, или 10 (десять), декада. На плане семеричного, то есть исключительно
нашего, мира она называется Брахмой. На плане же синтезированной
декады, в сфере Реальности, этот мужской Брахма представляет собой иллюзию.—————
———
§§ … СТР.
I. Символика и идеография … 303
II. Тайный язык и ключи к нему … 310
III. Первосубстанция и Божественная Мысль … 325
IV. Хаос — теос — космос … 342
V. О сокрытом божестве, его символах и глифах … 349
VI. Мировое яйцо … 359
VII. Дни и ночи Брахмы … 368
VIII. Лотос как символ универсума … 379
IX. Луна, Deus Lunus, Феба … 386
X. Дерево, змей и культ крокодилов … 403
XI. Demon est Deus Inversus … 411
XII. Теогония богов-творцов … 424
XIII. Семь творений … 445
XIV. Четыре Элемента … 460
XV. О Гуань-Ши-Ине и Гуань-Инь … 470
"Разве тому, кто имеет глаза, не представляется Символ всегда более или менее ясным откровением Божественного? . . . Сквозь всё это проблёскивает что-то от Божественной Идеи . . . И даже тот наивысший стяг, под которым когда-либо собирались и соединялись люди в едином объятии, сам Крест, не заключал в себе никакого иного смысла, кроме случайного и внешнего".
Карлейль [1]
Изучение тайного смысла, заключённого в любом, религиозном или светском, предании и принадлежащем любому, великому или малому, народу — а главным образом, это были предания Востока — занимало бóльшую часть жизни автора этих строк. Она относится к числу тех людей, которые убеждены: ни один мифический сюжет, ни одно легендарное событие, сохранившееся в фольклоре любого народа земли, никогда не представляло собой плод чистой фантазии, а наоборот, каждое из подобных сказаний имеет под собой реальную историческую основу. И как бы высока ни была репутация ряда специалистов в области символики, но в этом вопросе автор не разделяет мнения тех из них, кто в любом мифе видит лишь очередное подтверждение склонности ума древнего человека к суевериям и предрассудкам, и полагает, будто все мифологии возникли из солнечных мифов и строятся исключительно на них. Столь поверхностные оценки были критически проанализированы поэтом и египтологом, м-ром Джеральдом Мэсси, в его замечательной лекции "Лунные культы в древности и в наши дни" ("Luniolatry, Ancient and Modern"). Мы считаем полезным привести в этой части нашей книги его острые критические замечания, поскольку они очень точно соответствуют и нашей точке зрения по этому вопросу, которую мы открыто заявили ещё в 1875 году, когда нами была написана "Разоблачённая Исида".
"Все последние тридцать лет профессор Макс Мюллер в своих книгах и лекциях, в своих публикациях в "Таймс" и разнообразных журналах, в выступлениях с трибуны Королевского Института, с кафедры Вестминстерского Аббатства и в Оксфорде, продолжает утверждать, будто мифология — это болезнь языка и что древняя символика есть результат какого-то помрачения ума у людей древности.
"Мы знаем", — вторит ему Ренуф в своих Гиббертовских лекциях, — "мы знаем точно, что мифология — это действительно недуг, охвативший человеческую культуру на определённом этапе её развития". Так поверхностно разъясняют противники эволюционизма этот вопрос, и все подобные объяснения до сих пор безропотно принимаются британской публикой, которая тем самым перепоручает мыслить
за себя кому-то другому. Профессор Макс Мюллер, Кокс, Губернатис и другие пропагандисты солярных мифов рисуют нам первобытного мифотворца в виде эдакого германизированного индуса-метафизика, отбрасывающего собственную тень на ментальный туман и затейливо рассуждающего о неком дыме или, в лучшем случае, об облаке. Небо у него над головой превращается в купол страны грёз, который сверху испещрён образами, почерпнутыми из ночных кошмаров этого аборигена!
Они смотрят на древнего человека через призму самих себя, считая его противоестественно склонным к самомистификации, или, как выразился Фонтенель, "склонным видеть вещи, которых на самом деле не существует". Они рисуют превратный образ древнего первобытного человека-идиота, который послушно следует туда, куда влечёт его живое, но не обузданное просвещением воображение, заставляющее его верить во все те небылицы, которым напрямую и непрерывно противоречит его же собственный ежедневный опыт; они рисуют образ игрушки собственной фантазии, находящейся в гуще мрачных реалий, которые по-своему перемалывали его собственный опыт, подобно могучим айсбергам, таранящим подводные скалы, оставляя на них свои следы.
Нам остаётся сказать только одно — и в один прекрасный день это будет признано всеми: к истокам мифологии и языка эти авторитетные учителя стоят не ближе, чем бёрнсовский поэт Вилли к Пегасу. Мой ответ им будет таков: всё это лишь плод досужего рассуждения метафизика-теоретика, полагающего, будто мифология представляет собой болезнь языка и всего что угодно ещё — но только не его собственного мозга.
Подлинные истоки мифологии и заложенный в ней смысл оказались целиком вне поля зрения этих соляристов и сочинителей басен! Мифология представляет собой первобытный способ оформления древней мысли. Она опиралась на факты природы, на природные явления, которые и сегодня поддаются проверке. В ней нет ничего безумного, ничего иррационального, надо только взглянуть на неё в свете эволюции и правильно понять её выразительные средства в виде языка знаков. Безумие возникает тогда, когда мы по ошибке принимаем миф за историю человечества или за божественное откровение.[1]
Мифология представляет собой хранилище самых древних научных знаний человека, и самое главное, что нас интересует в ней, состоит в следующем: если только мы сможем верно интерпретировать изложенные в ней сведения, то это будет означать смертный приговор всем лже-богословиям, которые она ненамеренно породила на свет.[2] В нашем сегодняшнем языке мы порой используем слово "мифический", когда хотим подчеркнуть, что то или иное сообщение явно не соответствует действительности, но древняя мифология не представляла собой системы или способа фальсификации действительности в этом смысле. Её иносказания были просто способом изложения фактов, и они не являлись ни подтасовкой этих фактов, ни чистым вымыслом. . . .
Например, когда египтяне изображали луну в виде кошки, то они не были настолько глупы, чтобы полагать, будто луна и есть сама кошка. И никакая самая буйная фантазия не могла бы их заставить усмотреть между кошкой и луной какое-либо сходство. Также и миф о кошке не является простым расширением вербальной метафоры, да и не имели они никакого намерения заниматься загадками и ребусами . . . Просто-напросто они отметили следующие факты — кошка умеет видеть в темноте, ночью её зрачки расширяются, становясь совершенно круглыми, и начинают ярко светиться. Луна была наблюдателем ночной жизни на небесах, то же самое была кошка на земле. Вот поэтому-то самая обычная кошка и была выбрана в качестве символа, естественного знака, живой пиктограммой лунной сферы. . . . А из этого следует, что солнце, которое по ночам видит всё, что происходит в преисподней, также может считаться как бы кошкой, ибо также способно видеть в темноте. В Египте
[1] В том, что касается божественного откровения, то мы согласны с высказанной мыслью, но не согласны в том, что касается "истории человечества" . . . Ведь в большинстве индийских легенд и "мифов" заключена именно "история", а под внешним слоем мифа скрываются события — самые что ни на есть реальные фактические события.
[2] Когда исчезнут эти "лже-богословия", тогда на первый план выступят истинные доисторические реалии, особенно хорошо сохранившиеся в арийской мифологии (древних индусов) и даже у эллинов догомеровских эпох.
кошку называют мау, что означает "видящий" (от глагола мау — "видеть").[2] Один из исследователей мифологии утверждает, будто, согласно египетским поверьям, "позади солнца находится огромная кошка, и само солнце — это лишь зрачок глаза этой кошки". Но всё это лишь современные фантазии. Это всё тот же товар из лавки Мюллера. Луна-кошка понималась как глаз солнца, поскольку Луна отражает солнечный свет и ещё потому, что глаз также способен зеркально отражать образы окружающих вещей. В образе богини Баст кошка сторожит Солнце, и своей лапой она попирает и ранит голову извечного врага Солнца, Змея Тьмы . . . " [3]
Таково очень точное изложение смысла лунных мифов в их астрономическом аспекте. Однако селенография принадлежит к числу наименее эзотерических разделов лунной символики. Но для того чтобы овладеть — если мне будет позволено изобрести новый термин — селеногнозисом, необходимо глубоко разобраться не в одном только её астрономическом аспекте. Луна (см. § IX "Луна, Деус Лунус, Феба"), как показано в стансе VI тома I, теснейшим образом связана с Землёй и имеет гораздо более непосредственное отношение ко всем тайнам нашей глобосферы, чем даже Венера-Люцифер, оккультная сестра и alter-ego Земли.
Неустанные изыскания в области символики, проводившиеся в прошлом и нынешнем веках на Западе, особенно в Германии, привели каждого оккультиста и большинство непредвзято мыслящих людей к пониманию того, что без помощи символики (с её семью разделами, о которых сегодня уже никому ничего не известно) невозможно правильно понять ни одно священное писание древности. Исследования в области символогии должны охватывать все её аспекты, поскольку каждый народ имел свои собственные, особые выразительные средства. Короче говоря, ни один египетский папирус, ни одну индейскую олью[4], ни одну ассирийскую табличку или еврейский свиток нельзя читать и толковать буквально.
Сегодня это понятно уже каждому исследователю. Довольно одних только блестящих лекций Дж.Мэсси, чтобы убедить любого здравомыслящего христианина в том, что доверять целиком и полностью мёртвой букве Библии означало бы впадать в ещё большее заблуждение и предрассудки, чем те, в плену которых пребывает ум какого-нибудь дикого островитянина из южных морей. Но даже самые искренние почитатели истины из числа востоковедов — как исследователей арийской культуры, так и египтологов — словно не видят того, что каждый символ, который мы встречаем на папирусе или в олье, — это ведь как многогранный алмаз, каждая из граней которого не только должна интерпретироваться по-своему, но, кроме того, и связана с несколькими различными науками. Один из примеров этого мы только что видели в приведённом выше толковании образа кошки как символа луны — это пример звёздно-земной образности, хотя образ луны, помимо указанного смысла, у разных народов может нести в себе и другие идеи.
Как показал в своей "Большой энциклопедии масонства" учёный масон и теософ, ныне покойный Кеннет Маккензи, между эмблемой и символом существует огромная разница. Первая "заключает в себе более широкий ряд мыслей, чем символ, который, можно сказать, иллюстрирует какую-то одну конкретную идею".[5] Таким образом, символы (например, лунные или солнечные) нескольких стран, каждый из которых иллюстрирует какую-то конкретную идею или комплекс идей, все вместе образуют некую эзотерическую эмблему. Последняя представляет собой "конкретную наглядную
картинку или знак, изображающий принципы или комплекс принципов, легко узнаваемых теми, кто прошёл определённую подготовку"[6] (посвящёнными). А говоря ещё проще, эмблема обычно представляет собой комплекс графических изображений, которые прочитываются и интерпретируются иносказательно и которые, как в панораме, раскрывают ту или иную идею в виде последовательных изображений, следующих одно за другим. Так, пураны представляют собой набор письменно-литературных эмблем, так же как и Заветы Моисея и Христа, то есть Библия, а также любые другие экзотерические священные писания. В том же источнике говорится: —
"Все эзотерические общества пользовались эмблемами и символами: и пифагорейское, и элевсинское общества, и герметическое братство в Египте, и розенкрейцеры, и франкмасоны. Многие из этих эмблем не следует выставлять на всеобщее обозрение, а кроме того, самая мелкая деталь может придавать эмблеме или символу совершенно другой смысл. Сюда же следует причислить и магические печати, поскольку в их основе лежат определённые принципы чисел, и, какими бы устрашающими или забавными они ни выглядели в глазах людей необученных, они сообщают тем, кто был научен распознавать их, весь комплекс составляющих доктрину идей".[7]
Все вышеперечисленные общества относительно молоды, и самые ранние из них не старше эпохи средневековья. Насколько же осмотрительными должны быть в этом случае последователи древнейшей школы, восходящей к эпохе глубокой архаики, дабы не выдать человечеству тайн гораздо более важных (и опасных, окажись они в руках человечества), чем любые из так называемых "масонских секретов", превратившихся ныне, как говорят французы, в "секреты Полишинеля"! Однако ограничение это относится лишь к тем значениям символов и эмблем, которые касаются психологии, а вернее психо-физиологии, и Космоса, да и то лишь отчасти. Ни один адепт не имеет права сообщать тех условий и средств, с помощью которых может произойти взаимодействие психических или физических элементов, способных произвести либо вредный, либо благотворный результат. Однако он всегда готов поделиться с искренним учеником тем или иным секретом древней мудрости во всём, что касается истории, сокрытой под символикой мифологии, пополнить память ученика знанием о каких-то новых исторических вехах и тем самым расширить его ретроспективный взгляд на историю полезными сведениями о происхождении человека, эволюции рас и геогнозисе. А ведь именно на это обстоятельство громко сетуют сегодня не только теософы, но и люди мирские, интересующиеся данной проблематикой. "Почему адепты не раскрывают своих знаний?"
На этот вопрос можно было бы дать следующий ответ: "А зачем им это нужно, если они заранее знают, что ни один представитель науки никогда не примет поведанные ему факты не то что как теорию или аксиому, но даже в качестве гипотезы? Многое ли вы приняли и многому ли вы поверили из азбуки оккультной философии, изложенной в номерах журнала "Теософист", в книге "Эзотерический буддизм", а также в других книгах и периодических изданиях? Разве то малое, что уже было сообщено, не подверглось хуле и насмешкам, и не были ли этому противопоставлены "животная теория" и "теория обезьяны" Гексли-Геккеля, с одной стороны, и ребро Адама и яблоко, с другой?" Однако, невзирая на подобную незавидную перспективу, в нынешней книге, тем не менее, сообщается масса новых фактов. И в этой книге автор подробно, насколько это в его силах, рассказывает и о происхождении человека, и об эволюции нашего глобуса-сферы (глобосферы), и
о развитии рас, человека и животных.
Аргументы, подтверждающие правоту древних учений, широко разбросаны по священным писаниям древних цивилизаций. В огромном множестве они содержатся в пуранах, Зендавесте и в других произведениях древнейшей классики, но ни один человек пока ещё не дал себе труд собрать и соединить воедино все эти факты. Дело в том, что все события в этих произведениях зафиксированы языком символическим, и поэтому даже наилучшие из наших учёных, самые острые умы как среди исследоватетелей арийской культуры, так и среди египтологов зачастую оказывались в той или иной степени жертвами собственной предвзятости, а чаще всего — однобокого понимания скрытого смысла.
Но ведь любая притча — это вербальный символ. Одни видят в ней басню и вымысел, а мы — иносказательно представленную живую реальность, конкретное событие, факт. И так же, как из притчи выводилась некая мораль, выражавшая определённую истину или событие из жизни людей, так и то или иное историческое, реальное событие выводилось — людьми, искусными в иератических науках, — из определённых эмблем и символов, хранившихся в древних храмовых архивах.
Религиозно-эзотерическая история каждого народа запечатлена в символах, она никогда не грешила многословием. Все мысли и переживания древних рас, все их учения и знания, как поведанные им через откровение, так и приобретённые ими самостоятельно, находили у них образное выражение в виде иносказания и притчи. Почему? Да потому что слово, высказанное вслух, обладает такой внутренней силой, о которой наши сегодняшние "мудрецы" ничего не знают, о которой даже не догадываются и в которую наотрез отказываются верить. Потому что звук и ритм тесным образом связаны с четырьмя элементами, о которых говорят древние мудрецы, и потому что возникающая в воздухе та или иная вибрация способна пробуждать соответствующие ей силы, союз с которыми может производить как благоприятный, так и злотворный результат. Ни одному ученику никогда не разрешалось рассказывать об исторических, религиозных и любых других реальных событиях подробно и в точных выражениях, дабы тем самым не пробудить вновь силы, связанные с данным событием. О таких событиях рассказывали лишь во время посвящения, и каждый ученик должен был запечатлевать их в виде соответствующих символов, которые он черпал из собственной фантазии, после чего они подвергались проверке учителем, и тот либо окончательно их одобрял, либо отклонял. Так со временем сложилась китайская письменность, а до неё — иератическое письмо в виде древнеегипетских символов. В китайском языке, письменные знаки которого могут легко пониматься также и носителями других языков[1] и который лишь чуть моложе египетского алфавита Тота, каждое слово имеет соответствующий символ, передающий смысл этого слова в графической форме. В этом языке насчитывается несколько тысяч таких символов-букв, логограмм, каждая из которых обозначает целое слово, так как собственно букв, то есть алфавита, в китайском языке нет, как не было его и у египтян до сравнительно недавнего времени.
[1] Так, любой японец, не знающий ни слова по-китайски, встретившись с китайцем, и слыхом не слыхивавшим о существовании японского языка, сможет легко с ним общаться посредством письма, и они прекрасно поймут друг друга, благодаря письменности, состоящей из набора символов.[8]
И вот теперь нами и будет предпринята попытка объяснить смысл самых главных символов и эмблем, поскольку том II, где пойдёт речь об антропогенезе, может оказаться весьма трудным для понимания без предварительного знакомства с символикой — по крайней мере, метафизической.
Но будет несправедливым начать разговор об эзотерическом толковании символики, не воздав должное человеку, который внёс в нашем веке крупнейший вклад в этой области, открыв главный ключ к древнееврейским символам, теснейшим образом связанный с метрологией, — один из основных ключей к когда-то всемирному тайному языку. Мы выражаем свою благодарность Ральстону Скиннеру (Ralston Skinner), автору книги "Еврейско-египетская мистерия и источник мер" ("The Hebrew-Egyptian Mystery and the Source of Measures"). Прирождённый мистик и каббалист, он много лет трудился в этой области, и усилия его увенчались большим и несомненным успехом. Вот что пишет он сам в своей книге: —
"Автор этой книги совершенно уверен в том, что когда-то существовал некий древний язык, по-видимому, напрочь забытый сегодня, но следы его во множестве сохранились и поныне. . . . Автор обнаружил, что это геометрическое отношение (интегральное отношение длины окружности к её диаметру — Е.П.Б.) является древнейшим и, возможно, божественным источником происхождения всех мер длины. . . . Почти доказанным является, по-видимому, тот факт, что точно такая же система геометрии, те же числа, то же отношение, и те же линейные меры были известны и применялись на североамериканском континенте задолго до того, как о них узнали возникшие позднее семиты. . . . .
Особенность этого языка состояла в том, что он мог бытовать в рамках любого другого языка, оставаясь скрытым и незаметным, и распознать его можно было лишь при наличии особых знаний. Его буквы и слоговые знаки одновременно обозначали числа, служили выражением для различных геометрических фигур, изображений, то есть идеограмм и символов, а заложенный в них смысл мог быть разъяснён с помощью рассказа-притчи или его отдельных фрагментов. С другой стороны, он также мог передаваться и с помощью целого ряда других самостоятельных и независимых выразительных средств: через картины, каменные скульптуры или земляные постройки.
Поясню, что я имею в виду под двусмысленным термином "язык". В первую очередь, это слово обозначает способность выражать идеи при помощи человеческой речи. Во-вторых же, оно может обозначать и аналогичную способность выражать идеи, но уже с помощью каких-либо других средств. В ивритских текстах этот древний язык используется следующим образом: буквенные знаки, относящиеся к языку в нашем первом определении, могут сознательно подбираться таким образом, чтобы на письме они передавали уже совершенно иной набор идей, чем тот, что передаётся при их произнесении вслух. Этот вторичный язык служит для завуалированного выражения тех или иных наборов идей, для изображения тех или иных чувственно воспринимаемых предметов, образы которых сохраняются у нас в памяти и могут воспроизводиться графически, а также для обозначения всего того, что относится к разряду реально существующего, но чувственно нами не воспринимается. Например, число 9 мы вполне можем рассматривать как реальность, однако для наших органов чувств оно не существует. Сюда же относится и вращение луны как факт, рассматриваемый отдельно от самой луны, с помощью которой это вращение происходит: мы можем считать, что оно рождает, вызывает у нас идею чего-то реально существующего, хотя собственно вращение не обладает никакой вещественностью. Символы этого языка идей могут, с одной стороны, выражать собой произвольно выбранные термины и знаки, имеющие весьма узкий круг понятий или не несущие никакого определённого смысла вообще, а с другой, могут представлять собой образцы столь глубинного проникновения в те или иные явления природы, что обретают колоссальное значение для всей человеческой цивилизации.
