночи, которые освещены днём. Это обозначение аналогично понятию свет, исходящий из тьмы . . . " — 2:385 ("Le Nuctéméron d'Apollonius de Thyane")
[20] См. А. Макки. Словарь франкмасонства (Albert G. Mackey, "A Lexicon of Freemasonry", 1858): "Куб служил символом для очищенного ума человека . . . который был таким образом подготовлен для соединения с небесными богами. Символом же вселенной выступали точка внутри круга и додекаэдр, то есть фигура, состоящая из двенадцати граней" — p. 389 (SDR, TUP).
[21] См. Dunlap, "Sōd" — p. 72 (SDR, TUP).
[22] См. "Vishṇu Purāṇa": "Первым творением было сотворение махата {примеч.: "махаттаттва"} или ума, которое называется также сотворением Брахмы" — 1:74 (и примеч.) (SDR, TUP).
[23] См. там же — 1:66 (примеч.) (SDR, TUP).
[24] См. там же — 1:44 (примеч.) (SDR, TUP).
[25] См. там же: "Такое прочтение подтверждается также и текстом "Линга-пураны" . . . Первым был сотворён Махат, то есть Ум был проявлен первым" — 1:75 (примеч.) (SDR, TUP).
[26] См. там же — 1:74 (примеч.) (SDR, TUP).
[27] "Всему в мире сообщает порядок и всему служит причиной Ум" (греч.) — Платон, Федон, 97с.
[28] См. "Vishṇu Purāṇa" — 1:33 (примеч.) (SDR, TUP).
[29] Из союза с этим духом произошёл Мот (лат.).
[30] J.J.Brücker, Historia Critica Philosophiae, см.: "Vishṇu Purāṇa", v. I, p. 33 (примеч.).
[31] "Vishṇu Purāṇa", v. I, p. 27.
[32] "Изнутри питаемый духом, ум, по членам разлитый, Движет весь мир, пронизав его необъятное тело" (Вергилий, "Энеида", 6, 726-727, цит. по: "Буколики. Георгики. Энеида", М., 1979).
[33] См. "Vishṇu Purāṇa" — 1:32-33 (и примеч.) (SDR, TUP).
[34] См. там же: "Из великого принципа (Махата) Ума происходит тройственная самость {примеч.: "Ахамкара . . . То есть принцип существования как индивида, как то, что присваивает себе восприятия и от чего зависят такие представления, как "я мыслю", "я ощущаю", "я есть"} . . . " (SDR, TUP).
[35] "Vishṇu Purāṇa", v. I, p. 27 (примеч.).
[36] Там же, pp. 27-28.
[37] Там же.
[38] Там же.
[39] То есть первые три творения: махата (ума, Брахмы), зачатков начал (танматр) и изменённой формы самости, или чувств.
[40] "Vishṇu Purāṇa", p. 36.
[41] "Сущности, произведённые, таким образом, в ходе творения Урдхвасрота, были наделены состоянием наслаждения и блаженства, они не были стеснены ничем ни внутренне, ни внешне и светились изнутри и снаружи. Это творение, именуемое сотворением бессмертных, было третьим деянием Брахмы, который, хоть и был им доволен, но всё же не считал эти создания способными воплотить его замысел (""Vishṇu Purāṇa"", v. I, ch. V, pp. 72-73).
[42] "Vishṇu Purāṇa" — 1:21 (примеч.) (SDR, TUP).
[43] Там же — 1:55 (i.4) (SDR, TUP).
[44] См. там же — 5(I):385-386 ("Corrigenda" by Hall) (SDR, TUP).
[45] Там же — 1:77 (примеч.) ("Vāyu Purāṇa") (SDR, TUP).
[46] Так Геккель называл простейшие одноклеточные организмы без ядер.
[47] "Vishṇu Purāṇa", v. I, p. 75.
[48] "Это ментальное миропроявление" (см. Лунный свет санкхьи. Ишваракришна. Санкхья-Карика, М., 1995, с. 208).