Изображение того или иного предмета, существующего в действительной природе, может порождать идеи, созвучные
друг другу по содержанию, или такие, которые расходятся в разнообразных, подчас противоположных, направленях, как спицы в колесе, а также такие, которые способны воспроизводить реальности природы в областях, не имеющих ничего общего с очевидным смыслом первоначальной, исходной картинки. Одно понятие может порождать родственное ему понятие, но в этом случае все вытекающие отсюда идеи должны возникать из исходного изображения и быть гармонично связанными и созвучными с ним, как бы несообразно это ни выглядело внешне . . .
Так, если графически изображается какая-то достаточно фундаментальная идея, то может возникнуть мысленный образ самого космоса, причём даже с подробным описанием его строения. Сегодня средства обычного языка так больше не используются, но у автора этих строк возник вопрос, а что если когда-то в далёком-далёком прошлом этот или подобный ему язык был языком международным и общемировым, но по мере того, как он обретал свою окончательную форму в виде набора арканов, он всё больше и больше становился достоянием лишь избранного класса или касты людей?
Под этим я имею в виду то, что даже народный, просторечный язык уже с самого начала стал использоваться как средство для этого своеобразного способа передачи идей. На этот счёт имеются убедительные доказательства. И действительно, складывается впечатление, что по причинам, которые, по крайней мере, сегодня, мы не в состоянии установить, в истории человечества произошёл отрыв от изначального, совершенного во всех отношениях языка и столь же совершенной системы науки — а может быть, они были совершенны из-за того, что имели божественное происхождение и пришли к нам божественным путём?"[9]
"Божественное происхождение" означает здесь не какое-то откровение, полученное на горе от антропоморфного бога среди громов и молний, а, как мы понимаем, речь здесь идёт о языке и научной системе, переданной первобытному человечеству каким-то более продвинутым человечеством, которое настолько далеко ушло вперёд в своём развитии, что представляется божественным в глазах нашего младенческого человечества, — одним словом, "человечеством" из других сфер. В этой идее нет ничего сверхъестественного, и наше согласие или несогласие с ней зависит лишь от степени гордыни и высокомерия по отношению к тем, кому они выражаются.
В самом деле, насколько поубавилось бы шансов на успех у нынешнего материалистического неверия, если бы профессора сегодняшней науки просто признались: да, им ничего не известно о том, что ожидает в будущем развоплощённого человека, — вернее, они не смогут согласиться, если им об этом рассказать, — но допускают, что в этом будущем им может открыться немало для них удивительного и неожиданного, как только их эго избавятся от своих нынешних грубых тел. Кто из них знает или способен ответить на вопрос о том, что случится после того, как цикл жизни нашей глобосферы подойдёт к концу и сама наша мать-земля упокоится последним сном? Кому достанет смелости утверждать, что божественные эго нашего человечества — эго, по крайней мере, лучших представителей нашего человечества, которое во множестве своём перейдёт в другие сферы — не станут, в свою очередь, "божественными" наставниками для какого-то нового человечества, которое они произведут на какой-то новой глобосфере и которое будет вызвано к жизни и к деятельности развоплощёнными "принципами" нашей Земли (см. станс VI, том I, часть 1)?[10] Всё это, возможно, уже имело место в прошлом , и запечатлевшие этот необычный опыт летописи облечены теперь в "тайный язык" доисторических веков — язык, который мы сегодня называем символикой .
———————
Последние открытия, сделанные крупнейшими математиками и каббалистами, таким образом, не оставляют и тени сомнения в том, что все теологии, начиная с самых первых, древнейших, и кончая новейшими, возникли не только из одного общего источника абстрактных вероучений, но ещё и из единого, общемирового эзотерического (или "тайного") языка. Эти учёные овладели ключом к мировому языку древности и с успехом повернули его на один — но лишь один — оборот в герметически закрытой двери, ведущей в Зал Тайн. Та великая система знаний, которая восходит к эпохе глубочайшей архаики и известна с доисторических времён как священная Наука Мудрости, система, которая заметно присутствует в каждой древней и в каждой новейшей религии, обладала и обладает собственным общемировым языком — как подозревает масон Рагон — языком иерофантов, который имеет как бы семь "диалектов", и каждый из них относится и особенно тесно привязан к одной из семи тайн природы. Каждая из этих тайн имела свою собственную символику. Таким образом, природа могла либо описываться как единое целое, либо рассматриваться через один из её конкретных аспектов.
Подтверждением этому служит тот факт, что и поныне востоковеды в целом и индологи вместе с египтологами в частности испытывают невероятные трудности в интерпретации как арийских аллегорических сочинений, так и иератических летописей древнего Египта. Это происходит оттого, что они всё время теряют из виду одно обстоятельство: все древние памятники записаны на языке, который в древности являлся общемировым, и когда-то им владели все народы на земле в одинаковой мере, но сегодня этот язык понятен лишь единицам людей. Подобно тому как арабские цифры понятны человеку из любой страны мира или как английское слово and, которое француз называет et, а немец und и т.д., может быть выражено для всех цивилизованных народов простым знаком & — так и все слова этого тайного языка означали одно и то же для каждого человека, независимо от его национальности. Попытку восстановить этот всемирный философский язык предприняли несколько замечательных людей, в числе которых были Дельгарм, Уилкинс и Лейбниц, но из них только Демемье в сочинении "Pasigraphie" удалось доказать возможность существования такого языка.[11] Возможно, образцом ему послужила система Валентина, основанная на определённых сочетаниях греческих букв и прозванная "греческой каббалой".
Многогранность тайного языка породила и богатое разнообразие догматов и обрядов в экзотеризме церковных ритуалов. Опять же, именно эта многогранность лежит в основе и большинства догматов христианской церкви, таких как семь таинств, Святая Троица, воскресение из мёртвых, семь смертных грехов и семь добродетелей. Но поскольку семь ключей к тайному языку всегда
находились в руках у наивысших посвящённых из числа иерофантов древности, то к членам новообразованной секты назореев попала только незначительная часть секретов, связанных с применением ключей, да и то лишь некоторых из них, и произошло это в результате предательства, совершённого отдельными первоотцами христианской церкви, бывшими храмовыми посвящёнными. Несколько первых пап были посвящёнными, но последние осколки их знаний ныне оказались в руках у иезуитов, обративших их в систему колдовства.
Говорят, что ИНДИЯ (не в сегодняшних её границах, а вместе с землями, входившими в её состав в древности) представляет собой единственную страну в мире, среди сыновей которой и поныне живут адепты, владеющие всеми семью подсистемами и ключом ко всей системе целиком. После падения Мемфиса Египет начал терять эти ключи один за другим, и при жизни Бероса у Халдеи оставалось лишь три таких ключа. Что же касается евреев, то во всех своих письменных памятниках они демонстрируют глубокие знания лишь в области астрономических, геометрических систем и системы счисления, с помощью которых производилась символизация всех человеческих (особенно физиологических) функций. Наивысшими же ключами они не владели никогда. "Когда я слышу, как люди рассуждают о религии Египта", — пишет Гастон Масперо, крупнейший французский египтолог и продолжатель исследований, начатых Мариет Бей, —
"меня всякий раз подмывает у них спросить, а которую из египетских религий они, собственно говоря, имеют в виду. Религию, существовавшую при 4-й династии, или религию эпохи Птолемеев? Религию черни или религию просвещённых людей? Ту, которая преподавалась в школах Гелиополя, или ту, что господствовала в умах и концепциях фиванского жречества? Ведь между первой мемфисской гробницей с её картушем, изображающим царя из третьей династии, и последними каменными блоками в Эснехе, относящимися ко временам императора Филиппа Араба[12], пролегают, по меньшей мере, пять тысяч лет. Оставляя в стороне нашествие пастухов-гиксосов, периоды эфиопского и ассирийского владычества, поход персов, колонизацию греками и тысячи переворотов в политической жизни страны, Египет прошёл за эти пять тысяч лет ещё и через множество испытаний как нравственного, так и интеллектуального характера. Глава XVII из "Книги мёртвых" — по-видимому, отразившая систему мироустройства, как она понималась в Гелиополе во времена первых династий, — нам известна лишь по отдельным копиям, относящимся к периоду правления одиннадцатой и двенадцатой династий. Каждый из её стихов уже в то время имел три-четыре толкования, и эти толкования настолько резко отличались друг от друга, что в учениях разных школ демиург превращался то в солнечный огонь — Ра-Шу, то в изначальные воды. Пятнадцать столетий спустя количество толкований ещё более возросло. Время постепенно изменяло представления о вселенной и управляющих ею силах. За те недолгие восемнадцать с лишком веков, в течение которых существует христианство, оно
успело разработать заново и видоизменить большинство своих догматов. Так во сколько же раз больше изменений могло внести в свои догматы египетское духовенство за те пятьдесят веков, которые отделяют Феодосия от царей, воздвигавших пирамиды?"[13]
Здесь, думаем мы, этот видный египтолог несколько перегибает палку. Если что-то и могло столь часто изменяться, то лишь экзотерические догматы. Эзотерические же учения не изменялись никогда. Он не принимает во внимание священную незыблемость первоистин, открывавшихся только через таинства посвящения. Египетские жрецы многое забывали, но ничего не изменяли. Утрата значительной части изначального учения происходила в силу внезапной смерти того или иного великого иерофанта, не успевавшего перед кончиной передать все свои знания наследникам, а чаще всего — по причине отсутствия достойного наследника этих знаний. Тем не менее, в своих обрядах и догматах им удалось сохранить главные учения тайной доктрины.
Так, в упоминаемой Масперо семнадцатой главе мы читаем о том, что (1) Осирис называет себя Тумом (творящей силой природы, придающей форму всем существам — как духам, так и людям), саморождённой и самосущей сущностью, исшедшей из Нут,[14] небесной реки, которую ещё называли отцом-матерью богов, — первоначального божества, то есть хаоса, или бездны, оплодотворённой невидимым духом; (2) он находит Шу (солнечную силу) на лестнице в Граде Восьми[15] (два куба добра и зла) и сбрасывает злые начала, мятежных детей, в Нут (хаос); (3) он является огнём и водой, то есть прародительницей Нут, и из собственных конечностей творит 14 богов (дважды по семь): семь богов тёмных и семь светлых (семь христианских духов лика Господня и семь тёмных, злых духов); (4) он является законом существования и бытия (ст. 10), Бенну (т.е. Фениксом, птицей, возрождающейся в вечности),[16] в котором ночь сменяет день, а день сменяет ночь — аллюзия на периодические циклы воскресения космоса и человеческого перевоплощения, ибо что ещё могут означать следующие слова? "Имя одного — путник, странствующий миллионы лет, а другого — Великая Зелень[17] (перво-воды, или хаос — Е.П.Б.)" (ст. 17), один рождает миллионы лет, год за годом, а второй поглощает их, чтобы затем вернуть их обратно; (5) он говорит о "Семи Светящихся", шествующих вослед своему "Господину", который творит суд (Осирис в Аменти).[18]
Всё это, как было доказано, послужило источником для формирования христианских догматов. То, что евреи когда-то почерпнули в Египте через Моисея и других посвящённых, в последующие времена оказалось перепутано и искажено, а то, что [христианская] церковь взяла и у первых, и у вторых, подверглось ещё большему извращению.
Как бы то ни было, сегодня совершенно доказано, что в этой конкретной области символогии — ключе к астрономическим тайнам, связанным с таинствами зачатья и деторождения — система евреев ничем не отличалась от идей тех древних религий, в теологиях которых сформировался фаллический элемент. Прилагавшаяся к религиозным символам еврейская система священных мер,
— по крайней мере, в том, что касается геометрических и числовых комбинаций, — аналогична системам Халдеи, Греции и Египта, ибо была перенята евреями в те века, когда они находились в рабстве или в плену у народов этих государств.[1]
Что же представляла собой эта система? По глубокому убеждению автора "Источника мер", "образный язык книг Моисея" предназначался для того, чтобы изложить на нём систему геометрии и счисления как точной науки, которая и должна была стать источником для всей дальнейшей системы мер.
Этой же точки зрения придерживается также и Пьяцци Смит. По мнению некоторых учёных, эта система и эти единицы измерения ничем не отличаются от тех, что использовались при строительстве великой пирамиды, — но это верно лишь отчасти. В основе этих мер лежала пропорция Паркера, — пишет Р.Скиннер в своём "Источнике мер".[19]
Автор этого крайне необычного сочинения, по его же собственным словам, пришёл к такому выводу, применив интегральное отношение длины окружности к её диаметру, открытое Джоном Паркером в Нью-Йорке. Это отношение составляет 6561 для диаметра и 20612 для окружности.[20] Более того, именно это геометрическое соотношение послужило древнейшим (и возможно) божественным источником происхождения того, что в экзотерическом и практическом смысле превратилось в британские меры длины, "главная единица которых, дюйм, лежал также в основе одного из древнеегипетских царских локтей и римского фута".
Он установил также, что существовала и модификация этого соотношения в виде 113-355 (объясняется в его работе),[21] что своим происхождением это последнее соотношение указывало на точное интегральное число "пи" (т.е. 6561: 20612), а также служило основой для астрономических расчётов. Автор установил, что система точной науки, включая геометрию, астрономию и систему чисел, основанная на этих пропорциях и использовавшаяся при строительстве великой египетской пирамиды, как раз и составляла один из главных предметов, изложенных на этом языке под слоем словесного мусора ивритского текста Библии.[22] Было обнаружено, что дюйм и двухфутовый стандарт в 24 дюйма, практический смысл которых разъяснялся с помощью элементов круга (см. начальные страницы тома I), а кроме того, упомянутые нами пропорции лежали в основе этой системы естественных наук как у египтян, так и у евреев. Более того, представляется достаточно очевидным, что сама эта система воспринималась божественной по своему происхождению, и появление
[1] Как мы уже писали в "Исиде" (том II, с. 438-439), "вплоть до сегодняшнего дня, несмотря на все споры и исследования, история и наука пребывают в полном неведении относительно происхождения евреев. Они в равной мере могут оказаться и изгнанниками-чандалами, то есть древнеиндийскими париями, и "каменщиками", упоминаемыми Вина-Швати, Веда-Вьясой и Ману, и финикийцами, о которых рассказывает Геродот, и гиксосами, о которых повествует Иосиф, и потомками палийских пастухов или продуктом смешения их всех. В Библии жители Тира называются родственным народом и говорится о господстве израильтян над ним. . . . Но кем бы они ни были изначально, уже вскоре после Моисея они перемешались с другими народами, так как из Библии видно, что они легко заключали смешанные браки, и не только с хананеями, но и с любым другим народом и расой, с которыми они вступали в контакт".[23]
её среди людей объяснялось божественным откровением. Но давайте посмотрим, что говорят по поводу измерений пирамиды оппоненты профессора Пьяцци Смита.
Один из них, Ф. Петри, судя по всему, отверг их, не оставив камня на камне от расчётов Пьяцци Смита в библейском контексте. С ним заодно и м-р Проктор, уже многие годы придерживающийся теории "совпадений" по всем вопросам, касающимся искусств и наук древности.
"Пока "пирамидалисты" пытались найти какую-то связь между пирамидой и солнечной системой". — говорит Петри, —
"открылось множество соотношений, существующих вне какой бы то ни было связи с великой пирамидой. . . . И совпадения эти гораздо более любопытны, чем любые совпадения между пирамидой и астрономическими числами: первые настолько же точны и замечательны, насколько при этом и реальны (т.е. подобные "совпадения" возникли бы даже в том случае, если бы пирамиды не существовало вообще — Е.П.Б.). Вторые же [то есть связанные с пирамидой и астрономией] являются лишь мнимыми (?) и получены методом, который даже среди школьников известен как подгонка под правильный ответ, так что теперь все измерения нужно провести заново в свете новых полученных данных" (из письма Петри Академии, 17 декабря 1881 г.).[24]
Однако на это Стениленд Уэйк в своей работе "Происхождение и значение великой пирамиды" (Лондон, 1882 г.) справедливо возразил:
"Должно быть, речь идёт не о простых совпадениях, а о чём-то большем, коль скоро строители великой пирамиды продемонстрировали явные познания в астрономии, позволившие им идеально правильно сориентировать её в пространстве и наделить её другими общепризнанными качествами, имеющими отношение к астрономии".[25]
А они действительно обладали такими познаниями, и на основе как раз этих "познаний" и были построены обряды мистерий и посвящений: от них-то и тянется ниточка к идее воздвижения пирамид — этих вечных памятников и нерушимых символов мистерий и посвящений на земле, небесными аналогами которых являются орбиты звёзд.
Цикл посвящения воспроизводил в миниатюре тот великий порядок космических изменений, который астрономы назвали тропическим или сидерическим (звёздным) годом. Подобно тому как по завершении цикла сидерического года [25868 лет] небесные тела возвращаются в те же относительные положения, какие они занимали в его начале, так и по завершении цикла посвящения внутренний человек вновь обретает то же состояние первозданной божественной чистоты и то же божественное знание, которыми он когда-то обладал, вступая в свой цикл земных воплощений.
Поскольку Моисей был посвящён в египетскую мистагогию[26], то он и положил в основу религиозных мистерий для созданного им нового народа ту самую абстрактную формулу, которую он почерпнул из этого сидерического цикла. Саму же формулу он прикрыл символикой конструкции и размеров скинии, по преданию воздвигнутой им в пустыне.
На этой основе еврейские первосвященники позднее создали легенду о храме Соломона[27] — сооружении, которого никогда не существовало в действительности, так же как в реальности никогда не было и царя Соломона, представляющего собой всего-навсего образ солнечной мифологии. Таковым же, как это убедительно доказал Рагон, был и Хирам Абиф в позднейшем учении масонов.[28] Таким образом, если размеры этого легендарного храма, символизирующего цикл
посвящения, и совпадают с размерами великой пирамиды, то лишь благодаря тому, что первый является копией второй — через скинию Моисея.
То, что нашему автору[29], вне всякого сомнения, удалось открыть один и даже два ключа, со всей очевидностью явствует из уже процитированной нами книги. Читая её, невольно проникаешься убеждением, что вот, наконец-то, тайный смысл иносказаний и притч обоих Заветов окончательно раскрыт. Столь же очевидным становится и то, что своим открытием автор обязан, в первую очередь, собственному гению, а не Паркеру и Пьяцци Смиту, ведь, как мы только что показали, ещё далеко не всё ясно с вопросом о том, насколько безупречны измерения великой пирамиды, представленные библейскими "пирамидалистами". И доказательством этому служит работа Ф. Петри "Пирамиды и храмы Гизы" ("The Pyramids and Temples of Gizeh". by Mr. F. Petrie), а также ряд других книг, вышедших совсем недавно, в которых указанные расчёты подвергаются критике и называются тенденциозными.
Мы понимаем, что практически все измерения, выполненные Пьяцци Смитом, отличаются от более точных расчётов, сделанных позже Ф. Петри, который заключает Введение к своей книге следующими словами:
"Что же до результатов всего проведённого исследования, то, вероятно, найдётся немало теоретиков, которые согласятся с точкой зрения одного американца, который, приехав в Гизу, был поначалу горячим сторонником теорий Пирамиды. Я имел удовольствие находиться в его обществе пару дней, и за нашим последним с ним обедом он мне с грустью заметил: "Знаете, у меня такое чувство, как будто я присутствую на похоронах. Что ж, пусть эти старые теории будут достойно погребены, но мы должны быть осторожны: как бы в этой спешке нам заживо не похоронить и раненых".[30]
Что касается расчётов покойного Дж.Паркера в целом и его третьей гипотезы в частности, то мы проконсультировались по этому вопросу с видными математиками, и вот вкратце что они сообщили нам в ответ:
"Доводы Паркера строятся скорее на эмоциях, чем на математических расчётах, и не являются логически убедительными.
В частности, утверждение III — согласно которому
"круг составляет естественную основу, начало всякой площади, однако принятие квадрата за ту же основу в математике является искусственным и необоснованным"[31]
— это пример голословного утверждения, которое не может служить веским аргументом в математическом анализе. В ещё большей степени это касается утверждения VII, которое гласит:
"Круг является первичной, отправной фигурой в природе, а следовательно, лежит в основании всякой площади. Кроме того, круг измеряется квадратом и равен ему лишь в отношении половины длины его окружности к длине радиуса. Из этого следует, что именно окружность и радиус, а не квадрат диаметра, являются единственными естественными и закономерными элементами всякой площади, с помощью которых любая правильная фигура может быть приравнена к квадрату и к кругу".[32]
Утверждение IX представляет собой ярчайший образец порочного рассуждения, а именно на нём м-р Паркер в основном и строит свою теорию квадратуры. Вот как сформулировано это утверждение: —
"Круг и равносторонний треугольник противоположны друг другу во всех элементах своей конструкции, из чего следует, что дробный диаметр одного круга, равный диаметру одного квадрата, находится в обратной двойной пропорции к диаметру равностороннего треугольника, площадь которого равна единице"[33] и т.д. и т.д.
Допустим условно, что треугольник может иметь радиус в том же смысле, в каком мы говорим о радиусе круга, — поскольку то, что Паркер называет радиусом треугольника, является, собственно говоря, радиусом круга, вписанного в треугольник, и потому не является никаким радиусом треугольника. Допустим также на минуту, что все мнимые и математические утверждения, объединённые в его исходных посылках, вполне справедливы, но откуда же следует, что, если треугольник и круг противоположны друг другу во всех элементах своей конструкции, то диаметр любого данного круга должен находиться в обратной двойной пропорции к диаметру любого данного равностороннего треугольника? Где же необходимая связь между исходными посылками и выводом? Такой ход рассуждения неизвестен в геометрии и вряд ли может быть принят строгими математиками".
Как бы там ни было, но для настоящего строгого метафизика не имеет особого значения, возник британский дюйм из древнейшей эзотерической системы или нет. Да и эзотерическая трактовка Библии Ральстоном Скиннером не станет неверной лишь оттого, что размеры великой пирамиды, возможно, не совпадут с размерами храма Соломона, Ноева ковчега и т.д. или квадратура круга Паркера будет отвергнута математиками. Ведь трактовка м-ра Скиннера построена, прежде всего, на каббалистическом методе и раввинском значении букв иврита.
Гораздо важнее здесь установить другое: что если те единицы измерения, которые были в ходу в эпоху зарождения и становления символической религии ариев при сооружении её храмов, в приводимых пуранами цифровых данных и особенно в её хронологии, в астрономических символах, в длительности циклов и в других расчётах, — это ровно те же самые единицы измерения и глифы, которые применялись в Библии? В этом случае мы получили бы подтверждение того, что, если евреи заимствовали свой священный локоть и меры длины не у египтян (ведь Моисей был посвящённым жрецом), то они должны были получить эти сведения из Индии. Но в любом случае они передали их ранним христианам. А из этого следует, что именно оккультисты и каббалисты являются "истинными" наследниками знания , то есть той тайной мудрости, которая до сих пор содержится в Библии, поскольку только они понимают заложенный в ней тайный смысл, в то время как непосвящённые иудеи и христиане лишь цепляются за её внешнюю шелуху и мёртвую букву. А то, что именно эта система мер и привела к изобретению божественных имён "Элохим" и "Иегова" с последующей их адаптацией к идеям "фаллицизма",[34] и то, что Иегова представляет собой весьма нелестную копию Осириса, ныне доказано автором "Источника мер".
Но, судя по всему, как автор упомянутой книги, так и Пьяцци Смит одинаково пребывают в убеждении, что (а) приоритет в разработке данной системы принадлежит израильтянам
в силу божественности иврита, и (б) этот общемировой язык своим появлением на земле обязан прямому откровению!
Последнее предположение верно лишь в том смысле, в каком мы говорили о нём в самом конце предыдущего параграфа (§); но мы ещё должны договориться относительно природы и характера этого божественного источника "откровения". Что же до приоритета, то для непосвящённого то или иное решение данного вопроса будет, разумеется, зависеть от (а) внутренних и внешних подтверждений такого откровения и (б) от индивидуальных предпочтений каждого учёного. Всё это, конечно, не может помешать ни теисту-каббалисту, ни пантеисту-оккультисту иметь своё собственное мнение на этот счёт, и переубедить в этом друг друга им никогда не удастся. Имеющиеся исторические факты слишком скудны и малоубедительны, и потому ни один из них никогда не убедит другого в собственной правоте.
С другой стороны, доказательства, почерпнутые из легенд и преданий, отвергаются столь упорно, что практически не дают нам оснований надеяться на решение этого вопроса в нашу эпоху. А между тем материалистическая наука будет одинаково высмеивать и каббалистов, и оккультистов, не видя между ними особой разницы. Но если этот больной вопрос о приоритете снять с повестки дня, то наука в лице таких её разделов, как филология и сравнительное религиоведение, наконец-то получит щелчок по носу и будет вынуждена признать, что ей предъявляют претензии сразу две стороны.[1] И тогда вместо того, чтобы насмешливо отмахиваться от
[1] Одна за другой эти претензии признаются всё более обоснованными по мере того, как всё больше и больше учёных вынуждены соглашаться со справедливостью фактов, на которые указывает Тайное учение — хотя лишь в редчайших случаях учёный мир готов признать, что оказался далеко не первооткрывателем в этих областях. Так, в те счастливые дни, когда авторитет Пьяцци Смита в вопросе о великой пирамиде в Гизе был ещё незыблем, он выдвинул теорию, согласно которой порфировый саркофаг в царской гробнице "служил эталоном линейных мер для двух самых просвещённых стран на земле, Англии и Америки"[35] и был не чем иным, как "ларём для хранения зерна".
Мы резко выступили против этой точки зрения в своей "Разоблачённой Исиде", опубликованной как раз в то время. Тогда против нас поднялась нью-йоркская пресса (в основном в лице "The Sun" и "The World"): как это мы посмели поправлять этого светоча знаний и выискивать ошибки в его идеях? Как мы заявили на с. 519 (том I), к своему описанию этой пирамиды Геродот "мог бы добавить ещё и то, что внешний её облик символизировал творящее начало природы и служил иллюстрацией принципов геометрии, математики, астрологии и астрономии. Внутри же она представляла собой величественный храм, в сумрачных покоях которого совершались мистерии, и стены их не раз бывали свидетелями посвящения членов царской семьи. И тот порфировый саркофаг, который королевский астроном из Шотландии, профессор Пьяцци Смит, низвёл до уровня "ларя для хранения зерна", на самом деле служил купелью для крещения, выходя из которой неофит "рождался заново" и становился адептом".[36]
В те дни над нашими словами лишь посмеялись. Нас обвинили в том, что свои бредовые идеи мы взяли у английского писателя Шоу (хотя до того мы и имени-то этого писателя никогда не слышали!), полагавшего, что этот саркофаг использовался при отправлении мистерий в честь Осириса. И вот теперь, шесть-семь лет спустя, ровно об этом же пишет и Стениленд Уэйк на с. 93 своей книги "Происхождение и значение великой пирамиды":
"Так называемая Камера царя, которую один восторженный пирамидалист описывает следующим образом — "полированные стены, изящный материал, впечатляющие размеры, возвышенное место: всё здесь красноречиво свидетельствует о славе грядущей" — если и не была "Палатой Совершенств"[37] гробницы Хеопса, то, вероятно, служила местом, куда входил кандидат в посвящение, миновав перед этим узкий восходящий коридор и огромную галерею, дальний конец которой спускался вниз, и всё это уже загодя готовило его к [[Продолжение примечания на следующей странице]]
"мешанины из нелепой фантазии и суеверий", как обычно именуют литературу браминов, крупнейшие учёные возьмутся всерьёз за изучение всемирного символического языка наряду с его цифровыми и геометрическими ключами.
Но и на этом пути их вряд ли ждёт удача, если они полагают, будто еврейская каббалистическая система и в самом деле хранит ключ ко всей тайне: не хранит. Во всей своей целостности этот ключ не сохранился и ни в одном другом священном писании, даже в ведах. Каждая древняя религия представляет собой лишь одну-две странички, вырванные из полного тома древнейших первотайн — и один только восточный оккультизм может гордиться тем, что владеет секретом в полном объёме со всеми семью ключами.
В этой книге мы будем проводить сопоставления, что-то будем разъяснять и комментировать так подробно, насколько это в наших силах — в остальном же подспорьем ученику должна будет стать его собственная интуиция. Потому что, говоря о том, что секретом владеет восточный оккультизм, автор не хочет утверждать, будто он сам владеет "полным" или даже приблизительным знанием, что было бы нелепо. Я расскажу о том, что знаю, а если что-то и не смогу объяснить, то изучающему Тайное учение придётся искать ответ самостоятельно.
Что же, пусть так, пусть всемирным тайным языком и не удастся овладеть в полном объёме даже в течение грядущих веков. Но и того, что к настоящему времени уже открыто в Библии несколькими учёными, окажется вполне достаточно, чтобы обосновать реальность существования этого языка — математически.
Поскольку в своё время иудаизм воспользовался двумя ключами из семи и коль скоро эти два ключа сегодня открыты заново, то вопрос идёт уже не об идеях и гипотезах отдельных учёных, и тем более не о "совпадениях", а о точном прочтении библейских текстов — так же, как любой человек, знакомый с арифметикой, в состоянии производить арифметические действия и проверять правильность полученных результатов.[1] Пройдёт ещё несколько лет, и эта система уничтожит мёртвую букву Библии, как уничтожит и мёртвую букву всех остальных экзотерических вероучений, показав все их догматы в истинном, ничем не прикрытом виде.
И тогда бесспорно точный смысл текстов, каким бы неполным он ни оказался, раскроет нам тайну бытия и целиком изменит современные научные системы антропологии, этнологии и в особенности хронологии. Да и тот фаллический элемент, который встречается в именах всех богов и во всех сказаниях Ветхого (и отчасти Нового) Завета, может также со временем внести серьёзные коррективы в современные материалистические представления о биологии и физиологии.
Лишённые своего сегодняшнего отталкивающе грубого характера, эти представления о природе и человеке, опираясь на авторитет небесных светил и их тайн,
[[Продолжение примечания с предыдущей страницы]] завершающему этапу священных мистерий ".
Будь м-р Стениленд Уэйк теософом, он мог бы к сказанному добавить, что этот узкий восходящий коридор, ведущий в Камеру царя, действительно заканчивался "узкими вратами" — теми самыми "тесными вратами", "ведущими в жизнь", то есть к духовному возрождению, на которое намекал Иисус в Евангелии от Матфея (7,13 и далее),[38] и это те самые врата в храме посвящения, о которых думал Евангелист, записывая слова, произносившиеся, по преданию, посвящёнными.
[1] Всё, о чём мы говорили в "Исиде", сегодня находит подтверждение в книге "Египетская мистерия, или Источник мер"[39], предлагающей прочтение Библии с помощью цифровых и геометрических ключей.
раскроют нам эволюцию человеческого ума и покажут, насколько естественным был именно такой склад мышления. Так называемые фаллические символы приобрели свой непристойный характер только в силу присутствия в них животно-материального элемента. Подобная символика была вполне естественной для рас, которые восходят к эпохам глубочайшей архаики, выделились, как они сами это прекрасно знали, из предков-андрогинов и представляли собой первое разделившееся по половому признаку человечество. Это первое феноменальное разделение полов ими полностью осознавалось, как и сопутствующее таинство творения — способность, которой они отныне оказались одарены. И если последующие расы — и в особенности "богоизбранный народ" — придали этим символам непристойный характер, то это нисколько не может запятнать сам источник происхождения этих символов.
Немногочисленное семитское племя — одно из крохотных ответвлений, образовавшихся в результате смешения четвёртой и пятой подрас (так называемых монголо-туранской и индоевропейской подрас) после погружения в океан великого континента — и не могло унаследовать эту символику ни в какой другой форме, кроме той, в какой она бытовала среди передавших её народов. Кто знает, возможно, в самом начале, в эпоху Моисея, эта символика не отличалась такой грубостью, какую она приобрела позже под рукой Ездры, переделавшего всё Пятикнижие.
В самом деле, глиф фараоновой дочери (женщины), Нила (великой бездны и вод) и младенца мужского пола, найденного в нём в корзинке из тростника, вполне мог быть изначально составлен не применительно к Моисею и не самим Моисеем. Тот же сюжет был обнаружен и в более раннем вавилонском тексте, записанном на табличках и повествующем о царе Саргоне,[1] который жил гораздо раньше Моисея. И какой из этого следует логический вывод? Скорее всего, такой, который позволит нам с полным правом утверждать, что история о Моисее, поведанная нам Ездрой, была услышана им ещё в Вавилоне,
[1] На с. 224 своих "Ассирийских древностей" ("Assyrian Antiquities")[40] Джордж Смит пишет: "Во дворце Сеннахериба[41] в Куюнджике я обнаружил ещё один фрагмент занимательной истории о Саргоне, перевод которого опубликован мною в "Трудах Библейского археологического общества" ("Transactions of the Society of Biblical Archaeology", vol. I, part I, p. 46) . . . Столицей у Саргона (этого вавилонского Моисея — Е.П.Б.) был крупный город Агади, который семиты называли Аккадом, — он упоминается в Книге Бытия в качестве столицы Нимрода" (Быт. 10, 10) . . . Аккад находился неподалёку от города Сиппара, расположенного на Евфрате севернее Вавилона" (см. "Исида", т. II, с. 442-443).[42] Ещё одним странным совпадением является сходство названия этого соседнего города, Сиппара, и имени жены Моисея — Сепфоры (Исх. 2, 21). Без сомнения, вся эта история была ловко вставлена Ездрой, который не мог не знать обо всей этой предыстории. Этот любопытный сюжет был обнаружен во фрагментах куюнджукских табличек, вот этот текст: —
1. Я — Саргон, могущественный царь, царь аккадский.
2. Мать моя была царского рода, отца своего я не знал, а страной правил брат
моего отца.
3. В городе Азупиран, что лежит на берегу Евфрата,
4. Моя
мать, царевна, зачала меня; в трудах она произвела меня на свет.
5. Она положила
меня в корзинку из тростника и запечатала её смолою.
6. Она бросила меня
в реку, которая не поглотила меня.
7. Река понесла меня, к водоносу Акки
принесла она меня.
8. Водонос Акки, по доброте души, подобрал меня и т.д.
и т.д.
А вот фрагмент из Исхода (2, 3): "Но не могши долее скрывать его, (мать Моисея) взяла корзинку из тростника и осмолила её асфальтом и смолою и, положив в неё младенца, поставила в тростнике у берега реки". [[Продолжение примечания на следующей странице]]
и сюжет о Саргоне он просто пересказал, заменив в нём аккадского царя на еврейского законодателя. Одним словом, Исход никогда не был написан Моисеем, а был лишь переиначен из уже готового материала Ездрой.
Но в таком случае почему бы нам не допустить, что и другие символы и глифы, в которых фаллический элемент обозначен ещё резче, принадлежат тому же самому адепту, и сделал он их как раз в те более поздние времена, когда у халдеев и сабиев уже возобладал фаллический культ? Ведь, как нас уверяют, исконная вера израильтян значительно отличалась от той, что сформировалась несколько столетий спустя, сначала благодаря усилиям Давида и Езекии, а позже — трудами талмудистов.
Всё это, невзирая на экзотерический элемент, присутствующий в сегодняшних текстах обоих Заветов, вполне позволяет включить Библию в разряд эзотерических произведений и связать её тайную систему с индийской, халдейской и египетской символикой. Библейские глифы и числа, в основе которых лежат астрономические наблюдения, — а между астрономией и богословием существует тесная взаимосвязь — обнаруживаются со всей их цикличностью также и в индийских системах, как экзотерических, так и эзотерических. Эти числа и их символы, знаки зодиака, планеты, их аспекты и точки пересечения их орбит (nodes) — последний термин[43] сегодня уже перекочевал в ботанику и служит для отличия мужских от женских растений (однополых, многобрачных, однодомных, двудомных и т.д. растений) — известны в астрономии как секстили, квартили и т.д., они активно использовались в течение веков и эонов древнейшими народами и в каком-то смысле означали то же самое, что и числительные у евреев.
Самые первые, элементарные геометрические фигуры были, несомненно, подсказаны наблюдениями за небесными телами и их скоплениями. Следовательно, самыми древними символами восточной эзотерики являются круг, точка, треугольник, плоскость, куб, пентакль, шестиугольник и плоские фигуры, имеющие множество различных сторон и углов. Всё это говорит о том, что знание и практика применения геометрических символов стары, как мир.
Отсюда легко понять, каким образом сама природа, даже без всякой помощи со стороны божественных наставников, обучала первобытное человечество первым законам языка, построенного на числовых и геометрических символах.[1] Поэтому мы и видим, что
[[Продолжение примечания с предыдущей страницы]] "Случилось это, — пишет Дж. Смит, — по-видимому, примерно за 1600 лет до Р.Х., то есть намного раньше предполагаемой эпохи Моисея, и поскольку мы знаем, что слава о Саргоне докатилась до Египта, то вполне вероятно, что рассказ о нём как-то связан с событиями, описанными в Исходе (гл. 2), поскольку любое событие, раз совершённое, имеет тенденцию к повторению".[44]
Однако сегодня, когда профессору Сейсу хватило духу отодвинуть сроки правления халдейских и ассирийских царей на две тысячи лет вглубь истории, получается, что Саргон должен был жить, как минимум, за два тысячелетия до Моисея[45] (см. лекции профессора Сейса на эту тему).[46]
Признание это достаточно красноречиво, но предлагаемой им датировке недостаёт нуля, а то и двух.
[1] О том, как эзотерическая религия Моисея неоднократно выкорчёвывалась и как на её месте усилиями, например, Езекии воцарялся восстановленный Давидом культ Иеговы, см. "Разоблачённая Исида" (т. II, сс. 436-442).[47] И, разумеется, должны были иметься какие-то весьма и весьма веские [[Продолжение примечания на следующей странице]]
для символического выражения и записи мыслей в любом древнем священном писании использовались числа и фигуры. Они всегда одни и те же, а некоторые различия между ними вырастают лишь из начальных фигур. Таким образом, эволюция космоса и весь комплекс таинств, касающихся его роста и развития — духовного и физического, абстрактного и конкретного — были впервые зафиксированы в виде ряда изменяющихся геометрических фигур.
Любая космогония всегда начиналась с круга, точки, треугольника и куба и так доходила до числа "девять", после чего она обретала синтетическое выражение в виде первой линии и круга — пифагорейской мистической декады, суммы всего, включающей в себя и выражающей собой все тайны космоса, и тот, кто понимает мистический язык космогонии, легко увидит, что она в сотни раз полнее записана в индуистской системе, чем в какой-либо другой. Числа "три", "четыре" и их слияние в виде "семёрки", а также числа "пять", "шесть", "девять" и "десять" составляют основу основ всех оккультных космогоний.
Эта декада и тысячи её сочетаний обращают на себя внимание во всех уголках нашей планеты. Её легко узнать в изображениях, сохранившихся в пещерах и пещерных храмах Индостана и Центральной Азии, в пирамидах и скальных храмах Египта и Америки, в катакомбах Озимандиаса[48], на холмах заснеженных горных твердынь Кавказа, в развалинах Паленке, на острове Пасхи — повсюду, куда ступала нога древнего человека.