[49] См. "Vishṇu Purāṇa": "Существует ещё и восьмое творение, известное как Ануграха, обладающее качествами как блага, так и тьмы {примеч.: " . . . сотворение всего, о чём мы можем составить собственное представление, то есть с чем мы выражаем своё согласие (Ануграха), в отличие от сотворённой органической жизни, которую мы воспринимаем с помощью чувств"} — 1:75-76 (и примеч.) (i.5)
[50] "Vishṇu Purāṇa", v. I, pp. 76-77.
[51] Там же, pp. 79-80.
[52] Там же.
[53] Там же, p. 78 (примеч.).
[54] Dowson, "Classical Dictionary", p. 229.
[55] См. Т. Субба Роу. Оккультная философия. М., 2001 — Философия духа, с. 154: " . . . небесные "Дхьяни-будды" появились (по утверждению Вьясы) еще до того, как начался нынешний этап творения, или эволюции, . . . поскольку Дхьяни-будды являются непосредственными эманациями Парабрахмана".
[56] "Vishṇu Purāṇa", v. I, p. 78 (примеч.).
[57] "Синий и красный — титул Рудры, разрушителя синей и красной рас (см. "Тайная доктрина, т. II, с. 192)" (см. G. de Purucker, ETG).
[58] "Vishṇu Purāṇa", v. I, p. 77 (примеч.).
[59] Термина "кумары".
[60] См. "Vishṇu Purāṇa", v. 1, p. 77 (примеч.).
[61] Указ. соч., p. 277.
[62] "Vishṇu Purāṇa", v. 1, p. 77 (примеч.).
[63] См. Тайная доктрина, т. 2: "Райские сады, Змеи и Драконы" (сс. 202-219); "Змеи и драконы, представленные в различных символах" (сс. 354-356); и "Истоки мифа о сатане" (сс. 378-390) (SDR, TUP).
[64] Там же, p. 78 (примеч.)..
[65] Там же.
[66] Там же, p. 39, note 14.
[67] Там же, p. 58 (примеч.).
[68] Вероятно, "астральные", поскольку здесь мы видим перечисление различных планов по мере их последовательного утончения.
[69] См. "Vishṇu Purāṇa", v. I, p. 80 (примеч.).
[70] Более подробно об этом см. Dunlap, Sōd, pp. 50-51 (Codex Nazareus, i.181) (SDR, TUP). Это история, связанная с Бахак Зиво и Фетахилем.
[71] См. И. Рейвеншоу. О крылатых быках, львах и других символических фигурах из Ниневии (E. C. Ravenshaw, "On the Winged Bulls, Lions, and Other Symbolical Figures from Nineveh", 1856): "Чрезвычайно примечательно, что Осириса также называли сыном Времени, "Гебом", "отцом богов". Подобным же образом и греки считали Юпитера сыном Крона (Времени) . . . " — p. 116 ("Journal of the Royal Asiatic Society", v. 16) (SDR, TUP).
[72] См. Dowson, "Classical Dictionary": "Шани . . . Планета Сатурн. . . . Шани был сыном солнца и Чхайи . . . Кроме того, он известен под именем Шаура . . . Называют его также . . . "шанаиш-чара", то есть "медленно движущийся" . . . " — p. 278 (SDR, TUP).
[73] См. Dunlap, Sōd: "Халдеи называют Бога ИАО, но также часто именуют и САВАофом . . . ОТЦОМ умопостигаемого мира, Бэлом-Сатурном . . . " — p. 3 (SDR, TUP).
[74] Дан. 12, 1: "И восстанет в то время Михаил, князь великий, стоящий за сынов народа твоего . . . " (SDR, TUP).
[75] См. King, "Gnostics": "Сатана змееобразный", Офиоморфос . . . Он соединяет в себе всё, что только есть самого мерзкого в материи . . . Из обычного для офитов чувства ненависти к иудаизму они выдавали это имя за имя Михаила, ангела-хранителя евреев, согласно Даниилу . . . " — p. 98 (SDR, TUP).