"Тройка" и "четвёрка", треугольник и куб, то есть универсальные глифы мужского и женского начал, демонстрирующие первый аспект проявляющегося божества, запечатлены навечно на небесах в виде созвездия Южного Креста, а также в виде египетского креста с петлёй, крест анх. Очень ярко эту мысль выразил автор "Источника мер":
"Куб в развёрнутом виде даёт крест в форме буквы тау, то есть крест египетской или христианской формы. . . . Если к нему добавить круг, то получится крест с петлёй, то есть крест анх . . . Считая тройку и четвёрку на кресте, мы получаем форму (еврейского — Е.П.Б.) золотого подсвечника (устанавливаемого в "святая святых" — Е.П.Б.)[49], то есть 3 + 4 = 7, а также 6 + 1 = 7 дней в круге недели, так же как и 7 огней солнца. (И так же, как состоящая из этих семи огней неделя легла в основу месяца и года, так служит она и временнóй меткой рождений. . . . ) Поскольку крест приобретает свою форму при соотношении частей как 113:355, то законченный вид этот символ обретает при добавлении к кресту человека.[1] Этот вид измерений был сопряжён с идеей происхождения человеческой жизни, а отсюда и фаллическая форма.[2]"
Как показывают стансы, крест и эти числа играют важнейшую роль в древнейшей космогонии. Между тем, пользуясь свидетельствами, собранными тем же самым автором в разделе книги, который он справедливо назвал "Первые следы этих символов", мы можем показать, что символы эти были одинаковы на всей земле и несли в себе один и тот же эзотерический смысл.
[[Продолжение примечания с предыдущей страницы]] основания, по которым саддукеи, составлявшие практически большинство первосвященников в Иудее, продолжали придерживаться законов Моисея, с презрением отвергая так называемые "Книги Моисея" — признаваемое синагогой Пятикнижие и Талмуд.
[1] Можно вспомнить также индуистского Виттобу[50], распятого в пространстве; смысл "священного знака" свастики;[51] а также платоновского человека, простёртого в пространстве[52] и т.д. и т.д.
[2] См. "Source of Measures."[53]
"После того как уяснена общая природа формы чисел,. . . . перед исследователем встаёт вопрос, представляющий огромный научный интерес: когда и где они возникли и были впервые применены на практике? Произошло ли это, благодаря откровению, имевшему место в так называемую историческую эпоху — то есть во времена поразительно близкие к нашим, если взглянуть на этот исторический цикл с точки зрения возраста человечества? Между тем, время, когда человек овладел ими, судя по всему, отстоит от эпохи древнего Египта гораздо дальше, чем время, отделяющее древних египтян от нас.
Острова Пасхи представляют собой выглядывающие из-под воды вершины гор — всё, что осталось от погрузившегося в океанскую пучину континента, ибо они густо усеяны изваяниями исполинских размеров, остатками цивилизации многочисленного народа, обладавшего высокой культурой, который некогда наверняка должен был плотно населять обширные территории. С тыльной стороны этих изваяний обнаружены изображения "креста ансата" и его варианты, которым приданы очертания человеческого тела. Подробное описание всей территории и этих часто расставленных статуй, а также их иллюстрации, можно найти в январском номере лондонского журнала "Builder" за 1870 год . . .
В одном из первых номеров (кажется, в 36-ом) журнала "Naturalist", выходящего в г. Сэйлем, штат Массачусетс, приводится описание одного очень древнего и крайне любопытного изображения, высеченного в горах Южной Америки. Утверждают, что оно гораздо старше нашего человечества. Необычность этого изображения состоит в том, что оно представляет собой очертания человека, распростёртого на кресте,[1] причём всё это изображено в виде серии рисунков, на которых человеческое тело постепенно переходит в форму креста. При этом тело человека может быть легко принято за крест, а крест — за человеческое тело. Таким образом, в изображениях подчёркивается символическая взаимосвязь обеих форм . . .
Известно, что среди ацтеков бытует одно предание, чрезвычайно точно воспроизводящее подробности потопа. . . . По словам барона Гумбольдта, нам нужно искать некую страну Ацталан, родину ацтеков, расположенную примерно на 42-й параллели северной широты, откуда и началось их расселение, пока они не достигли наконец Мексиканской долины. В этой долине прежние земляные курганы, какими они были на крайнем севере, сменяются изящными каменными сооружениями пирамидальной и иной формы, остатки которых мы и обнаруживаем до сих пор. Сходство развалин этих ацтекских сооружений с египетскими хорошо известно. . . . Исследовав сотни этих сооружений, Эттуотер пришёл к убеждению, что строители их, несомненно, были знакомы с астрономией. Что же касается наиболее совершенного из ацтекских пирамидальных строений, то Гумбольдт описывает его следующим образом:
"Эта семиярусная пирамида (в Папантле) обладает более ярко выраженной конической формой по сравнению со всеми другими памятниками подобного рода, известными нам на сегодняшний день. Она имеет довольно скромную высоту, всего 57 футов, а в основании составляет всего лишь 25 футов с каждой стороны. Тем не менее, она примечательна в одном отношении: она целиком выстроена из тёсаных камней необычайно большого размера и имеет очень красивую форму. На её вершину ведут три лестницы, ступени которой изукрашены высеченными в камне иероглифами, а ниши расположены в строго симметричном порядке. Количество этих ниш как будто указывает на 318 простых и сложных знаков, обозначающих дни их календаря".
"У гностиков число 318 служило для обозначения Христа", — замечает автор, — "а также указывало на широко известное количество подготовленных, то есть обрезанных слуг Авраама. С учётом того, что
[1] См. ниже описание обряда древнеарийского посвящения: Вивакарма распинает Солнце, "Виккартану", с которого срезаны его лучи, и происходит это на досках, образующих крест.
число 318 представляет собой величину абстрактную и универсальную, выражающую отношение диаметра к длине окружности, принятой за единицу, становится совершенно понятно, почему именно она была использована в календаре".[54]
Сходные глифы, числа и эзотерические символы можно встретить и в Египте, и в Перу, и в Мексике, и на острове Пасхи, и в Индии, и в Халдее, и в Центральной Азии. Изображения распятых людей и символы божественного происхождения человеческих рас обнаруживаются повсеместно, и при этом, заметьте, наука отвергает идею существования человеческих рас, отличных от нас по своему образу и подобию. Богословие продолжает твердить, что творение состоялось 6 тыс. лет тому назад, антропология учит, что мы произошли от обезьяны, а духовенство возводит происхождение человечества к сотворению Адама за 4004 года до Р.Х.!!!
Так неужели же из одного лишь страха прослыть суеверным глупцом или даже лжецом мы будем и дальше закрывать глаза на имеющиеся доказательства — ни в чём не уступающие любым другим — и только потому, что ещё даже не забрезжил тот день, когда все семь ключей целиком окажутся перед глазами науки, а вернее тех её представителей, которые занимаются областью символогии? Неужели мы и дальше будем твердить об этих 6 тыс. лет и "особом творении", со смиренной благодарностью принимать генеалогию, возводящую нас к обезьяне, на фоне блистательных открытий в области геологии и антропологии, неопровержимо свидетельствующих о древнейшем происхождении человека, только потому, что не хотим быть раздавленными под тяжестью тех кар, что обычно обрушиваются на всякого, кто посмеет вырваться из привычной колеи, проторённой для нас как богословием, так и материализмом?
Ничуть не бывало, коль скоро известно, что существуют тайные летописи, в которых хранятся упомянутые семь ключей к тайне происхождения человека. Но какими бы ошибочными, исполненными духа материализма и предрассудков ни были научные теории, они стоят в тысячу раз ближе к истине, чем любые измышления богословов. Все, кроме законченных фанатиков[1], видят, что богословие переживает свою предсмертную агонию. А потому у нас есть только два выхода: либо слепо принять выводы науки, либо порвать с ней и, бесстрашно противостоя ей, заявлять то, чему учит нас Тайная доктрина, будучи внутренне готовыми к любым последствиям этого шага.
Но давайте приглядимся повнимательнее: а что если и наука со всеми её материалистическими спекуляциями, и даже богословие, в своём предсмертном хрипе всё ещё силящееся примирить эти 6 тыс. лет, истекших со времён Адама, с "Геологическими свидетельствами древности человека" сэра Чарльза Лайеля[55], не желая того, сами протягивают нам руку помощи? Этнология, по признанию одного из её самых просвещённых поборников, уже считает невозможным объяснить всё разнообразие человеческого рода без учёта гипотезы о сотворении нескольких Адамов. Говорят об "Адаме белом, и Адаме чёрном, об
[1] Некоторые из защитников богословия просто-напросто потеряли разум. Что ещё нам остаётся думать, когда любые нелепости Библии, порождённые прочтением одной лишь её мёртвой буквы, продолжают пользоваться открытой и, как всегда, исступлённой поддержкой? И вот мы уже слышим, как богословы утверждают, что, хотя "Писание благоразумно и воздерживается (?) от прямого содействия развитию научного знания, оно ни словом не обмолвилось ни о чём таком, что лежало бы в противоречии со светом развивающейся науки "!!! — (см. "Primeval Man", p. 14).[56]
Адаме красном, и Адаме жёлтом".[57][1] Но чем в этом случае сторонники данной гипотезы отличаются от индуистов, которые в своей "Линга-пуране" перечисляют все перерождения Вамадэвы?
В самом деле, перечисляя повторные рождения Шивы, "Линга-пурана" показывает, как в одной кальпе тот был белокожим, в другой его кожа имела чёрный цвет, в третьей — красный, после чего Кумара превращается в "четырёх желтокожих юношей".[58] Это странное, как сказал бы м-р Проктор, совпадение говорит лишь в пользу интуиции науки, так как фигура Шивы-Кумары представляет собой не что иное, как аллегорический образ человеческих рас в рамках генезиса человека.
Однако оно пробудило интуицию и в другом лагере — на сей раз в рядах богословов. Неизвестный автор "Первочеловека" в своей отчаянной попытке оградить божественное Откровение от безжалостных и красноречивых открытий в области геологии и антропологии, ищет компромисса, отмечая, что
"было бы печально, если бы защитники Библии оказались в положении выбора, когда они были бы вынуждены либо отказаться от идеи боговдохновенности Писания, либо отвергнуть выводы геологов".[59]
Более того, весь свой многостраничный том он посвящает доказательству следующего факта:
"Адам не является первым человеком,[2] сотворённым на нашей земле" . . . [60]
Найденные останки доадамового человека
"не только не могут поколебать нашей уверенности в правоте Писания, но и дают дополнительные подтверждения этому" (с. 194).
Как так? Да очень просто, ведь автор утверждает, что отныне
"мы (духовенство — Е.П.Б.) в состоянии предоставить деятелям науки возможность заниматься своими изысканиями, не запугивая их обвинением в ереси" (что, несомненно, позволит г-дам Гексли, Тиндалю и сэру Лайелю вздохнуть с облегчением — Е.П.Б.). Библейское повествование начинается не с сотворения, как принято считать, а с обретения Адамом и Евой формы, и случилось это через миллионы лет после создания нашей планеты. Её предыдущая история, если мы говорим о Библии, ещё не написана. До эпохи Адама на земле вполне могли существовать не один, а двадцать родов человеческих, не похожих друг на друга, так же как сегодня, возможно, существуют двадцать разновидностей человечества в других мирах" (с. 55)
Но что тогда могли представлять собой эти человечества, если автор продолжает утверждать, что первым человеком нашего человеческого рода был Адам?
Это был род (или рода́) сатанинских существ !
Сатана никогда не жил на небе, а ангелы и люди представляли собой один и тот же вид существ. [61]
"Согрешившим" был доадамовый род ангелов. Сатана был "первым князем мира сего", читаем мы в книге. Погибнув во время своего мятежа, он остался на земле в виде развоплощённого духа и соблазнил Адама и Еву.
"Первые эпохи сатанинской расы, и, в частности, то время, когда жив ещё был Сатана (!!! — Е.П.Б.), вероятно, были периодом
[1] См. "Primeval Man Unveiled, or the Anthropology of the Bible"; автор (неизвестный) книги "Stars and the Angels" 1870, p. 195.
[2] Особенно в свете фактов, изложенных в самой Библии (Быт. 4, 16-17), где говорится о том, как Каин поселился в земле Нод, где и женился.
процветания патриархальной цивилизации и относительного покоя — эпохой Тувалкаинов и Иувалов, когда науки и искусства пытались пустить корни в прóклятой почве. . . . . Какой сюжет для эпической поэмы. . . . Бытие перед лицом неизбежных событий, которым суждено было случиться впоследствии. Вот мы видим перед собой беспечного первого влюблённого, он ухаживает за своей рдеющей от смущения невестой в росистые вечера под сенью могучих дубов Дании, в изобилии произраставших там, где сегодня не вырастет уже ни один дуб. . . . а вот седой первопатриарх. . . . и первая юная поросль, невинно резвящаяся подле него. . . . . Тысячи подобных картин встают перед нашими глазами"!. . . . (сс. 206-207).
Подобный ретроспективный взгляд на эту сатанинскую "скромницу-невесту", жившую во дни невинности Сатаны, не лишён ни своей поэзии, ни оригинальности. Более того, современная невеста-христианка — сегодня уже зачастую не рдеющая от смущения в присутствии своего беспечного возлюбленного — могла бы даже получить урок нравственности у этой дочери Сатаны — плода неудержимой фантазии её первого биографа из числа людей. Задача этих картин — а чтобы оценить их по достоинству, следует прочитать всю книгу целиком — состоит в попытке примирить идею непогрешимости богооткровенного Писания с книгой сэра Ч. Лайеля "Древность человека" и другими убийственными для богословия научными сочинениями.
Но нельзя отрицать и того, что при всех содержащихся в книге измышлениях автор привёл в ней и ряд подлинных фактов, под которыми ему не хватило смелости подписаться собственным или вымышленным именем. В самом деле, его доадамовы расы — никакие не сатанинские расы, а просто-напросто раса атлантов, которой предшествовала раса гермафродитов — упоминаются и в Библии, если читать её текст глазами эзотерика в соответствии с Тайной доктриной. Тайны, связанные как с прошлым, так и с будущим семи великих корневых рас и семи кальп, открываются лишь с помощью семи ключей . Хотя и предлагаемый нами генезис человека, и даже эзотерическая геология наряду с идеей существования сатанинских и доадамовых рас будут наверняка отвергнуты наукой, у неё будет только один выход из этого противоречия: она должна будет выбрать одно из двух, и мы уверены, что, невзирая на авторитет Св. Писания, этот выбор будет сделан в пользу древнейшего учения, как только наука хотя бы немного овладеет языком тайных символов.
———————
"Очевидно, мы допустили бы большую опрометчивость, если бы стали утверждать, будто уже постигли все действующие на сегодня причины. А значит, в необходимых случаях мы должны иметь право допустить существование какого-то совершенно нового фактора.
. . . Допустим — пусть пока и в виде неточного, предварительного предположения, — что волновой гипотезой можно объяснить любые явления, но тогда мы должны будем решить, подтверждает ли эта гипотеза существование и волнового эфира?
Мы не можем однозначно утверждать,
что все явления объясняются единственно ею... Корпускулярная гипотеза Ньютона, как уже установлено, не объясняет природы явлений интерференции, но на сегодняшний день пока не существует никакой иной столь же авторитетной теории.
Тем не менее, было бы чрезвычайно желательно отыскать во всех подобных гипотезах какое-то сопутствующее подтверждение, какое-то доказательство aliunde[62] существования гипотетического эфира .
. . . Есть гипотезы, затрагивающие структуру и деятельность мельчайших тел. Но по самой своей природе подобные предположения не могут иметь прямого подтверждения. Вся их ценность заключается лишь в том, что они способны выражать смысл того или иного явления. Они называются репрезентативными мнимостями ".
— ("Логика", Александр Бэйн, часть II, с. 133) [63]
Эфир , этот гипотетический протей, одна из "репрезентативных мнимостей" современной науки — существование которого, тем не менее, долгое время оставалось общепризнанным фактом — представляет собой один из низших "принципов" так называемой первосубстанции (на санскрите — акаши). О нём грезили мыслители древности, а сегодня его существование мечтает доказать уже современная наука. Это одна из величайших вершин смелой умозрительной мысли древней философии, дошедшей до наших дней. Для оккультиста же и эфир , и первосубстанция — несомненная реальность. Проще говоря, эфир представляет собой астральный свет, а первосубстанция — это акаша , упадхи божественной мысли .
Выражаясь современным языком, последнюю правильнее было бы назвать мыслетворчеством космоса — духом; а первый (акашу) — субстанцией космоса , материей. Являясь альфой и омегой бытия, они всего-навсего представляют собой две грани существования единого абсолюта. В древности о последнем говорили лишь иносказательно, вскользь, никогда не называя его по имени. В эпоху древнейшей арийской расы в Индии просвещённые классы никогда не поклонялись красоте форм и искусства с такой страстью, как это делалось в Греции, где этот культ переродился в антропорфизм. Но, если греческий философ поклонялся форме, а индуистский мудрец один только и был способен "прозреть истинную связь земной красоты с вечной истиной", то непросвещённым слоям во всех странах было одинаково неведомо ни то, ни другое.
Неведомо им это и поныне. Эволюция идеи бога протекает параллельно с эволюцией человеческого интеллекта. Действительно, самый наиблагороднейший идеал, к которому только способен воспарить религиозный дух в одну эпоху, может показаться философскому уму последующей эпохи лишь грубой карикатурой! Да и сами философы должны вначале получить посвящение в доступные человеческому восприятию таинства, чтобы обрести способность правильно уловить то, что понимали их древние предшественники под этим исключительно метафизическим предметом. В противном случае — без такого посвящения — для каждого мыслителя всегда будет оставаться предел, "доселе дойдёшь и не перейдёшь"[64], отмеченный границами его собственного ума с такой же безошибочной ясностью, с какой он обозначен для цикла развития каждой расы и каждого народа законом кармы. Без посвящения крылья у религиозной мысли в каждую данную эпоху будут всегда связаны, и они не помогут ей воспарить, подняться выше тех религиозных идеалов, которые являются вершиной для данной эпохи, поскольку любые мыслители — идеалисты, реалисты или даже вольнодумцы — представляют собой лишь результат и естественный продукт соответствующего окружения и эпохи. Идеалы, исповедуемые и первыми, и вторыми,
— это лишь неизбежное следствие их личного темперамента и воплощение того интеллектуального прогресса, который нация в своей совокупности достигает на том или на другом этапе своего развития.
Из этого, как мы уже отмечали, можно сделать вывод о том, что сегодняшняя (западная) метафизическая мысль ни в одном из своих наивысших взлётов даже и близко не подошла к истине. Нынешние умозрительные теории агностиков по вопросу о "Первопричине" в большинстве своём являются не более чем скрытым материализмом — различие между ними носит лишь чисто терминологический характер. Даже такой глубокий мыслитель, как Герберт Спенсер, порой говорит о "Непознаваемом" в таких терминах, которые свидетельствуют о тлетворном влиянии на него материализма, подобно мертвящему сирокко[65], иссушившего и задушившего онтологическую мысль современности.[1]
За все минувшие эпохи, начиная с первых веков четвёртой расы, когда единственным предметом поклонения был дух, а тайна была открыта для всех, и кончая последними счастливыми днями греческого искусства накануне рождения христианства, одним только эллинам и хватило смелости открыто воздвигнуть священный алтарь неведомому богу . И что бы апостол Павел ни держал в своём проницательном уме, когда объявлял афинянам, что тот "неведомый", кому они в невежестве своём поклонялись, как раз и есть тот истинный Бог, о котором и проповедовал он сам,[66] — в любом случае это божество не являлось ни Иеговой (см. "Святая Святых"[67]), ни "творцом мира и всего сущего". Ибо тот, кто "не в рукотворенных храмах живет" (Деян. 17, 23-4), — это не "Бог Израилев", а "Неведомый" древних и современных пантеистов.
Определить и постичь смысл божественной мысли можно только через бесчисленные проявления космической субстанции, в которой она духовно ощущается теми, кто на это способен. Но говорить подобным образом после того, как мы определили её как "Неведомое Божество", абстрактное, безличное, бесполое, как то, что должно полагаться в основание любой космогонии и всей её последующей эволюции, равнозначно тому, что не сказать ничего. Это всё равно что пытаться решить трансцендентное уравнение, имея в руках лишь ряд неизвестных величин.
Истинное место "Неведомого" мы находим в древнейших схемах, где, как показано у нас выше в тексте, оно обозначено в виде беспредельной тьмы, на фоне которой возникает первая белая точка в центре — символизирующая совечную и единовечную друг другу дух-материю , появляющуюся в феноменальном мире ещё до своей первой дифференциации. После того как "единое становится двумя", мы уже можем
[1] Например, когда он называет "первопричину" " непознаваемым ", "силой, раскрывающейся нам в явлениях",[68] и "бесконечной вечной энергией"(?), то становится ясно, что он ухватил лишь физический аспект тайны бытия — в космической субстанции он видит одну только энергию и ничего больше. Из его поля зрения начисто выпал другой совечный ему аспект единой реальности — мыслетворчество Космоса (которого в качестве ноумена как будто и не существует для этого великого мыслителя). Без сомнения, подобная однобокость в рассмотрении проблемы есть, в первую очередь, следствие порочной западной традиции видеть в сознании нечто вторичное или считать его "побочным продуктом" молекулярного движения.
говорить о духе и материи.
К "духу" относится любое проявление как сознания — отражённого или прямого, — так и бессознательной целенаправленности (говоря языком, так сказать, современной западной философии), которые находят своё выражение в виде жизненного принципа и в факте подчинения природы великому порядку непреложных законов.
"Материей" же необходимо считать такую объективность, которая находится в состоянии чистейшей абстракции, — это тот самосущий базис, семеричные манвантарные дифференциации которого создают всю объективную реальность, что лежит в основе любых феноменов, происходящих на каждой из фаз наполненного сознанием существования. С наступлением пралайи универсума прекращается и космическое мыслетворчество, и тогда вся космическая субстанция, находящаяся в самых различных состояниях дифференциации, возвращается в своё исходное состояние абстрактной потенциальной объективности.
Импульс к манвантаре возникает при очередном пробуждении космического мыслетворчества ("мирового ума") одновременно и параллельно с первым появлением космической субстанции из недифференцированного состояния пралайи, при этом космическая субстанция выступает в качестве основы для мыслетворчества Космоса в рамках новой манвантары. Затем абсолютная мудрость отбрасывает отражение в своё же собственное мыслетворчество, и последнее в ходе некоего трансцендентального процесса, выходящего за рамки человеческого сознания и понимания, рождает особую космическую энергию (фохат).
Охватывая своим трепетом всю глубь инертной субстанции, фохат приводит её в активное состояние и придаёт необходимые направления её первых дифференциаций на всех семи планах космического сознания. Таким образом, возникают семь протилов (как они называются сегодня), хотя у древних арийцев они носили название семи пракрити, то есть семи природ. Каждая из этих природ служила сравнительно однородным базисом, но по мере усиления общей разнородности (в ходе развёртывания универсума) эти семь пракрити дифференцируются в поразительные по сложности явления, происходящие на планах восприятия. Слово "сравнительно" использовано здесь не случайно, поскольку само существование такого процесса, в результате которого недифференцированная космическая субстанция впервые разделяется на семеричные базисы эволюции, заставляет нас рассматривать протил[1] каждого плана лишь как переходную фазу субстанции на всём её пути от абстрактной к полной объективности.
Как уже было сказано, космическое мыслетворчество прекращается с наступлением периода пралайи, и происходит это по той простой причине, что в этот период некому и нечему воспринимать её результаты. Любое проявление сознания, полусознания и даже "бессознательной целенаправленности" протекает не иначе как через
[1] Своим происхождением термин "протил" обязан знаменитому химику Уильяму Круксу,[69] который именно так назвал протоматерию, если так можно определить самые первые и чисто однородные субстанции, ещё фактически не открытые наукой, но, по догадкам учёных, составляющие первооснову атома. Однако процесс выделения первоматерии в атомы и молекулы начинается лишь после развёртывания семи протилов. Самый последний из них и составляет предмет поисков У. Крукса, который не так давно установил возможность его существования на нашем плане.
материальный носитель. А это значит, что на нашем плане, где человеческое сознание в обычном своём состоянии не может подняться и выйти за пределы того, что называется трансцендентальной метафизикой, дух может давать знать о себе в потоке индивидуальной или подсознательной субъективности[70] лишь через какие-то скопления молекул, то есть через определённую ткань. И, поскольку материя, существующая вне восприятия, представляет собой чистую абстракцию, то оба эти аспекты абсолюта — космическая субстанция и космическое мыслетворчество — существуют в тесной взаимозависимости.
Строго говоря, во избежание путаницы и недопонимания термин "материя" следует применять по отношению ко всей совокупности предметов, доступных восприятию,[71] а термин "субстанция" — по отношению к ноуменам, ведь феномены на нашем плане являются лишь продуктом восприятия наших "эго" — модификациями их собственной субъективности, — а значит, и любые "состояния материи, обозначающие совокупность воспринимаемых предметов" для детей нашего плана могут существовать лишь относительно и только в виде феноменов. Как выразились бы в данном случае современные идеалисты, взаимодействие субъекта и объекта производит объект, данный в чувствах, то есть феномен.
Однако из этого вовсе не следует, что так же происходит и на всех остальных планах, то есть что взаимодействие субъекта и объекта на всех семи планах их дифференциации порождает семеричную же группу феноменов, которые фактически так же не существуют как таковые, хотя и являются конкретными реалиями для тех сущностей (Entities), в состав ощущений которых они входят, подобно тому как окружающие нас горы и реки, с точки зрения физика, совершенно реальны, но, с точки зрения метафизика, — нереальны и представляют собой лишь обман чувств. Было бы ошибкой не только говорить, но даже и думать таким образом. С точки зрения высшей метафизики, весь универсум, включая всех богов, есть иллюзия. Но иллюзия того, кто сам есть иллюзия, на каждом плане сознания имеет свои особенности, и у нас нет никакого права безапелляционно утверждать о том, какова может быть природа способностей эго к восприятию, скажем, на шестом плане, как не можем мы и отождествлять наши восприятия с восприятиями муравья или задавать для него некий стандарт восприятия в том, что касается его способа сознания.
Живя на плане нашего трёхмерного мира, мы ничего не можем знать об объектах в чистом виде, существующих отдельно от сознания[1], поскольку нам знакомы лишь такие ментальные состояния, которые возбуждаются этими чистыми объектами в воспринимающем эго. И, пока это противоположение субъекта и объекта будет сохраняться — то есть пока мы будем пользоваться лишь своими пятью органами чувств и не больше, и пока мы не будем знать, как нам вырвать своё всевоспринимающее эго (наше высшее "я") из оков этих чувств — до тех пор личное эго будет лишено возможности прорваться через барьер, мешающий ему
[1] Космическое мыслетворчество, сфокусированное в том или ином принципе, упадхи (базисе), и становится сознанием индивидуального эго. В зависимости от уровня упадхи оно может проявляться по-разному, то есть, проявляясь, например, через то, что мы знаем как манас, оно выражается в виде ума-сознания; а проявляясь через самую тонкую дифференциацию материи (шестое состояние материи), буддхи, базисом для которого служит опыт манаса, — в виде потока духовной интуиции .
познавать вещи в себе (субстанцию). Это эго, продвигаясь по восходящей дуге субъективности, должно исчерпать опыт каждого плана.
Но вершина всезнания, то есть знание вещей-в-себе, достигается только тогда, когда единица сливается с всё , как на нашем, так и на любом другом плане, и когда и субъект, и объект одинаково исчезают в абсолютной отрицательности состояния нирваны (опять же, отрицательности только с точки зрения нашего плана). Тогда же приходит и решение загадки ещё более величественной, перед которой в молчании и неведении склоняют головы даже наивысшие дхьян-коганы — неизреченной тайны того, что́ ведантисты называют Парабрахманом.
И, следовательно, любые попытки придумать какое-то имя для этого непознаваемого Начала представляют собой не что иное, как вульгаризацию последнего. И даже говорить о космическом мыслетворчестве — кроме как в его феноменальном аспекте — это всё равно, что пытаться закупорить перво-хаос в пробирке или наклеить товарную бирку на вечность .
Но что же тогда такое эта "первосубстанция", этот таинственный объект, о которой неустанно твердит алхимия и который служил предметом философской умозрительной мысли во все века и эпохи? Что же, в конце концов, она представляет собой хотя бы непосредственно перед своей феноменальной дифференциацией? Даже и это есть всё , вся совокупность проявленной природы, и — ничто, с точки зрения наших чувств.
Она упоминается под различными названиями во всех космогониях, о ней говорится во всех философиях и всё, что о ней известно на сегодняшний день, это то, что она представляет собой вечно неуловимый протей в природе. Мы трогаем её, ничего при этом не ощущая, мы смотрим на неё, но ничего не видим, мы дышим ею, но ничего не чувствуем, мы слышим и обоняем её, но даже не догадываемся о её присутствии, ибо она находится в каждой молекуле того, что в силу её иллюзорности и по незнанию нашему мы принимаем за одно из состояний материи или воспринимаем как ощущение, мысль, эмоцию. . . . Одним словом, это упадхи, основа, носитель любого возможного феномена — физического, ментального или психического.
В первых строках Книги Бытия, в халдейской космогонии, в индийских пуранах и в египетской Книге мёртвых — везде именно она [первосубстанция] открывает собой цикл проявления. Её называют "хаосом" и ликом вод, оплодотворяемых духом, что исходит из "Неведомого", носящего самые различные наименования (см. "Хаос, Теос, Космос").
Авторы индийских священных писаний, углубляясь в вопросы происхождения всего проявленного сущего, идут дальше Фалеса и Иова. Они пишут: —
"Из ума (в пуранах он называется махатом — Е.П.Б.), соединённого с неведением (Ишварой, личным божеством — Е.П.Б.), посредством собственной проективной силы, в которой преобладает качество косности (тамас, бесчувственность), исходит эфир, а из эфира — воздух, из воздуха — теплота, из теплоты — вода, а из воды — земля "со всем, что на ней есть".
"Вот из этого , из этого самого "Я", и был произведён эфир", —
говорится в веде ("Тайттирия-упанишада", II, 1).
Таким образом, становится понятно, что вовсе не этот эфир — возникший в четвёртой
степени удалённости от эманации ума, "соединённого с неведением", — является тем высшим началом, той богоподобной сущностью, которой поклонялись греки и латиняне, называя его "Отцом всемогущим Эфиром" ("Pater omnipotens Æther") и "великим Эфиром" ("Magnus Æther") во всей его совокупности.
Людей, занятых в каждой из существующих отраслей знания, всегда смущала загадка, связанная с тем, что древними мыслителями устанавливалось семеричное деление и определялись бесчисленные разновидности и различия между силами эфира в целом, начиная с внешнего порога его хорошо знакомых науке воздействий и кончая состоянием "бестелесной субстанции", которую наука когда-то считала "пространственным эфиром", а теперь готова вот-вот выбросить за борт.
Современные мифологи и символоги, сбитые с толку, с одной стороны, непостижимым прославлением, а с другой, — вульгаризацией одной и той же обожествляемой сущности в одних и тех же религиозных системах, зачастую совершают самые смехотворные ошибки.
Церковь же — по-прежнему твёрдая, как кремень, во всех своих прошлых заблуждениях, превратила его вообще в обитель для своих сатанинских легионов.[1] Там же разместились и вся иерархия "падших" ангелов, и космократоры — то есть "носители мира" (по Боссюэ), и Mundi Tenentes — "держатели мира", как называет их Тертуллиан и Mundi Domini, "мировые владычества", а вернее владыки, и Curbati, то есть "согбенные" и т.д. Из движущихся своими путями звёзд и небесных тел все они превратились в дьяволов!
Говоря об Эфире (Æther), древние философы понимали под ним мировой огонь. Что же касается эфира [Ether] (который и сам является одним из семи принципов космоса), то разницу между семью его состояниями мы можем уяснить для себя из наставлений, оставленных Зороастром (относительно первого) и Пселлом (относительно второго).
Первый говорил: "Испрашивай у него совета, лишь когда он не имеет ни формы, ни очертаний" — absque forma et figura, то есть когда он не имеет пламени и горящих углей.[72]
"Когда он имеет форму", — учит Пселл, — "не слушай его, но повинуйся ему, лишь когда он бесформен, ибо тогда он — священный огонь, и всё, что узнаешь от него, будет правдой".[2]
Всё это доказывает, что эфир, будучи лишь одним из аспектов акаши, имеет и сам несколько аспектов или "принципов".
Все древние народы обожествляли Эфир (Æther) в его бестелесном аспекте и силе. Вергилий называет Юпитера Pater omnipotens Æther, "всемогущим Отцом Эфиром".[3] Индусы также включали его в разряд своих божеств под именем "акаши" (понимая акашу как синтез всего Эфира [Æther]). Также и автор философской системы гомеомерий,[73]
[1] Именно в таком ключе церковь интерпретировала слова Павла из его Послания к Ефесянам (6, 12): "Потому что наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего". А далее ап. Павел говорит о духах злобы, наполняющих собою воздух [74] — "Spiritualia nequitiae coelestibus", и в латинском тексте приводятся различные имена для всех этих "духов злобы", невинных "элементалов". Но на этот раз церковь не ошиблась, хотя и неверно называет их всех дьяволами. Астральный свет , то есть нижний эфир, действительно заполнен сознательными, полусознательными и бессознательными сущностями, но вот только церковь имеет над ними власти не больше, чем над невидимыми микробами или крошечными москитами.
[2] "Effatum". XVI, "Оракулы Зороастра" ("Oracles of Zoroaster").
[3] "Георгика", Книга II, 325.[75]
Анаксагор Клазоменский, был твёрдо убеждён, что в бездонных глубинах эфира скрываются духовные прототипы всех вещей и их элементов,[76] там они производятся, оттуда выходят и туда же возвращаются — в полном соответствии с оккультным учением.
Из этого со всей очевидностью следует, что именно из эфира (Ether), рассматриваемого в его высшем синтетическом аспекте, того эфира, который некогда был очеловечен, и берёт своё начало идея личного божества-творца. У философски мыслящих индусов все элементы (стихии) — тамас, то есть "не озарены умом, который они же и затемняют".[77]
Но давайте покончим с вопросом о мистическом смысле "первохаоса" и корневого начала-принципа и покажем, как в древних философиях они связывались с акашей, неверно переводимой как Эфир (Æther), и с майей (иллюзией), — мужским аспектом которой является Ишвара. А затем мы поговорим о разумном "начале-принципе", а вернее о тех невидимых имматериальных свойствах, которые заложены в видимых и материальных элементах, то есть о тех свойствах, которые "возникли из первоначального хаоса". Ведь "что такое первохаос, как не Эфир (Æther)?" — задаёмся мы вопросом в " Разоблачённой Исиде ".
"Но эфир (Ether) не современный, не тот, который мы понимаем под этим словом сегодня, а тот, который был известен древним философам задолго до эпохи Моисея, тот Эфир (Æther) и все его таинственные и оккультные свойства, который уже в самом себе содержит семена всего тварного мира. Эфир верхний, то есть акаша, — это Небесная Дева и Мать всех существующих форм и всех видов бытия, из родящего лона которой вслед за "оплодотворением" божественным духом немедленно пробуждаются к бытию материя и жизнь, сила и действие. Эфир (Æther) — это и индуистский адити, и акаша. Природа электричества, магнетизма, теплоты, света и химического взаимодействия понимается так слабо даже сегодня, когда с каждым новым открытым фактом горизонт наших знаний постоянно расширяется. Кто знает, где заканчивается власть этого протея-исполина — эфира (Ether) или откуда он ведёт своё таинственное происхождение? Кто, говорим мы, может отрицать дух, действующий в нём и извлекающий из него все видимые для нас формы?
Нам будет совсем несложно доказать, что космогонические легенды у всех народов мира покоятся на познаниях древних мудрецов в таких научных областях, которые сегодня единодушно подтверждают учение об эволюции, а дальнейшие исследования могут доказать и их более глубокое по сравнению с нашим знакомство с самим фактом эволюции как в её физическом, так и в духовном аспекте.
У философов древности эволюция представляла собой универсальную теорему, учение, которое обнимало целое, и таков был твёрдо установленный принцип. В отличие от них наши современные эволюционисты способны предложить нам лишь спекулятивные теории с частными, а то и полностью отрицающими целостность понятиями. Представители современной мудрости напрасно пытаются закрыть дебаты по этому вопросу, делая вид, будто он исчерпан, на том лишь основании, что малопонятная им фразеология возникшего сравнительно недавно моисеева предания расходится с определёнными толкованиями "точной науки" ("Разоблачённая Исида"[78]).
Если обратиться к "Законам (или Установлениям) Ману", то в них мы обнаружим прообраз всех этих идей. Несмотря на то, что их оригиналы в большинстве своём уже утрачены (для западного мира), а сохранившиеся тексты искажены позднейшими вставками, они тем не менее, вполне способны донести до нас дух своей древней эпохи.
"Рассеяв тьму, самосущий Владыка" (Вишну, Нараяна и т.д. — Е.П.Б.) проявил себя и,
"желая произвести из собственной эссенции различные существа, он сотворил в начале одни только воды. В них он и излил своё семя. . . . . И стало оно золотым яйцом" (I, 6, 8-9).[79]
Но откуда же взялся этот самосущий владыка? Его называют " это ", и описывается он как "тьма, непостижимая, лишённая ясных качеств, неразличимая, как будто она погружена в глубокий сон" (I, 5).[80] Пробыв в этом яйце целый божественный год, тот, "кого в мире называют Брахмой", раскалывает это яйцо пополам и из верхней его части он образует небеса (рай — Е.П.Б.), из нижней — землю, а из средней — небо и "вечное местопребывание вод" (12, 13).[81]
Однако сразу за этими стихами мы встречаем нечто гораздо более важное для нас, поскольку оно полностью подтверждает наши эзотерические учения. В стихах 14-36 эволюция излагается в той же самой последовательности, в какой она описывается и эзотерической философией, и это трудно опровергнуть. А в установлении истины нам помогает своими замечаниями даже Медхатитхи, сын Вирасвамина и автор комментария "Манубхашья", который западные востоковеды датируют Х веком по Р.Х.[82] Он либо не захотел рассказать нам больше того, что сказал, хотя и владел той истиной, которую необходимо было скрыть от непосвящённых, либо и сам пребывал в крайнем недоумении. Как бы то ни было, но даже то, что он всё-таки нам сообщает, достаточно ясно говорит о семеричном принципе организации человека и природы.
Начнём с главы 1 "Установлений" или "Законов", с того места, где самосущий Владыка, непроявленный Логос неведомой "Тьмы", проявляется в золотом яйце. Из этого самого "яйца", из
"(11) этой неделимой на части (недифференцированной — Е.П.Б.) причины, вечной, которая есть и которой нет, возникло то мужское начало, которое в мире зовут Брахмой. . . . ."[83]
Здесь, как и во всех подлинно философских системах, мы встречаем "яйцо", то есть
круг (или ноль), беспредельную бесконечность, которую называют " это " или " оно ",[1]
и Брахму, единственную первую единицу, описываемую как бог мужского
пола, то есть как оплодотворяющее начало. Это , или 10 (десять), декада. На плане семеричного, то есть исключительно
нашего, мира она называется Брахмой. На плане же синтезированной
декады, в сфере Реальности, этот мужской Брахма представляет собой иллюзию.
"(14.) "Из "Я" (атмана, ātmanah) сотворил он (1) ум, (2) который есть и которого нет,
[1] Идеальная вершина треугольника Пифагора: см. т. II, "Крест и круг" и "Древнейшая символика креста".