[76] См. там же: " . . . Порядок управления сотворённым миром излагается в Талмуде . . . Так, управление всем сущим поручено ангелам, семидесяти князьям, надзирающим за каждой стихией, каждым народом и языком. Например, Иегуэль является князем огня, и под его началом находятся семь помощников . . . Опять же, Михаил — это князь воды, и ему также помогают семь низших духов" — pp. 38-39 (SDR, TUP).
[77] См. Порфирий. Избранные труды. "О пещере нимф" (Porphyry, "Select Works", "On the Cave of the Nymphs", tr. Thomas Taylor, 1823): "Еврипид . . . говорит, что жить — это значит умереть, а умереть — это значит жить. Ведь когда нисходит душа и наделяет жизнью тело, она (чрез это) что-то теряет от собственной жизни . . . А потому, отделившись от тела, она и живёт настоящей жизнью . . . " — p. 195 fn. (Olympiodorus, "Commentary of the Gorgias") (SDR, TUP).
[78] См. Л. Вернон Харкорт. Учение о потопе (L. Vernon Harcourt, "The Doctrine of the Deluge", 1838): " . . . египтяне обожествляли воды потопа . . . в виде великого Дракона, лежащего в глубине рек . . . " — 2:51 (SDR, TUP).
[79] См. King, "Gnostics": " . . . Дух возлежит на хаосе, то есть на водах Творения, которые суть материя, вода, тьма, бездна". " . . . Гений Офис, которого схватил и покарал Илдабаоф, . . . низвергнув в Бездну, и который утратил свою первозданную чистоту из-за погружения в материю, а потому превратился в точный образ своего соузника, Офиоморфоса" — pp. 96, 99 (SDR, TUP).
[80] Платон. Тимей, 51: "А потому мы не скажем, будто мать и восприемница всего, что рождено видимым и вообще чувственным, — это земля, воздух, огонь, вода или какой-либо другой [вид], который родился из этих четырёх [стихий] либо из которого сами они родились. Напротив, обозначив его как незримый, бесформенный и всевосприемлющий вид, чрезвычайно странным путём участвующий в мыслимом и до крайности неуловимый, мы не очень ошибёмся" (пер. С.С. Аверинцева).
Платон. Федон, 78с: "Не правда ли, рассеянию подвержено всё составное и сложное по природе — оно распадается таким же образом, как прежде было составлено? И если только вообще возможно этой участи избежать, то лишь в одном случае: когда вещь оказывается несоставной?" (пер. С.П. Маркиша) (SDR, TUP).
[81] Обожествление вселенной.
[82] Древнефиникийский мудрец, живший, по преданию, ещё до эпохи Троянской войны (XII в. до н.э.). Считался одним из основоположников атомистического учения.
[83] См. К.О. Мюллер. История древнегреческой литературы (K. O. Müller, "History of the Literature of Ancient Greece", 1840): "Образ мирового яйца роднил поэтов-орфиков со многими восточными системами . . . Мировое яйцо, содержащее в себе материю хаоса, оплодотворялось ветрами, то есть движениями эфира, и оттуда появлялся златокрылый Эрос" — 1:236 (SDR, TUP).
[84] "Des Esprits" — 3:400 (и примеч.) (SDR, TUP).
[85] "Во множественности един" (лат.).
[86] Ф. К. Моверс. Финикийцы (F. C. Movers, "Die Phönizier", v. 1, 1841 — p. 282 (SDR, TUP).
[87] А.Ф. Вебер. Академические лекции по истории индийской литературы (Albrecht Friedrich Weber, "Akademische Vorlesungen über indische Literaturgeschichte", 1876-1878). Цит. по: Dunlap, Vestiges, p. 189 (и примеч.).
[88] Иосифа Флавия.
[89] Святая Святых (лат.).
[90] См. Климент Александрийский. Строматы. СПб, 2003, кн. 5, VI, с. 165.
[91] Об этом говорили пять столбов.