а из ума — самость (самосознание), (3) правителя, владыку.[84]
(1) Ум — это манас. Как справедливо указывает комментатор Медхатитхи, последовательность описываемых событий здесь должна быть прямо противоположной, и отмечает, что в данном случае мы имеем дело с вставкой и изменением последовательности, так как это манас возникает из ахамкары, (мирового) самосознания, по аналогии с тем, как в микрокосме манас возникает из махата, или маха-буддхи (у человека — буддхи). Ибо манас имеет двойственную природу и, как описывает его в своём переводе Колбрук, он
"отвечает как за чувства, так и за действия, это орган [функционирующий] по сродству и родствен остальным".[85]
"Остальные" означает здесь то, что манас, наш пятый принцип (пятый, поскольку тело называется первым, то есть указанная последовательность прямо противоположна порядку, принятому в подлинной философии)[1] родствен одновременно и атма-буддхи и низшим четырём принципам. Поэтому в нашем учении и говорится, что манас приходит в девачан вслед за атма-буддхи, а низший манас (его осадок, отстой) остаётся вместе с кама-рупой в Лимбе, то есть в кама-локе, обители "оболочек".
(2) Такова природа манаса, "который есть и которого нет".
(3) В отличие от востоковедов Медхатитхи переводит это слово не как "правитель", а как "тот, кто сознаёт своё Я" (своё эго). Востоковеды переводят, например, стих 16 следующим образом:
"Кроме того, введя тонкие частицы этих несравненно блистающих шестерых (большого "Я" и пяти органов чувств — Е.П.Б.) в элементы "Я" (атмаматрасу), он и сотворил всё сущее".[86]
Согласно же Медхатитхи, в этом стихе нужно читать матра-чит,[87] а не "атмаматрасу" (ātmamātrāsu), и весь стих должен звучать так:
"Наполнив элементами "Я" тонкие части этих несравненно блистающих шестерых, он и сотворил всё сущее".[88]
Этот последний вариант прочтения, по-видимому, наиболее точен, так как "он", то есть "Я" — и есть то, что мы называем атмой, который и образует седьмой принцип, синтезирующий в себе все "шесть". Этого же мнения придерживается и редактор книги "Manava-dharma Shastra", который, благодаря своей интуиции, сумел, похоже, гораздо глубже проникнуть в дух философии, чем переводчик "Законов Ману", покойный д-р Бёрнел. Выбирая между текстом Куллуки[89] и комментариями Медхатитхи, он, не колеблясь, выбирает последние. Отвергая идею танматр[90], то есть тонких элементов, и атмаматрасу, как это предлагается Куллукой, он относит эти принципы к космическому Я:
"Судя по всему, указанные шестеро — это манас плюс пять принципов — эфир, воздух, огонь, вода и земля; "соединив пять частей[91] из этих шести с духовным элементом (седьмым — Е.П.Б.), он (таким образом) создал всё сущее".
А следовательно, атмаматра представляет собой духовный атом, противопоставляемый зачаточным, не отражающим "Я" элементам (стихиям). Поэтому он вносит изменения и в трактовку стиха 17:
"Поскольку тонкие элементы телесных форм этого Единого зависят от этих шестерых, то
[1] См. перевод, выполненный А. Коук Бёрнеллом (A. Coke Burnell) под редакцией Эд. Хопкинса (W. Hopkins, Ph.D.).
мудрые и называют его форму чарирой, çarīra (шарирой — Е.П.Б.)",[92]
и говорит, что "элементы" здесь обозначают части, частицы (или принципы), подтверждая своё толкование стихом 19:
"19. Наша невечная (вселенная) возникает затем из вечной при помощи тонких элементов, входящих в формы этих семи достославных принципов (пуруша)[93]".
Комментируя эту мысль Медхатитхи, редактор замечает, что "здесь имеются в виду эти пять элементов плюс ум (манас) и самосознание (ахамкара)[1];" а "тонкие элементы" по-прежнему означают "пять частей формы" (или принципов формы). Это следует из стиха 20, где говорится, что эти "пять частей формы" (пять элементов) — рупа плюс манас и самосознание — образуют "семь пуруш" (принципов), которые в пуранах называются "семью пракрити".[94]
Более того, в стихе 27 об этих "пяти элементах" или "пяти частях" говорится, что это "так называемые атомические, разрушимые части" — следовательно, "это не те атомы, о которых говорит ньяя[95]".
Этот творец-Брахма, вышедший из мирового или золотого яйца, соединяет в себе одновременно и мужское, и женское начала. Словом, он точно такой же, каковы и все остальные творящие протологосы. Однако о Брахме нельзя сказать того же, что сказано о Дионисе: πρωτόγονον διφυῆ τρίγονον Βακχεῖον Ἄνακτα Ἄγριον ἀρρητὸν χρύφιον δικέρωτα δίμορφον[96] — как о каком-то лунном Иегове, действительно Вакхе, танцующем нагим вместе с Давидом перед своим символом в ковчеге[97], ибо во имя его (Брахмы) и в его честь никогда не устраивалось никаких сладострастных дионисий. Все подобные публичные обряды носили экзотерический характер, а великие мировые символы подвергались искажению повсеместно, как это происходит и сегодня с символами Кришны, извращаемыми бомбейскими валлабачарьями, последователями бога-младенца.
Но действительно ли все эти боги толпы и есть истинное наивысшее Божество? Неужели это они представляют собой вершину и синтез всего семеричного творения, включая и человека? Ни в коем случае! Каждый из них без исключения представляет собой ту или иную ступеньку семеричной лестницы божественного сознания, будь оно языческим или христианским. Ведь и эйн-соф, как утверждают, таким же образом проявляется через семь букв имени Иеговы. И действительно, незаконно занимающий место Неведомой Беспредельности, Иегова получил от своих последователей, в конечном счёте, семерых ангелов лика Господня,[98] — свои собственные семь принципов.
Те же самые семь принципов упоминаются и в доктринах практически всех школ. В чистейшей философии школы санкхья махат, ахамкара и пять танматр называются семью пракрити (семью природами), и счёт им ведётся, начиная с маха-буддхи (или махата) до самой Земли (см. "Sankhya Karika", III и комментарии).[99]
Но даже при всех тех искажениях, которые внёс Ездра в первоначальное учение об элохимах, преследуя свои собственные раввинские цели, при всём отталкивающем впечатлении, которое производят даже
[1] Ахамкара, мировое самосознание, как и манас, имеет три аспекта, поскольку понятие "я" (эго) выражается либо как "саттва" ("покой в чистом виде"), либо предстаёт как раджас ("активный"), либо пребывает во тьме как тамас ("косный"). Это понятие в равной мере приложимо и к небу, и к земле и соответственно характеризует свойства и того, и другого.
эзотерические свитки евреев, внутренний смысл которых предстаёт порой в гораздо более отвратительном виде, чем даже их внешний покров, внешнее облачение,[1] при всём при этом оказывается, что книги Моисея, особенно первые шесть глав, полны бесценного оккультного знания в его чистом виде — стоит только исключить из них яхвистские элементы.
Читая их при помощи каббалы, мы обнаруживаем в них ни с чем не сравнимый храм оккультных истин, кладезь несказанной красоты, глубоко сокрытый под некой надстройкой, видимая архитектура которой при всей своей мнимой симметрии неспособна устоять под критикой холодного разума, как не может она и явить свой истинный возраст, ибо она принадлежит всем эпохам в равной мере.
За экзотерическими баснями пуран и Библии скрывается гораздо больше мудрости, чем обнаруживается во всех экзотерических фактах и мировой научной литературе; в них содержится гораздо больше истинной, оккультной , науки, чем все те точные знания, которые можно обрести в любых академиях. Скажем яснее и жёстче: в отдельных частях экзотерических пуран и Пятикнижия заключено ровно столько же эзотерической мудрости, сколько в них можно найти и несообразностей, и подчёркнуто наивной детской фантазии, если читать всё это лишь под углом зрения тех убийственных толкований, которые представлены великими догматическими религиями, и особенно сектами, опирающимися на одну только мёртвую букву текста.
Перечитайте первые стихи главы I Книги Бытия и задумайтесь над ними. Мы видим, как "Бог" отдаёт приказы другому "богу", и тот беспрекословно подчиняется ему — это заметно даже в осторожном официальном переводе английских протестантов, выполненном во времена правления короля Якова I.
В так называемом "начале" — ибо в иврите нет слова, выражающего идею вечности,[2] — "Бог" сооружает небо и Землю, при этом последняя "безвидна и пуста", а первое — ещё даже, собственно говоря, и не небо, а "бездна", хаос, покрытый тьмою.[3]
"И Дух Божий носился над водою" (ст. 2), то есть над бездной бесконечного пространства. И дух этот — Нара-яна, или Вишну.
[1] См. "Святая Святых".[100]
[2] Слова "вечность", при помощи которого христианские богословы толкуют выражение "во веки веков", в иврите не существует — ни в виде слова, ни в виде идеи. Слово "улам", — пишет Ле Клерк, — обозначает только такое время, о котором неизвестно ни его начала, ни конца. Оно не передаёт значения "бесконечной продолжительности", а используемое в Ветхом Завете выражение "во веки" обозначает лишь просто некий "длительный промежуток времени". Это же относится и к слову "вечность", используемому в христианском смысле в пуранах. Действительно, в "Вишну-пуране" ясно указывается, что под вечностью и бессмертием понимается лишь "существование до конца кальпы" (Книга II, гл. VIII).
[3] Орфическая теогония по своему духу представляет собой теогонию восточную и индийскую в чистейшем виде. Претерпев ряд последовательных трансформаций, она значительно растеряла свой первоначальный дух древней космогонии, что становится ясно при сравнении её хотя бы с теогонией Гесиода. И всё-таки истинный индо-арийский дух прорывается в теогонии и Гесиода, и орфиков (см. замечательную работу Джеймса Дарместетера "Арийские космогонии"[101] в его "Восточных эссе"[102]). Таким образом, изначальное понимание греками хаоса ничем не отличается от Религии тайной мудрости. Поэтому и у Гесиода хаос безграничен, беспределен, в своей продолжительности не имеет ни начала, ни конца и представляет собой одновременно и абстракцию, и видимое присутствие. Пространство наполнено темнотой, то есть первоматерией, находящейся в своём докосмическом состоянии. Да и в своём этимологическом значении, по Аристотелю, хаос есть пространство, а в нашей философии пространство есть единое вечно невидимое и непознаваемое Наивысшее Божество.
"И сказал Бог: да будет твердь . . . " (ст. 6), и второй "Бог" подчинился и "создал твердь" (ст. 7). "И сказал Бог: да будет свет. И стал свет". Но дело в том, что, по каббале, последний обозначает вовсе не "свет", а андрогинного "Адама Кадмона", или "Сфиру" (духовный свет), ибо они есть единое целое, а по халдейской Книге Чисел — это второстепенные ангелы, тогда как [второй] "Бог" в этой фразе обозначает элохимов, которые все вместе и образуют этого бога-"строителя".
В самом деле, кому адресованы эти приказы? И от кого эти приказы исходят? Тот, кто отдаёт приказы, — это вечный закон, а тот, кто их выполняет, — элохим, известная величина, действующая внутри и вместе с x, то есть это коэффициент неизвестной величины. Таким образом, элохимы — это силы единой силы. Всё это оккультизм, и всё это содержится в древнейших станцах . И не имеет ровно никакого значения, назовём ли мы эти "силы" дхьян коганами или "колёсами" (офаним), как их называет Св. Иоанн[103].
"Вечно существует лишь единый свет мира, который человеку представляется тьмой", — говорится в халдейской Книге Чисел. Периодически из него проистекает энергия , отражающаяся в "бездне" (или хаосе), хранилище будущих миров. Едва пробудившись, она, наполняя собой, приводит в движение дремлющие силы, вечно пребывающие в ней как потенциальности. А затем в очередной раз пробуждаются уже все брахмы и будды — совечные силы — и в бытие является новая вселенная. . . . .
В "Сефер Иецире", каббалистической "Книге Творения", автор со всей очевидностью повторяет слова "Ману". Согласно ей, извечно существовала одна лишь "божественная субстанция", беспредельная и абсолютная, и она-то и излила из себя дух.[1]
"Един дух Бога живого, да будет благословенно имя его [104], живущего во веки веков! Голос, Дух и Слово — вот Дух Святой"[2] —
такова абстрактная каббалистическая Троица, столь бесцеремонно очеловеченная отцами христианской церкви.
Из этого три- единого и излился весь космос. Первым из единого проистекло число два , то есть воздух ("Отец"), творящий элемент (стихия). Затем — число три , вода ("Мать"), истекшая из воздуха, и завершает мистическую четвёрку, арба-иль,[3] эфир, или огонь.
"Когда Сокровенный из Сокровенных захотел раскрыть Себя, Он вначале начертал точку (первоначальную точку, она же первая сфира,[105] воздух, или Дух Святой — Е.П.Б.), затем облачил Себя в священную форму (десять сфирот[106], они же "небесный человек" — Е.П.Б.) и покрыл её сверху богатой, роскошной одеждой, которая есть мир".[4]
[1] Проявленный дух. Абсолютный же, божественный дух находится в неразрывном единстве с абсолютной божественной субстанцией: Парабрахман и мулапракрити имеют единую сущность. Следовательно, мыслетворчество космоса и космическая субстанция в своей первооснове — это также единое целое.
[2] "Сефер Иецира", гл. 1, Мишна, ix.
[3] Там же. Согласно описаниям, Абрам пришёл именно из Арбы.
[4] "Зохар", I, 2a.
"Он творит посланцами Своими ветер, а служителями Своими — огонь пылающий"[107], — говорит "Иецира", подчёркивая космический характер позже эвгемеризованных элементов (стихий)[1] и указывая на то, что духом пронизан каждый атом космоса.
Кто-то эту "первосубстанцию" называет хаосом, а Платон и пифагорейцы — душой мира, после того как она была оплодотворена духом того, что осеняет собою первоначальные воды, то есть хаос.[108] Как утверждают каббалисты, именно отразившись в хаосе, это осеняющее начало и создало всю фантасмагорию видимой, проявленной вселенной. Хаос до "отражения", эфир — после. Но это всё то же божество, которое пронизывает собой всё пространство и каждую вещь. Это всё тот же самый невидимый, неосязаемый дух вещей и невидимый, но очень даже ощутимый флюид, который исходит из пальцев физически здорового магнетизёра, ибо он есть витальное электричество — то есть сама жизнь . То, что маркиз де Мирвиль презрительно окрестил "туманным Всевышним", до сего дня именуется теургами и оккультистами "огнём живым", и вряд ли можно сыскать в Индии хотя бы одного человека, который, практикуя на рассвете каждого дня особую медитацию, не знал бы о силе его воздействия.[2] Это "дух
[1] "Сефер Йецира", Мишна, IX, 10. На протяжении всего текста "Деяний" Павел называет невидимые космические существа "элементами" (см. греческий текст).[109] Однако сегодня элементы эти сведены к каким-то ничтожным атомам, которые суть всего лишь "дети необходимости". О них так до сих пор ничего и неизвестно, как, впрочем, и об эфире, о чём мы писали в " Исиде ":
"Эти несчастные первоэлементы уже давно впали в немилость и отправлены в изгнание, а честолюбивые наши физики тем временем соревнуются между собой: кто, дескать, из них вперёд других пополнит это желторотое семейство, состоящее ныне из шестидесяти с лишком элементарных субстанций, ещё одной.
А между тем, в современной химии гремит настоящая война вокруг терминов. Мы, оказывается, не вправе называть эти субстанции "химическими элементами", поскольку-де они не являются платоновыми "первоначалами самосущих эссенций, из которых сложена вселенная".[110] Ассоциация подобных идей со словом "элемент" была, дескать, хороша лишь для "старой греческой философии", а нынешняя наука их отвергает. Действительно, как говорит профессор Крукс,[111] "всё это — неудачные термины" и экспериментальная наука "будет заниматься только такими эссенциями, которые она способна увидеть, понюхать и попробовать на вкус. Всё остальное — это удел метафизиков. . . . "[112]
Что ж, спасибо и на этом.
[2] Касаясь этого вопроса в "Разоблачённой Исиде", мы отметили следующее:
"Хаос у древнейших мыслителей, священный огонь у зороастрийцев, то есть парсийский Аташ-Бахрам, огонь Гермеса, огонь святого Эльма у древних германцев, молния Кибелы, пылающий факел Аполлона, пламя на жертвеннике Пана, неугасимый огонь в храме на Акрополе и в храме Весты, огненное пламя на шлеме у Плутона, яркие искры над головными уборами у Диоскуров, над головой у Горгоны, шлемом у Афины-Паллады и жезлом у Меркурия; египетский Птах-Ра; греческий Зевс Катебат ("спускающийся на землю")[113] в описании Павсания; языки огненные в день Пятидесятницы; горящий огнём терновый куст[114] Моисея; "столп огненный", упоминаемый в "Исходе"; "пламя огня" Аврама; вечный огонь "кладязя бездны"; пары́, среди которых озвучивались оракулы в Дельфах; звёздный свет розенкрейцеров; акаша индуистских адептов; астральный свет Элифаса Леви; нервная аура и флюиды магнетистов; од Рейхенбаха; психод и эктеническая сила Тюри (Thury); та психическая сила, о которой пишет сержант Кокс[115], а также атмосферный магнетизм некоторых натуралистов, гальванизм и, наконец, электричество — всё это лишь разные названия для разнообразных проявлений или воздействий одной и той же таинственной, всепроникающей Причины, греческого Архея"[116].
Сегодня мы можем к сказанному добавить: да, это всё вышеперечисленное, но и нечто гораздо большее.
Света" и Magnes[117]. Как верно отметил один из наших оппонентов, понятия "Magus"[118] и "Magnes" — это две ветви, растущие из одного и того же ствола и приносящие одни и те же плоды. И в самом этом названии, "огонь живой", нам раскрывается смысл одной загадочной фразы, сказанной в Зенд-Авесте о том, что существует огонь, дарующий предвидение будущего, знание и дар красивой речи,[119] то есть такой, который лежит в основе поразительного красноречия у сивилл, сенситивов и даже у некоторых ораторов.
Об этом "огне" рассказывается во всех книгах индусов и трудах каббалистов. Как разъясняется в "Зохаре", он представляет собой "белый огонь, скрытый в Реша Триврах"[120] ("Белой Главе"), по воле которой этот огненный флюид растекается по вселенной в виде 370 потоков. Аналогичен ему "змей, несущийся 370 прыжками", о котором рассказывается в "Сифра Дцениуте".[121] Согласно этой книге, когда воздвигнут "человек совершенный", Метатрон, то есть когда в животном человеке поселяется человек божественный, то он, этот змей, обращается в три духа, или, выражаясь нашим теософским языком, он становится атма-буддхи-манасом (см. т. II, ч. II, § XVIII, "Небесная война" и её многочисленные интерпретации").
Следовательно, дух, или мыслетворчество космоса, и космическая субстанция, одним из принципов которой выступает эфир (Ether), — это единое целое, и они включают в себя элементы , понимаемые в том же смысле, в каком понимал их ап. Павел. Эти элементы представляют собой завуалированный синтез, объемлющий собой всех тех сущностей, которых мы называем дхьян коганами, дэвами, сфирами, Амеша Спента, архангелами и т.д. и т.д. Что же до эфира науки — илуса Бероса или протила химии, — то он как бы образует тот (сравнительно) сырой материал, из которого перечисленные выше "Строители" отстраивают все системы в космосе в соответствии с планом, от века намеченным для них божественной мыслью .
Но, говорят нам, всё это одни лишь "мифы". "Ничуть не больше, чем эфир и атомы", — отвечаем мы. Как абсолютно немыслима физика без двух последних, так абсолютно немыслима и метафизика без "Строителей". Нам с усмешкой возражают: "Но ведь вы и в глаза их не видели". Мы же говорим материалистам: "А вы когда-нибудь видели эфир или свои атомы или, скажем, силу ?" А крупнейший западный эволюционист современности, сподвижник Дарвина, А.Р.Уоллес, говоря о невозможности объяснить возникновение физической формы человека с помощью одной только теории естественного отбора, признаётся, что в данном случае необходимо говорить о направляющей деятельности "высших разумов" как о "необходимой предпосылке действия тех великих законов, которые управляют материальной вселенной" ("Contributions to the Theory of Natural Selection").[122]
Эти "высшие разумы" и есть те самые дхьян коганы, о которых говорят оккультисты.