[92] Там же: "Покров же и занавесь были раскрашены в гиацинтовый, пурпурный, багряный и льняной цвета в ознаменование того, что божественное Откровение объемлет всю природу и её первоэлементы, поскольку из воды происходит пурпурный цвет, из земли — льняной, гиацинтовый же подобен тёмному воздуху, а багряный — огню".
[93] См. Ancient Fragments, Cory: "Оракулы утверждают, что отпечатки образов и другие божественные видения являются в эфире". "В нём обретает форму то, что не имеет формы". "Несказуемые и сказуемые отпечатки мира" "Он создаёт весь мир из огня, воды и земли и всепитающего эфира" — pp. 263-4 ("Chaldean Oracles", 113, 114, 115, 117) (SDR, TUP).
[94] См. Невиданная вселенная. Авторы: Б. Стюарт и П. Тейт ("The Unseen Universe" [by Balfour Stewart & P. G. Tait], 1875): "В конечном счёте, то, что все мы привыкли считать эфиром, может оказаться далеко не просто средой, но средой плюс ещё каким-то невидимым нам порядком вещей. И, когда движения видимой вселенной передаются эфиру, часть из них может переходить, как по мосту, в невидимую вселенную, а там она может либо сразу идти в ход, либо откладываться про запас" — p. 147 (SDR, TUP).
[95] См. "Isis Unveiled", v. I, p. 189. Русский перевод: Разоблачённая Изида, кн. 1, с. 295.
[96] Юпитер Мира (лат.).
[97] Бог Мира (лат.).
[98] См. также "Теософский словарь": "Адоней".
[99] См.: Godfrey Higgins, "Anacalypsis", 1836: " . . . Юпитер, Плутон, Солнце и Вакх — всё это одно и то же. . . . Иао — это Иегова из Писания, то есть истинный Бог. Это не кто иной, как солнце. Греки превратили Иао в Ιηιος (Иэйос)". . . . "Афиней (IX) называет Вакха Ιηιος. У меня нет ни малейших сомнений в том, что это — имя Иеговы . . . Иеговы Саваофа, Господа Саваофа, как он именуется в Писании. Отсюда и Вакх также именовался Сабазием" — 1:324-325 (SDR, TUP).
[100] См. Dunlap, Sōd: "Да, это верно, что раввины и современное священство называют иудейского бога Адонаем. Но ещё до того, как раввины добавили свои точки к тексту, древнееврейские буквы читались как Адни (Адони) . . . Очевидно, что иудаизм отверг культ Баала или Адониса (Вакха) . . . Однако в основании религии Моисея лежат мистерии . . . " — pp. iv, xii-xiii (SDR, TUP).
[101] Воздушный, небесный (греч.).
[102] См. Э. Ренан. Дискуссия о понятии божественного единства (Ernest Renan, "Discussion sur la Notion de l'Unité de Dieu", April 8, 1859) — p. 203 ("Annales de Philosophie Chrétienne", v. 20) (SDR, TUP).
[103] Иер. 32, 35: "Устроили капища Ваалу в долине сыновей Енномовых, чтобы проводить через огонь сыновей своих и дочерей своих в честь Молоху".
[104] Царство мёртвых. См. "Эдда".
[105] См. Разоблачённая Изида, кн. 2, сс. 25-26.
[106] См. Renan, "Discussion" — p. 203 (SDR, TUP).
[107] См. также: Ямвлих. О египетских мистериях. М., 2004, гл. 7, сс. 166-167: ""Ты спрашиваешь, что означают имена, лишенные значения. На самом деле они не лишены значения, как ты это предполагаешь. Даже если они нам непонятны или понятны лишь некоторые — те, которые нам объяснили боги, — то для богов все они имеют смысл, но не тот, который можно выразить, и не тот, который обладает функцией указания и разъяснения посредством человеческого воображения. У богов все значимо тем способом, который соединяется с богами соответственно человеческому уму, который также является и божественным умом . . .