Действительно, какую бы религиозную систему, достойную этого названия, мы ни взяли, в ней вряд ли найдётся много мифов, в основе которых не лежали бы исторические или научные факты. "Мифы", — справедливо замечает Покок, — "сегодня признаны одновременно и сказкой — в той мере, в какой мы их неверно понимаем, — и истиной — в той мере, в какой они когда-то понимались".[123]
В связи с эволюцией космоса и первым "сотворением" нашей планеты наряду со всеми остальными продуктами — как органическими, так и неорганическими (странный термин, с точки зрения оккультиста) — во всех древних учениях красной нитью проходит одна отчётливая идея: весь космос возник из божественной мысли . Этой мыслью пропитана вся материя, которая совечна единой реальности , и всё, что в мире живёт и дышит, выходит из эманаций неизменного единого — Парабрахмана=мулапракрити, вечного Единокорня. Первый из указанных двух — это как бы аспект центральной точки, обращённой вовнутрь, в сферы, недоступные человеческому уму, и представляет собой абстракцию в чистом виде, а если представить эту точку во втором аспекте, в виде мулапракрити, — вечного корня всего, — то она уже даёт какое-то представление, пусть и весьма туманное, о "тайне бытия".
Таким образом, во внутренних храмах учили тому, что
"наша видимая духовно-материальная вселенная — это не что иное, как конкретизированный образ идеальной абстракции, и построена она по модели первой божественной мысли . А значит, в скрытом, дремлющем состоянии наша вселенная существует от века. Душой этой чисто духовной вселенной является центральное солнце, которое само по себе — наивысшее божество. В конкретную форму эта Мысль была воплощена не "Единым", а его первородным. А поскольку она [конкретная форма] была построена в виде геометрической фигуры, додекаэдра,[1] то первородному "было угодно потратить двенадцать тысяч лет на её создание". Это же число указывается и в этрусской космогонии,[2] по которой человек был создан в шестом тысячелетии. Это согласуется и с египетским учением о 6 тыс. "лет",[3] и с еврейскими расчётами.
Но всё это — лишь экзотерический взгляд на вещи. Из сокровенных же расчётов становится понятно, что и упомянутые "двенадцать, и шесть тысяч лет" — это годы жизни Брахмы , при том, что один день Брахмы составляет 4 миллиарда 320 миллионов лет.
В своей "Космогонии" Санхуниатон[4] рассказывает: когда Ветер (дух) возлюбил свои же собственные первоначала (хаос), то соединился с ними в страстном союзе, который носит имя пофос (πόθος), и из этого союза возникло семя всего. Хаос и ведать не ведал о своём потомстве, ибо был бесчувствен, но из своего соития с Ветром он породил Мот, то есть илус (ил, грязь).[5] Из него-то и берут своё начало споры[124] творения и рождения вселенной . . . [125]
Греческий Зевс-Зен[126] (Эфир, Æther) и две его супруги: Хтония (земля, пребывающая в состоянии хаоса)[127] и Метис (вода);
Осирис и Исида-Латона (в этой паре Осирис также представляет собой Эфир, первую эманацию наивысшего Божества, Амона, первоисточника Света, а Исида-Латона — опять-таки богиня земли и воды);
Митра, из камня рождённый бог,[6] символ мирового огня, мужского начала, или персонификация первоначального света, и его супруга и мать, богиня огня Mithra: то есть чистый элемент огня (активное, мужское начало), который рассматривался как свет и теплота, в сочетании с землёй и водой, или материей (женскими, пассивными элементами, участвующими в рождении космоса),
[1] Платон: "Тимей".
[2] Лексикон "Свида": слово "Tyrrhenia."
[3] Читатель, разумеется, понимает, что под словом "годы" подразумеваются "века", а не обычные периоды времени, состоящие из тринадцати лунных месяцев каждый.
[4] См. в греческом переводе Филона Библского.
[5] Cory: "Ancient Fragment".[128]
[6] Митра у персов считался Theos ekpetros — "богом из камня".
и при этом Митра рождается из мировой горы персов, Бордж,[1] откуда он затем спускается в виде яркого всполоха света;
Брахма, также бог огня, вместе со своей плодовитой супругой; индуистский бог Агни, лучезарное божество, испускающее из своего тела тысячу сияющих потоков и семь языков пламенных, — бог, в честь которого некоторые брахманы до сих пор поддерживают вечный огонь в своих святилищах;
и Шива, персонифицируемый индусами в виде горы Меру: все эти грозные боги огня, которые, согласно легендам, спустились на землю с небес, подобно еврейскому Иегове, в виде столпа огненного, так же как и десятки других древнейших двуполых божеств — все они наглядно раскрывают свой скрытый смысл.
Ну что же ещё могут означать все эти мифы с двойным смыслом, как не психохимический принцип первого творения? Такова первая эволюция в её тройном проявлении: как дух, как сила и как материя; корреляция божественных сил в её начальной точке, метафорически выраженная в образе супружеского соединения продуктов электризующего духа — огня и воды, союза мужского активного начала с женским пассивным элементом, дающего жизнь своему земному[129] дитя, космической материи, первоматерии, душой которой является Эфир (Æther), а тенью, проекцией — астральный свет !" (" Разоблачённая Исида ")[130].
Фрагменты дошедших до нас систем отвергаются сегодня как нелепые бредни. Однако оккультная наука — пережившая на своём веку даже великий потоп, который отправил на дно океана всех исполинов древности и стёр саму память о них, сохранив её разве только в Тайной доктрине, Библии и в других священных писаниях, — продолжает хранить Ключ ко всем мировым проблемам.
Давайте же попробуем приложить этот ключ к немногочисленным осколкам давно забытых космогоний и попытаемся на основании их рассеянных по миру частей восстановить ту космогонию Тайной доктрины, которая когда-то безраздельно властвовала на Земле. Ключ этот хорошо подходит ко всем из них. Сегодня уже невозможно заниматься серьёзным исследованием философий древности, не замечая того, что поразительное сходство их идей — в экзотерической форме наблюдающееся весьма часто, а в их скрытом духовном посыле всегда — это не результат случайного совпадения, а следствие того, что в их основе неизменно лежит единая общая концепция, и того, что во дни юности человечества существовали один язык, одно знание, одна общая для всех религия. Тогда не было ещё никаких церквей, никаких конфессий и сект, но каждый человек выступал священнослужителем для себя самого. И если мы узнаём сегодня о том, что уже в те эпохи, ныне наглухо закрытые от нас пеленой позднейших легенд и преданий, религиозная мысль человека шла в одном едином русле во всех уголках нашей планеты, то из этого со всей очевидностью вытекает и тот факт, что, на какой бы географической широте эта мысль ни рождалась, на холодном ли севере и на знойном ли юге, на востоке или на западе, она всегда питалась общими для всех откровениями, даруя человеку живительную тень под единым для всех деревом знания .
[1] Бордж — это "огненная гора", вулкан. Следовательно, она содержит в себе огонь, камень, землю и воду, то есть мужские (активные) и женские (пассивные) элементы. Смысл мифа достаточно красноречив.
———————
[1] Th. Carlyle, "Sartor Resartus", Book 3, Ch. III "Symbols". Смысл эпиграфа будет, очевидно, более понятен, если привести его в контексте всего фрагмента: "Разве тому, кто имеет глаза, не представляется Символ всегда более или менее ясным откровением Божественного? Но, замечу я дальше, любой Символ имеет как внешнее, так и внутреннее значение. Чаще всего первое. Что такого особенного, к примеру, было в том знаменитом "башмаке", изображение которого крестьяне несли над головою своей в качестве собственной эмблемы во время Крестьянских войн? А в изображении "кошеля", под знаком которого героически сражались и побеждали нидерландские гёзы, прославив прозвище "нищих" в восстании против самого короля Филиппа? Внутреннего смысла в них не было никакого: один только внешний, ибо то были случайно выбранные штандарты, более-менее скрытно объединяющие под собой огромные массы людей, и в самом этом объединении, как я уже сказал раньше, есть что-то мистическое, что-то божественное. В эту категорию входят или входили также и наиглупейшие геральдические гербы, самые разные военные знамёна да и вообще все эти национальные и сектантские костюмы и обычаи: всем им недостаёт необходимой Божественности и даже ценности. Ценность у всего этого была лишь одна — внешняя. Но, тем не менее, сквозь всё это проблёскивает что-то от Божественной Идеи, как и сквозь все эти военные знамёна пробивается Божественная Идея Долга, героической Доблести, а в некоторых случаях и идея Свободы и Справедливости. И даже тот наивысший стяг, под которым когда-либо собирались и соединялись люди в едином объятии, сам Крест, не заключал в себе никакого иного смысла, кроме случайного и внешнего.
Но совсем другое дело, когда Символ ваш имеет внутренний смысл и сам по себе достоин того, чтобы вокруг него объединялись люди. И стоит только Божественному чуть-чуть проявить себя чувствам, пусть только вечность более или менее ясно проглянет сквозь картину времени! Тогда он оказывается вполне достойным того, чтобы люди объединились вокруг него и молились сообща перед таким Символом, и так, изо дня в день, из века в век, привносили в него новую Божественность.
К этому последнему роду Символов принадлежат все истинные произведения искусства: в них (если только ты можешь отличить произведение искусства от ремесленной поделки) разглядишь ты вечность, проглядывающую сквозь время, ту Божественность, которая становится зримой".
[2] Древнеегипетская Книга мёртвых. М., 2011, гл. 21 ("Представление умершего богам. Хвалы и прославления"): "Этот кот-самец — сам бог Ра, и он был назван "Мау" из-за речи бога Сиа, который сказал относительно него: "Он подобен (мау) тому, что он сделал"; с тех пор имя Ра стало May".
[3] Gerald Massey, "Luniolatry; Ancient and Modern". 1887 — pp. 1-2 (SDR, TUP).
[4] Керамический сосуд. Распространён в Северной и Центральной Америке.
[5] "Royal Masonic Cyclopaedia", p. 198.
[6] Там же.
[7] Там же.
[8] См. Ragon, "Orthodoxie Maçonnique": "Так японцы и китайцы, у которых одни и те же пиктограммы, понимают друг друга, хотя и говорят на разных языках" — p. 432 (примеч.) (SDR, TUP).
[9] Из неопубликованной рукописи Дж.Р. Скиннера. См. Blavatsky, "Collected Writings", v. VIII, p. 219 (SDR, TUP).
[10] См. станс VII, 7.
[11] См. Ragon, "Orthodoxie", — p. 432 (примеч.) (SDR, TUP).
[12] Римский император (244-249 гг. н.э.).
[13] "Guide au Musée de Bulaq", p. 148-149 (SDR, TUP).
[14] См. "Livre des Morts", Pierret: "Я — Тум, единый сущий в Нут {небесной реке}" — p. 53 (SDR, TUP).
"НУТ, в египетской мифологии богиня неба . . . дочь Шу и Тефнут, жена (одновременно сестра) Геба. Дети Нут — звёзды, движением которых она управляет, и солнце — Ра. Нут ежедневно проглатывает их, а затем рождает снова (так происходит смена дня и ночи). Согласно мифу, Геб поссорился с пожиравшей детей Нут, и Шу разъединил супругов, оставив Геба внизу, а Нут подняв наверх . . . Эпитеты Нут — "великая", "огромная мать звёзд", "рождающая богов". В Нут заключена тысяча душ. Будучи матерью Исиды и Осириса, Нут связана с культом мёртвых. Она поднимает умерших на небо и охраняет их в гробнице" ("Мифы народов мира", т. 2, с. 230).
[15] См. "Livre des Morts", Pierret: "Шу {примеч.: "солнечная сила"} поднял Нут {примеч.: "небесные воды"}, стоя на лестнице в Граде Восьми . . . " — p. 54 (и примеч.) (SDR, TUP).
[16] См. Уоллис Бадж. Египетская религия. Египетская магия. М., 1996, с. 196: "Бенну считался также душою Осириса" {примеч.: "Обычно птица Бенну отождествляется с Фениксом"}.
"БЕНУ, в египетской мифологии бог в виде цапли . . . Согласно мифу, Бену появился на возникшем из водного хаоса камне-обелиске.., что знаменовало начало сотворения мира. Эпитет Бену — "тот, который из себя возник" ("бен", "возникать") . . . Бену считался бо (душой) Ра, впоследствии — Осириса и т. о. связан с культом мёртвых. Древние греки называли Бену фениксом" ("Мифы народов мира", т. 1, с. 168).
[17] Или Великое Зелёное Море (см. "Древнеегипетская книга мёртвых". М., 2011, XII, с. 78).
[18] См. "Livre des Morts", Pierret — p. 60 (SDR, TUP).
[19] См. "The Source of Measures": "Одним из самых замечательных подтверждений того, что эти знания действительно существовали (того, что в основе этих таинств лежат соотношения Паркера и Метиуса применительно к окружности и диаметру круга) и сохранились почти до наших дней, . . . являются решения, принятые двумя научными сообществами людей: Академией наук в Париже и Королевским обществом в Лондоне" — p. 310.
[20] См. там же: "Одно из значений, использованных в Библии, было заново открыто примерно в 1585 году Петером Метиусом — оно составляло 113 (диаметр) к 355 (окружность) . . . Другое же было переоткрыто покойным Джоном А. Паркером . . . и составляло 6561 (диаметр) к 20612 (окружность), которое в Священном Писании является числом совершенства" — p. 13.
[21] См. там же: "Соотношение 6561: 20612 обнаруживается как в конструкции пирамиды, так и в Библии наряду с соотношением 113: 355 . . . Но каковы были точные базовые соотношения между ними в представлении древних, пока остаётся загадкой" — p. 6 (SDR, TUP).
[22] См. там же: "То, что именно в Библии заключена эта система, не умаляет её значения ни с какой точки зрения: наоборот, если эта точная научная система (назовём её так) является действительно естественной и божественной, то Библия в конце концов и оказалась самым удобным местом для сохранения этих свидетельств точности божественных трудов . . . Тот язык, который мы наблюдаем [в Библии — перев.],.. не может не вызывать вопроса о том, насколько по силам было для человека построить такой язык, в котором была бы слита воедино полностью развитая числовая, математическая, геометрическая и космическая система в точных формулировках. Эта мысль воистину не даёт мне покоя" — p. 60 (SDR, TUP).
[23] См. Разоблачённая Изида. М., 2002, кн. 2, с. 558.
[24] См. С. Уэйк. Происхождение и значение великой пирамиды (C. Staniland Wake, "The Origin and Significance of the Great Pyramid". 1882), p. 8 (и примеч.).
[25] Там же.
[26] М.Н. Ботвинник и др. Мифологический словарь. Ленинград, 1961, с. 145: "Обряд посвящения в мистерии назывался мистагогией. Посвящённый получал название миста".
[27] См. Ragon, "Orthodoxie Maçonnique": "Авторы легенд . . . спутали Хирама с Адонхирамом. Но ни тот, ни другой не были архитекторами. Храм и дворец были построены Соломоном — по крайней мере, в Библии ничего не говорится о том, кто непосредственно осуществил его планы" — p. 105 (примеч.) (SDR, TUP).
[28] См. там же: "Из этого толкования следует, что Хирам,.. оказавшийся героем этой новой легенды вместе с присвоенным ему званием архитектор, на самом деле — Осирис (Солнце) . . . " — p. 103 (SDR, TUP).
[29] Автору книги "Источник мер".
[30] См. У.М. Флиндерс Петри. Пирамиды и храмы Гизы (W. M. Flinders Petrie, "The Pyramids and Temples of Gizeh", 1883) — p. xvi (SDR, TUP).
[31] "The Source of Measures" — p. 14 (SDR, TUP).
[32] Там же — p. 15 (SDR, TUP).
[33] Там же.
[34] Там же: "Божественное имя элохим . . . имеет корень эл, אל, обозначающий мужское начало, и х, то есть ה, обозначающую женственность . . . " — p. 68; " . . . те два слова, из которых образовано имя Иегова, составляют исходную идею соединения мужского-женского . . . Отсюда видно, что совершенный [т.е. Иегова — перев.] как автор всех единиц измерения принимает также форму происхождения через рождение, в виде гермафродита, а отсюда и его фаллические форма и смысл" — p. 159 (SDR, TUP).
[35] См. "Isis Unveiled", vol. I, p. 520: "Профессор Смит предоставил нам самое точное математическое описание великой пирамиды, какое только можно найти в литературе. Но . . . он настолько недооценивает древнеегипетскую мысль, что, по сути дела, утверждает, будто порфировый саркофаг в царской гробнице послужил эталоном единиц линейных мер для двух самых просвещённых стран мира — "Англии и Америки". См. также: Разоблачённая Изида, кн. 1, с. 699.
[36] См. Разоблачённая Изида, кн. 1, с. 698.
[37] Таково было одно из названий главной погребальной камеры пирамиды, как указывает С. Уэйк в своём примечании к с. 93.
[38] Матф. 7,13: "Входите тесными вратами, потому что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими".
[39] Более точное название этой книги звучит следующим образом: "Key to the Hebrew-Egyptian Mystery in the Source of Measures Originating the British Inch and the Ancient Cubit by Which was Built the Great Pyramid of Egypt and the Temple of Solomon; and Through the Possession and Use of Which, Man, Assuming to Realize the Creative Law of the Deity, Set It Forth in a Mystery, Among the Hebrews Called Kabbala" by J. Ralston Skinner.
[40] Дж. Смит. Ассирийские открытия. Рассказ об исследованиях и открытиях в Ниневии в 1873-1874 годах (George Smith, "Assyrian Discoveries, An Account of Explorations and Discoveries on the Site of Nineveh during 1873 and 1874", New York, 1875).
[41] В Библии выведен под именем Сеннахирим.
[42] См. Разоблачённая Изида, кн. 2, сс. 562-563
[43] Применительно к ботанике термин "node" переводится как "узел".
[44] Дж. Смит. Халдейская версия Книги Бытия (George Smith, "The Chaldean Account of Genesis". 1876), p. 300.
[45] См. А.Г. Сейс. Лекции о происхождении и развитии религий (A. H. Sayce, "Lectures on the Origin and Growth of Religion". 1887): " . . . те астрономические наблюдения, которые были посланы Каллисфеном (греческий историк, сопровождавший Александра Великого в его походах — перев.) из Вавилона Аристотелю в 331 году до З.Х., уходят на 1903 года в прошлое (то есть восходят к 2234 году до Р.Х.)" — p. 23 (примеч.) (SDR, TUP).
[46] Там же, p. 29: "В той литературе из ниневийской библиотеки, которую мы могли бы назвать научной, нередко присутствуют ссылки [на Саргона — перев.], и, как мы знаем, именно для огромной библиотеки, которую он учредил в свой столице, Аккаде, и были составлены два главных вавилонских труда: один по астрономии, а другой о предзнаменованиях, наблюдаемых на земле. Труд по астрономии назывался "Наблюдения Бела" и состоял, по меньшей мере, из семидесяти двух книг, посвящённых таким вопросам, как соединения солнца и луны, фазы Венеры, а также появления комет. Позднее труд этот был переведён на греческий язык историком Беросом, и, хотя, пройдя через руки нескольких поколений вавилонских астрономов, он пополнился многочисленными добавлениями, изначальный труд уже содержал в себе так много сообщений о затмениях солнца, что вавилонская астрономия почиталась древнейшей даже в столь далёкие от нас времена, как времена самого Саргона" {примеч.: "Вплоть до времён Бероса . . . люди не забывали, что автором этого сочинения был сам бог Бел, а весь этот труд иногда называли просто "Бел"}.
[47] См. Разоблачённая Изида, кн. 2, сс. 559-561.
[48] Озимандиас — Рамзес Великий. Представляет собой транслитерацию на греческий язык части тронного имени Рамзеса — User-maat-re Setep-en-re.
[49] Здесь идёт речь вот о чём. Развернув куб, мы получим следующую форму:
Полученный крест состоит из двух перекладин. Горизонтальная содержит три стороны куба, а вертикальная — четыре. Хотя у куба всего шесть сторон, мы, с одной общей для обеих перекладин креста стороной куба, можем считать их следующим образом: 3 + 4 = 7. Что же касается золотого подсвечника, то он имел семь светильников, которые устанавливались в нём один выше другого, образуя треугольник: три с одной стороны воображаемого треугольника и четыре с другой. Таким образом, получаем: 3 + 4 = 7. Более того, Р.Скиннер объясняет, что такая форма подсвечника представляет собой опять-таки скрытый крест.