Но почему мы предпочитаем чужеземные знаки знакам своего родного языка? Этому есть мистическое объяснение. Поскольку боги известили нас, что у священных народов, таких как ассирийцы и египтяне, весь язык подходит для священнодействия, то мы считаем, что богам следует возносить формулы молитв на родственном им языке" (SDR, TUP).
[108] Духовного и земного (лат.).
[109] Платон, "Тимей" (41b): "Когда же все боги . . . получили своё рождение, родитель вселенной обращается к ним с такой речью: "Боги богов! Я — ваш демиург и отец вещей . . . " (пер. С.С. Аверинцева).
[110] W. R. Grove, "The Correlation of Physical Forces", 1874.
[111] Иоанн Златоуст, "Беседы на 1-е послание к Коринфянам": " . . . ибо хотя и есть так называемые боги": хотя и есть (боги), не просто (боги), а так называемые . . . "Или на небе, или на земле". На небе разумеет солнце, луну и остальной хор светил, потому что язычники поклонялись и им" (Беседа 20, 3).
[112] Дионисий Ареопагит. Сочинения. СПб., 2002 — О Божественных именах, гл. 2, 11, с. 277: "Опять же оттого, что — благодаря . . . восприятию, по мере сил каждого, Божия образа — появляется множество богов, представляется и говорят, что имеет место разделение и многократное умножение единого Бога, но Он от этого ничуть не менее Начало-Бог и Сверх-Бог, сверхсущественно единый Бог, неделимый среди делимого, единый Сам с Собой, со множеством не смешивающийся и неумножаемый".
[113] Гесиод. Теогония, 869-872: "Влагу несущие ветры пошли от того Тифоея, // Все, кроме Нота, Борея и белого ветра Зефира: // Эти — из рода богов и для смертных великая польза, // Ветры же прочие все — пустовеи, и без толку дуют" (пер. В. Вересаева).
[114] "На острове бога ветров Эола Одиссей получает в подарок от хозяина мех, в котором завязаны противные ветры, чтобы облегчить О. и его спутникам возвращение на родину. Попутные ветры быстро приближают флот Одиссея к Итаке, но тут его спутники из любопытства развязывают мех; вырвавшиеся на свободу ветры прибивают флот снова к острову Эола, который отказывает Одиссею в дальнейшей помощи" (Гомер. Одиссея, X 1-75) ("Мифы народов мира", т. 2, с. 244).
[115] Действующие лица (лат.).
[116] Кедем (или Кадим) — "восток, восточная страна света, а также восточный ветер. Это слово, кроме того, обозначает прошлое, древность, то, что предшествует настоящему и будущему, аналогично тому, как восток представляет собой ту страну света, в которой начинает свой небесный путь солнце, пока не достигнет середины небес и не исчезнет из виду на западе" (см. G. de Purucker, ETG).
[117] Цафон — "север, северная часть света, а следовательно, северный ветер. Поскольку север считался у древних страной мрака и неизвестности, это слово стало обозначать всё скрытое или утаиваемое, а следовательно высоко ценимое и хранимое в глубокой тайне. Так, у некоторых семитов-мистиков под этим словом понималось такое учение, которое скрывается и является тайным — эзотерическим" (см. G. de Purucker, ETG).
[118] Даром — "юг или южная страна света, а также южный ветер" (см. G. de Purucker, ETG).
[119] Руах Хаййян (или Хаййён или Хайя) — "дыхание (или ветер) дня, то есть прохладная часть дня, вечер" (см. G. de Purucker, ETG).
[120] См. Строматы, т. 3, кн. 6, III, (5). См. также: Геродот. История, кн. 7, 178.
[121] 3 Цар. 19, 11.
[122] Дождевой (лат.).
[123] Матф. 12, 33.
[124] Стреляющий молниями (лат.).
[125] Громовержец (лат.).