[50] См. Г. Хиггинс. Анакалипсис (Godfrey Higgins, "Anacalypsis". 1836): "М-р Мур приводит описание аватары Виттобы . . . "То, что мы видим на рис. 98 [см. Мур, "Индуистский пантеон"] представляет собой явное распятие . . . " Это воплощение Вишну или Кришны называется Виттоба или Балладжи . . . Его изображение в точности напоминает римское распятие . . . " — 1:145 (SDR, TUP).
[51] Об этом см. "Тайная доктрина", т. II, "Падение креста в материю" и § XXIV "Крест и пифагорейская декада".
[52] Св. Иустин. Апология I. — Философ и мученик. Творения. М., 1995, 60, с. 90: " . . . у Платона в Тимее говорится . . . о Сыне Божием, когда говорится, что Он (Бог) поместил Его во вселенной наподобие буквы X" {примеч.: "Платон в Тимее для объяснения того, как душа мира, называемая у него также сыном Творца, всюду разлита и равно действует во всех частях, воспользовался буквою греч. алфавита X"}.
[53] "The Source of Measures", Table of Contents, p. V.
[54] J.R.Skinner, "The Source of Measures", § 24. "Primordial Vestiges of These Symbols", pp. 54-58.
[55] См. Ч. Лайель. Геологические свидетельства древности человека (Charles Lyell, "Geological Evidences of the Antiquity of Man". 1863): "Чем больше мы пытаемся объяснить происхождение видов, тем больше оказываемся лицом к лицу с . . . системой природы, действующей уже миллионы лет . . . " — p. 469 (SDR, TUP).
[56] См. Разоблачённый первочеловек [автор Джеймс Голл, опубликовано без указания имени] ("Primeval Man Unveiled" [by James Gall, published anonymously], 1871 — p. 14 (SDR, TUP).
[57] Там же: "Весьма просвещённые этнологи утверждают, что объяснить существование разновидностей человеческой расы можно лишь сотворением четырёх Адамов — Адама белого и Адама чёрного, Адама красного и Адама жёлтого . . . " — p. 195
[58] См. "Vishṇu Purāṇa", tr. Wilson, ed. Hall, 1864-1877: " . . . "Линга-пурана" [I, x] рассказывает о том, как в каждой кальпе от Брахмы рождался Шива или Вамадэва в виде юноши-кумары, который затем оказывался в четырёх лицах . . . Так, в двадцать девятой [кальпе] . . . кумара . . . становится Санандой, Нанданой. Вишванандой, Упананданой — все белокожие. В тридцатой . . . становится Вираджасом, Виваху, Вишокой, Вишвабха́ваной — все краснокожие. В тридцать первой он становится четырьмя желтокожими юношами, а в тридцать второй это были четыре чернокожих кумары" — 1:79 fn. (SDR, TUP).
[59] См. "Primeval Man" — p. 55 (SDR, TUP).
[60] Там же — p. 198 (SDR, TUP).
[61] Там же, см. Contents — p. vii (SDR, TUP).
[62] Из другого источника (лат.)
[63] См. Alexander Bain, "Logic", 1870, vol. 2, pp. 131-132 (SDR, TUP).
[64] Иов (38:11).
[65] Сирокко (итал. scirocco, от араб. "шарк" — "восток") — тёплый, сильный, сухой южный или юго-восточный ветер в Средиземноморье, приносящий в Южную Европу большое количество пыли из пустынь Северной Африки и Аравийского полуострова (БЭС).
[66] Деян.: "23. Ибо, проходя и осматривая ваши святыни, я нашел и жертвенник, на котором написано "неведомому Богу". Сего-то, Которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам. 24. Бог, сотворивший мир и всё, что в нем, Он, будучи Господом неба и земли, не в рукотворенных храмах живет 25. и не требует служения рук человеческих, [как бы] имеющий в чем-либо нужду, Сам дая всему жизнь и дыхание и всё. 26. От одной крови Он произвел весь род человеческий для обитания по всему лицу земли, назначив предопределенные времена и пределы их обитанию, 27. дабы они искали Бога, не ощутят ли Его и не найдут ли, хотя Он и недалеко от каждого из нас: 28. ибо мы Им живем и движемся и существуем, как и некоторые из ваших стихотворцев говорили: "мы Его и род".
[67] См. "Тайная доктрина", т. 2, § XVII, "Святая Святых и её разложение", с. 472.
[68] Герберт Спенсер. Основные начала. СПб, 1897: "Таким образом сознание непостижимой силы, раскрывающейся нам во всех явлениях, постоянно делалось яснее . . . " ("Примирение", § 31, с. 89).
[69] См. William Crookes, "Genesis of the Elements". Feb. 18, 1887: "То, что предшествовало нашим элементам, что существовало задолго до знакомой всем нам материи, я предлагаю назвать протилом. Но как можем мы допустить, что протил, этот огненный туман, был способен перейти в атомическое состояние? . . . Это формирующее вселенную начало в природе, наличие которого я допускаю, впервые проявило себя в виде сгущения протила и превращения его в атомическую материю" — p. 95 (Chemical News, March 4, 1887) (SDR, TUP).
[70] То есть в субъективности монады.
[71] См. Иммануил Кант. Сочинения, т. 5, М., 1966 — Критика способности суждения. Введение, II, с. 172: "Но почву, на которой устанавливается её [философии — перев.] область, . . . всё же составляет всегда только совокупность предметов всего возможного опыта" (SDR, TUP).
[72] См. "Des Esprits" — 3:416.
См. также "Античные фрагменты", сост. И.П. Кори ("Ancient Fragments". comp. Isaac Preston Cory): "Когда увидишь ты священный огонь,//вспыхивающий сквозь бездны целого мира,//вслушайся в голос огня" — p. 280 ["Халдейские оракулы Зороастра", фрагм. 199 (Chaldean Oracles of Zoroaster, fragment 199)] (SDR, TUP).
[73] Фрагменты ранних греческих философов, ч. I. М., 1989, сс. 31-32: "Сочинение Анаксагора начинается с описания первичного состояния мира . . . "Вместе все вещи были, бесконечные и по количеству, и по малости . . . " (фр. 1). Итак, начальное состояние представляло собой смесь . . . бесконечно большого числа частиц бесчисленного множества всевозможных качественно определенных веществ (гомеомерий или "подобочастных" по Аристотелю). Эти частицы были.., как пишет Анаксагор, "бесконечными по малости". Это выражение "бесконечные по малости" следует понимать не в приблизительном или переносном смысле, а в буквальном смысле актуальных бесконечно малых величин ( . . . Анаксагор подчеркивает: "Ибо и малое было бесконечным") . . . "И у малого ведь нет наименьшего, но всегда еще меньшее . . . Но и у большого всегда есть большее" (фр. 3). Отсюда Анаксагор делает вывод: " . . . во всем заключается все" (или "во всем есть часть всего")".
[74] В русскоязычном тексте указанного "Послания" сказано: "духов злобы поднебесной".
[75] Вергилий. Буколики. Георгики. Энеида. М., 1979 — Георгики, II, 325-326: "Тут всемогущий Отец Эфир, изобильный дождями,//Недра супруги своей осчастливив любовью,.."
[76] Там же: "Аристотель разъясняет, что так называемые стихии, в частности воздух и эфир (который у Анаксагора тождествен огню), не являются элементами.., а представляют собой смеси всевозможных семян (панспермии)".
[77] См. "Веданта-Сара" ("Vedanta-Sara". tr. J. R. Ballantyne, 1898) — p. 32 (V) (SDR, TUP).
[78] "Isis Unveiled", v. I, p. 134. См. также "Разоблачённая Изида", кн. 1, с. 227.
[79] Е.П. Блаватская цитирует издание: "The Ordinances of Manu". tr. Burnell, ed. Hopkins, 1884. На русском языке см. Законы Ману. М., 2002, I, 6, 8-9: "6. Тогда божественный Самосущий невидимый, но делающий все это . . . видимым, проявляющий энергию, появился, рассеивая тьму . . . 8. Вознамерившись произвести из своего тела различные существа, он вначале сотворил воды и в них испустил свое семя. 9. Оно стало золотым яйцом, по блеску равным солнцу . . . ".
[80] Законы Ману, 5: "Этот мир неведомый, неопределимый, недоступный для разума, непознаваемый, как бы совершенно погруженный в сон, был тьмой".
[81] Там же: "12. Он, божественный, прожив в том яйце целый год, сам же силой своей мысли разделил это яйцо надвое; 13. и из тех двух половинок он создал небо и землю, между ними атмосферу.., восемь стран света и вечное местопребывание вод".
[82] "С IX в. начинается обширная литература комментариев и дигест, продолжающаяся до новых времен. Древнейший из сохранившихся комментариев к законам Ману — Манубхашья (комментарий к Ману) юриста Медхатитхи, вероятно, IX в. по Р. Х. У него встречаются цитаты из предшествовавших ему комментаторов, к сожалению, утраченных" ("Энц. сл. Бр. и Ефр.", т. XIII, с. 95, "Индийская литература").
[83] Там же: "(11) Из этой первопричины невидимой, вечной, образующей реальное и нереальное, возник дух Пуруша, который в мире прославляется под именем Брахмы".
[84] Там же: "(14) Из самого себя он также извлек разум (manas), образующий реальное и нереальное, из разума же — сознание (ahankara), имеющее способность самосознания и господствующее".
[85] См. Г.Т. Колбрук. Очерки о религии и философии индуизма (H. T. Colebrooke, "Essays on the Religion and Philosophy of the Hindus". 1858): "Существует одиннадцать органов, отвечающих за чувственное восприятие и действие, которые производны от принципа сознания. Десять являются внешними, а именно: пять отвечают за чувства и пять — за действия. Одиннадцатый же является внутренним, этот орган отвечает как за чувства, так и за действия, и называется он манас, то есть ум . . . Ум, отвечающий и за чувства, и за действия, — это орган [функционирующий] по сродству, и он родствен остальным" — p. 153 (SDR, TUP).
[86] См. Законы Ману: "Соединяя малые частицы этих шести [примеч. "это или пять великих элементов . . . — эфир, воздух, огонь, вода, земля — и шестой — разум (manas), или пять органов чувств и разум"], обладающие чрезвычайной энергией, с частицами самого себя, он создал все существа".
[87] mātrābhiḥ, "элементами" (см. Ordinances).
[88] См. "Ordinances", p. 3 (примеч. 7).
[89] Куллука или Куллука-Бхатта — писатель, предположительно живший в XV веке. Широкую известность получил, благодаря своему комментарию к "Законам Ману", за что и получил звание "бхатты", учёного (G. de Purucker, ETG).
[90] Тонкие сущности пяти элементов, широко известных как земля, вода, огонь, воздух и эфир. В определённом смысле они связаны со способностями слуха, осязания, зрения, вкуса и обоняния (G. de Purucker, ETG).
[91] "Соединив тонкие части этих шести с духовными элементами" (См. "Ordinances", примеч. 7, pp.3-4).
[92] См. Законы Ману: "Так как эти шесть родов малых частиц его облика входят в эти существа, его облик мудрые назвали телом (carira)".
[93] См. "Ordinances", I, 19, p. 4 (и примеч. 5): Примеч.: "В комментарии Медхатитхи здесь стоит слово пуруша, а не таттва (вероятно, здесь имеются в виду пять элементов плюс ум и самосознание. "Тонкие элементы" — это вышеупомянутые "тонкие части формы").
[94] Там же, I, 20, p. 4 (и примеч. 6): "Что касается их {примеч.: "Этих семи пуруш (элементов, манаса и самосознания)"}, то, следовательно, каждое последующее вбирает в себя качества предыдущего . . . ".
[95] Там же: "(27) Но это Всё возникает в последовательном порядке посредством и из тех пяти элементов, которые называются атомическими, разрушаемыми {примеч.: "А значит, не от тех атомов, о которых говорит ньяя"} элементами {примеч. "частями"}"
Ньяя — первая их шести философских школ (даршан) Индии (см. G. de Purucker, ETG).
[96] "О первородный, трижды рождённый, вакхический царь / полевой, несказуемый, таинственный, двурогий, о двух формах".
См. "Vishṇu Purāṇa": " . . . от этого первородного . . . и ведут своё происхождение все смертные и бессмертные. Он был тем же самым Дионисом, которого описывали как πρωτόγονον διφυῆ τρίγονον Βακχεῖον Ἄνακτα Ἄγριον ἀρρητὸν χρύφιον δικέρωτα δίμορφον . . . " — 1:40 (примеч.) (SDR, TUP).
См. также Томас Тэйлор. Мистические гимны Орфея (Thomas Taylor, "The Mystical Hymns of Orpheus", 1824) — p. 68 (Гимн 30, "К Вакху") (SDR, TUP).
[97] См. 2 Цар. гл. 6-7.
[98] Откр., 8, 2,3: "И я видел семь Ангелов, которые стояли пред Богом; и дано им семь труб" и далее.
[99] См. "Санхья Карика и Бхашья" в перев. Колбрука и Уилсона ("Sānkhya Kārikā and The Bhāshya". tr. Colebrooke & Wilson, 1837): "Мула ("корень") пракрити ("природа") есть корень семи принципов . . . Семь принципов. — Махат и остальные, ибо махат есть великий (махат) элемент; это — ум (буддхи). . . . Семью принципами являются: 1. Ум (маха-буддхи или махат); 2. Самость (ахамкара); 3-7. Пять тонких зачатков [танматр]" — p. 16 (III, Bhāshya) (SDR, TUP).
[100] Тайная доктрина, т. 2.
[101] "Cosmogonies Aryennes".
[102] "Essais Orientaux".
[103] Вероятно, Е.П.Б. имеет в виду "Откровение" (IV, 6-9), где говорится о "четырёх животных", хотя там не встречается слова "колёса" ("офаним"). Слово "колесо" встречается у Иезекииля (I, 15-21) при описании "четырёх животных".
[104] Примечательно, что в приведённой Е.П.Б. цитате употреблено притяжательное местоимение среднего рода, its, а не мужского, his, так как в противном случае наивысшее божество, абсолют, оказалось бы неминуемо очеловечено. Тем не менее, в "Каббале" К. Гинзбурга всё-таки использовано местоимение his.
[105] См. "Qabbalah", Myer: "Эта идея кетер передаёт идею существования, бытия или проявленного Абсолюта . . . и образует идеальную форму . . . " — p. 257 (SDR, TUP).
[106] Сфирот — мн. число от "Сфира".
[107] См. Пс. 103, 4: "Ты творишь ангелами Твоими духов, служителями Твоими — огонь пылающий".
[108] См. Джордж Стенли Фейбер. Происхождение языческого идолопоклонства (George Stanley Faber, "The Origin of Pagan Idolatry". 1816): "Эта великая вселенская родительница, Пантея, как она именовалась в эпоху античности, которая . . . произвела мировое яйцо в хаосе, со всей очевидностью представлялась в виде ладьи, плывущей по водам хаоса . . . Фалес и Анаксагор в своих учениях исходят из одного и того же представления о воде как об утробе всего сущего и утверждали, что вселенная пребывала в состоянии хаотического смешения до тех пор, пока не явился нус (то есть ум), который и привёл всё в должный порядок. Очевидно, что этот демиург-нус аналогичен тому нусу, о котором писали платоники,.. почитая его душой мира" — 1:256 (SDR, TUP).
[109] См. Новый завет с подстрочным греческим текстом ("The Interlinear Greek New Testament". 1894): "Так и мы, доколе были в детстве, были порабощены вещественным началам [στοιχεῖα] мира" " . . . получив познание от Бога, для чего возвращаетесь опять к немощным и бедным вещественным началам [στοιχεῖα] . . . " — pp. 495-496 (Гал. 4, 3, 9);
" . . . по стихиям [στοιχεῖα] мира . . . " "Итак, если вы со Христом умерли для стихий [στοιχείων] мира . . . " — pp. 523-524 (Кол. 2, 8, 20);
"но вас снова нужно учить первым [στοιχεῖα] началам слова Божия . . . " — p. 566 (Евр. 5,12) (SDR, TUP).
[110] Платон. Сочинения, СПб, 2007, т. 2 — Теэтет, 201e-202: " . . . я тоже слышал от каких-то людей, что именно те первоначала, из которых состоим мы и все прочее, не поддаются объяснению. Каждое из них само по себе можно только назвать, но добавить к этому что-нибудь — что оно есть или что его нет — невозможно". (SDR, TUP).
[111] Опечатка. Речь идёт не об У. Круксе, а об Иосии Круке. См. Josiah Cooke, "The New Chemistry". 1874 — pp. 111-113 (SDR, TUP).
[112] "Isis Unveiled", vol. I, p. 190. См. также: Разоблачённая Изида, кн. 1, с. 296.
[113] В переводе С.П. Кондратьева — "Мечущий молнии". — См. Павсаний, "Описание Эллады", АСТ-Пресс, Москва, 2002.
[114] Исх. 3, 2.
[115] Эдвард Уильям Кокс (Edward William Cox, 1809-1879), английский юрист. Известен также тем, что занимался исследованием вопросов спиритуализма. В 1871 году он ассистировал Уильяму Круксу в ходе его исследований так называемой "психической силы".
[116] "Архей" — термин, употреблявшийся Парацельсом. Цитируемый фрагмент См. Разоблачённая Изида, кн. 1, сс. 216-217.
[117] Магнит (греч.).
[118] Маг (староперсидск).
[119] См. Хордэ Авеста, СПб, 2005, "Молитва Огню" ("Аташ Ньяиш"), 7, с. 147: "Дай мне, о Атар [Огонь — перев.], сын Ахуры Мазды,// . . . Жизнь, наполненную жизнью.//Дай мне знание и святость,//Красноречье, слух хороший,//Сильную потом дай мудрость//Нерушимую, большую".
[120] "Реша хивра" (см. "Qabbalah", Myer, p. 133) (SDR, TUP).
[121] См. "Qabbalah", Myer — p. 234 (Siphrah D'Tznioothah, c. v, § 33) (SDR, TUP).
[122] См. Wallace, "Contributions": " . . . отсюда следует, что великих законов, управляющих материальной вселенной, оказалось недостаточно для её производства, и потому мы должны прийти к выводу о том, что . . . непременной частью этих законов должны были явиться контролирующие действия со стороны этих высших разумов . . . " — p. 360.
[123] Эдвард Покок. Индия в Греции (E. Pococke, "India in Greece". 1852) — p. viii (SDR, TUP).
[124] Споры от слова "спора", зародыш.
[125] "Isis Unveiled", v. I, p. 342. См. также Разоблачённая Изида, кн. 1, с. 481.
[126] См. Античная философия. Энциклопедический словарь. М., 2008, с. 251: "Гарпократион учил о трех ступенях универсума (ср. триаду ум-душа-космос), истолковываемых как иерархия богов: 1-й бог — Уран или Крон, 2-й — Зевс или Зен, 3-й — небо или космос; при этом 1-й и 2-й бог замещают собой платоновского демиурга"
[127] См. там же, с. 753: "В отличие от "Теогонии" Гесиода, где все боги "рождаются", Ферекид признает вечность начальной троицы богов: "Зас и Хронос были всегда, и Хтония" . . . Зас (модификация Зевса) персонифицирует эфирные выси неба, Хтония — подземные глубины, Хронос — время как космогоническую прапотенцию".
[128] "Ancient Fragments", comp. Isaac Preston Cory, 1832 — p. 3 (Sanchoniatho, "The Cosmogony") (SDR, TUP).
См. также: Финикийская мифология, СПб, 1999, с. 71 — "Финикийская история" (в пер. Б.А. Тураева).
[129] Земному не в том смысле, что относящемуся к Земле, а земному как материальному.
[130] "Isis Unveiled", v. I, p. 156. См. также Разоблачённая Изида, кн. 1, сс. 254-255.