[126] Геродот. История, кн. 7, 190, 191: "Во время этой бури погибло по самому скромному счету не менее 400 кораблей [персидских], несчетное число людей и огромные богатства . . . Наконец, маги принесли кровавые жертвы [ветрам] и умилостивили ветер волшебными заклинаниями. Кроме того, они совершили жертвоприношение Фетиде и нереидам, и на четвертый день буря утихла".
[127] Со всем своим удовольствием (итал.).
[128] Des Esprits — 3:415 (Appendix P, "Cosmolatrie") (SDR, TUP).
[129] См.: Hubert Lebon, Ave Maria, 1849 — pp. 71-2 ("The Ave Maria of the Mariner") (SDR, TUP).
[130] См. "Des Esprits" — 3:453 (и примеч.).
[131] Павсаний. Описание Эллады, кн. 2, гл. 34, 4: " . . . правда, я и сам видел, как люди отвращают град жертвоприношениями и заклинаниями".
[132] См.: "Закон двенадцати таблиц": "8а. Кто заворожит посевы . . . 8б. Пусть не переманивает на свой участок чужого урожая" ("Таблица VIII").
[133] "Кто путём заклинаний уносит плоды с одного поля на другое" (лат.) — комментарий Мавра Сервия Гонората к Эклоге 8:99 Вергилия. Эклоги 98-99: " . . . Мерис и в лес уходил; нередко души умерших//Он из могил вызывал и сводил урожаи к соседу" (перевод М. Тужилина, М., 1979).
[134] См.: "Тайная доктрина", том II: "Но что это такое, этот "духовный огонь"? . . . [он] представляет собой ту эманацию или тот Луч, который исходит из своего ноумена — "дхьяна первоэлемента" . . . Нет ни малейшего сомнения в том, что кабиры . . . идентичны кумарам и рудрам . . . Эти индуистские божества, как и кабиры, являлись персонификациями тех священных огней, которые принадлежат к самым оккультным силам природы . . . Элементы — особенно огонь, вода и воздух — понимаются как родоначальники наших пяти физических чувств, а значит непосредственно (и оккультно) связаны с ними " (станс IV, 17, сс. 105-106) (SDR, TUP).
[135] Ин 1, 4.
[136] Edkins, "Chinese Buddhism" — p. 208 (SDR, TUP).
[137] "Золотой век" (фр.).
[138] См. Сент-Ив д'Альвейдр. Миссия иудеев (Saint-Yves d'Alveydre, "Mission des Juifs", 1884) — pp. 60-61 (SDR, TUP).
[139] Edkins — p. 261 (SDR, TUP).
[140] T. McClatchie, "The Symbols of the Yin-king"", China Review", Nov. & Dec. 1872 (SDR, TUP).
[141] Hargrave Jennings, "Phallicism: Celestial and Terrestrial", 1884" — p. 273 (SDR, TUP).
[142] Мужской половой орган (лат.).
[143] Влагалище (лат.).
[144] Rhys Davids, "Buddhism".
[145] См.: Müller, "Introduction to the Science of Religion": "Самый знаменитый китаист своего времени, Абель Ремюса, . . . утверждал, будто три слога — "и", "хи", "вей" — означают "Ие-го-ва" — p. 332 (SDR, TUP).
[146] Там же: "В начале четырнадцатой главы книги "Дао-дэ-цзин" есть одно место, в котором, по убеждению о. Амьё, можно легко узнать три лица Троицы" — p. 331 (SDR, TUP).
[147] М.А. Коростовцев. Религия Древнего Египта. СПб, 2000, гл. IV "Гелиополь": "Некоторые боги изображались иногда в виде змеи, как и древнейший местный демон Нехебкау".
[148] См. Mackey, "Encyclopædia of Freemasonry": "У тамплиеров и в перечне философских степеней — таких, как Рыцарь медного змея, где изображение змея совмещено с изображением креста, — это с очевидностью является символом Христа . . . " — p. 707 (SDR, TUP).
[149] См. "Des Esprits" — 3:333 (Champollion, "Pantheon", 3) (SDR, TUP).
[150] Дракон.